Карты нарративной практики. Введение в нарративную терапию
Шрифт:
Хотя карта представляет собой линейный отчёт о развитии бесед, в реальной практике линейное продвижение встречается редко. Прояснение ответов на одном уровне, в рамках одной категории вопросов может вызвать пересмотр, «расцвечивание» ответов в рамках другой категории. Например, в начале моего разговора со Спенсером и его родителями мы охарактеризовали энкопрез в конкретных и максимально близких к их опыту терминах. Затем мы коротко обсудили воздействие этой проблемы на жизни и взаимодействие членов семьи, и это стало основой для описания проблемы в терминах, характеризующих намерения Мистера Вредителя по отношению к жизни Спенсера и его будущему. Такое «челночное» движение обычно очень заметно на любом уровне в рамках любой категории вопросов.
3аключение
В
Высказывались предположения, что экстернализующие беседы способствуют тенденции рассматривать людей как «автономные единицы мышления и действия». Надеюсь, я достаточно наглядно охарактеризовал суть экстернализующей беседы, чтобы развеять это заблуждение. Практика экстернализации даёт людям возможность переопределить свои взаимоотношения не только с собственными проблемами, но также и с другими людьми, признать вклад других людей в развитие представлений о себе, своего чувства идентичности. Человек начинает осознавать, что он представляет собой «узел отношений», что все, существующее «внутри его психики», прежде так или иначе присутствовало в его взаимодействиях с людьми, и что он во многом смотрит на себя глазами значимых других.
В ходе консультирования я не всегда прибегаю к экстернализующим беседам. Часто я встречаюсь с людьми, идентичность, личность которых не определяется проблемой. В разговоре с ними точка входа в насыщенное описание их истории очевидна сразу, однако возможность перейти к экстернализующей беседе всегда присутствует, я осознаю её и могу развивать это направление.
В каком-то смысле я отношусь к практике экстернализации как к верному другу. В течение многих лет она помогала мне находить пути продвижения в работе с людьми, которые находились в, казалось бы, безнадёжных ситуациях. Экстернализующие беседы открыли этим людям множество возможностей для изменения представлений о себе, помогли заново почувствовать, что значит жить собственной жизнью и воплощать то, что для них особенно ценно.
Глава 2. Беседы пересочинения/восстановления авторской позиции
Когда люди обращаются к психотерапевту, они рассказывают истории. Они рассказывают о происхождении своих проблем, сложных жизненных ситуаций, о дилеммах, которые привели их на терапию. Они говорят о том, почему приняли решение обратиться за помощью. Рассказывая истории, люди связывают события собственной жизни во временные последовательности, которые разворачиваются в соответствии с темой или сюжетом. Темы историй часто отражают потерю, провал, некомпетентность, безнадёжность или тщетность. Кроме того, в историях представлены описания-«портреты» других людей, которые оказываются их действующими лицами. Клиенты делятся с терапевтом своими заключениями о личности этих персонажей, их мотивах и намерениях. Беседы пересочинения приглашают людей продолжить создавать и рассказывать истории о собственной жизни. Они также помогают людям включать в свою историю оставшиеся без внимания, но потенциально значимые события и переживания, которые не попадают в русло доминирующих сюжетов. Эти события и переживания можно назвать «уникальными эпизодами» или «исключениями».
Именно уникальные эпизоды обеспечивают нам точку входа, начальный пункт для бесед пересочинения. Они же становятся
Лиам и Пенни
Пенни позвонила, чтобы назначить терапевтическую сессию для своего сына Лиама пятнадцати лет. Она очень беспокоилась о нем. Это продолжалось уже много лет, но в последнее время тревога существенно усилилась. Четыре месяца назад Лиам бросил школу, стал ещё более замкнутым, мрачным и необщительным, практически перестал выходить из своей комнаты. Накануне того дня, когда она позвонила мне, Пенни случайно нашла его личный дневник. Вначале она переживала и сомневалась, читать или не читать дневник, но сила её тревоги решила эту проблему за неё. Прочитав несколько последних записей, Пенни обнаружила, что её худшие опасения подтверждаются. Записи в дневнике были пронизаны темой самоубийства и указывали на то, что Лиам уже дважды пытался покончить с собой. Она также узнала, что Лиам ощущал себя пропащим человеком, «грязным», «сломленным», неспособным чувствовать и общаться с другими, словно бы парализованным. Пенни была в отчаянии. Она позвонила мне по совету семейного врача и сказала, что теряет надежду на то, что сын выживет. Два года назад они смогли убежать от отца Лиама, который подвергал их насилию, и с этого момента она надеялась, что Лиаму станет лучше. Отец регулярно избивал и сына, и жену, издевался над ними, жёстко контролировал их и пресекал все попытки к бегству. Пенни много раз пыталась освободиться, вызволить себя и сына из этой ситуации, но муж угрозами и запугиваниями заставлял их остаться. В первую очередь он угрожал убить Лиама.
Пенни рассказала о том кошмаре, в котором они с Лиамом жили. Она рассказала также о своём чувстве вины за то, что Лиаму довелось пережить в то время. Она говорила о надеждах и ожиданиях, которые появились, когда она наконец вырвалась из-под власти этого мужчины. Но к её отчаянию, для сына жизнь не улучшилась настолько, насколько ей хотелось бы. Интерес к жизни у Лиама не восстановился. Он всё больше замыкался в себе и всё больше убеждался в том, что в будущем его ничего хорошего не ждёт. Он не видел в своей жизни никаких возможностей.
Я обещал, что освобожу место в своём расписании для встречи с Лиамом, и вслух полюбопытствовал, как именно Пенни собирается привести его на приём. Пенни ответила, что это будет непросто, потому что Лиам скорее всего расстроится и обидится на неё за то, что она проявила инициативу, не спросив его, и очень разозлится, если поймёт, что она читала его дневник. Когда я спросил Пенни о возможных последствиях этой ярости, она сказала, что, вероятно, Лиам в течение нескольких дней не будет выходить из комнаты, а когда наконец выйдет, то не будет с ней разговаривать ещё несколько дней. Она опасалась, что её обращение за помощью без ведома Лиама только усилит его негативное отношение к встрече с терапевтом и уменьшит вероятность согласия. Но она также была уверена в том, что если бы предложила сыну обратиться к терапевту, он наложил бы вето на эту идею.
Пенни хотела услышать мои соображения о том, как она может убедить Лиама прийти на приём. Я предложил ей сказать сыну, что она назначила встречу для себя, и попросить его присоединиться к ней. Пенни сможет честно признаться ему, что её всё больше и больше беспокоит, как меняется его жизнь в последнее время, и что сейчас эта тревога захватывает практически всю её жизнь. Из-за этого она не может сосредоточиться на тех задачах, которые ей приходится решать на работе. Кроме того, тревога мешает ей общаться с другими людьми, поскольку её переживания не позволяют ей эмоционально присутствовать, внимательно слушать других и быть отзывчивой. Она могла бы также объяснить, что это беспокойство мешает ей спать, лишает её аппетита и что сейчас она находится в кризисной ситуации, в отчаянии, и очень нуждается в помощи.