Карты нарративной практики. Введение в нарративную терапию
Шрифт:
Лиам: Что вы имеете в виду?
М.: Ну если всё это часть какого-то определённого направления в жизни, часть какого-то пути, по которому ты в жизни идёшь...
Как можно было бы обозначить это?
Лиам: Ну... э... я думаю, вы имеете в виду что-то вроде спасения, спасательства. Знаете, как спасение на водах. Здесь это получается спасение жизни или что-то в этом роде.
М.: Да, да, спасение жизни.
Лиам: Или, может быть... Впрочем, да, вот это подойдёт.
М.: Хорошо. Значит, это про спасение жизни. Мне это о многом говорит. Пенни, как вам кажется, что это говорит мне о том, на что
Пенни: Ну, я думаю, что это вам кое-что говорит о том, что у этого юноши очень твёрдые убеждения, он знает, что хорошо, а что плохо. Возможно, это говорит вам нечто о юноше, который кое-что понимает в том, ради чего стоит жить.
М.: Да-да, это как раз вписывается в тот образ, который у меня возник. Лиам?
Лиам: Ну, я не знаю, мне немного тяжело. Может быть, вы думаете про то, что мама сказала по поводу моих мечтаний и всего такого, ну, в общем, что она сказала.
М.: По поводу твоих мечтаний о том, какой должна быть жизнь?
Лиам: Ага.
М.: И о том, как тебе удалось оставаться верным своим мечтам, несмотря ни на что?
Лиам: Ну да, я думаю, так и есть.
М.: И это тоже вписывается в возникший образ. У меня есть вопрос. Он о том, что мы сейчас о тебе узнали: о том, что для тебя важно, чему ты остался верен вопреки всему, о какой жизни мечтал и как это всё связано со спасением жизни... Если бы ты мог всегда помнить об этом знании, опираться на него, получать от него поддержку, как ты думаешь, какие возможности это открыло бы для тебя? Что бы ты смог сделать, какие шаги предпринять, чтобы они вписывались в эту историю?
Лиам: Ничего себе! Вот это вопрос!
М.: Конечно, он немаленький. Но и времени у нас достаточно много.
Пенни: Ну может быть, тебе стоит связаться с этим парнем, как его, Дэниэл, друг твой был. Вы с ним не виделись тысячу лет. У него тоже были жуткие обстоятельства в жизни, правда?
Лиам: Ну да, ему многое довелось пережить.
М.: Лиам, что ты думаешь по поводу идеи Пенни как-то связаться с ним?
Лиам: Ну да, я думаю, это я могу, я ему звякну, ну, может, поболтаем.
М.: Если бы ты это сделал, что это был бы за шаг? Может быть, это был бы шаг, связанный со спасением, с протестом, с попыткой протянуть руку помощи? Или что-то ещё?
Лиам: Не знаю, наверное, протянуть руку помощи.
Пенни: Да, это был бы пример именно этого. Я знаю, что у этого парня, Дэниэла, до сих пор большие сложности в жизни.
М.: Пенни, а если бы вы увидели, что Лиам позвонил Дэниэлу, о чем бы это свидетельствовало для вас? Какой смысл, по-вашему, это имело бы для Лиама?
Пенни: Ну, мне кажется, он хотел бы возродить свои надежды... Да, снова воплощать в жизнь свои надежды.
М.: Что бы это значило для вас — быть свидетелем тому, что Лиам вновь начинает воплощать свои надежды?
Пенни: Чудесно. Это было бы просто чудесно.
М.: Лиам?
Лиам: Ну, она права, это действительно «вновь воплощать надежды».
М.: Хорошо. «Вновь воплощать надежды». Я бы хотел задать ещё несколько вопросов о том, что ты узнал о себе, пока мы собираем воедино шаги, которые ты предпринимаешь для спасения собственной жизни. Как тебе кажется, какие твои планы на будущее отражают эти шаги?
Лиам: Ну, я думаю...
Лиам
В процессе наших встреч в развитии этого сюжета жизни Лиама присутствовало и множество других измерений. Например, в ходе одной из бесед он ощутил связь истории своей жизни с историей жизни двоюродного дедушки. Их жизни соприкасались общими темами, намерениями, ценностями. Двоюродный дедушка сыграл очень важную роль в том, чтобы спасти Пенни от насилия, которому она подвергалась в родительской семье.
На нашей восьмой и последней встрече мы с Лиамом вспоминали и пересматривали многие из тех инициатив, которые он проявил за последние месяцы. Не все из них были хорошо восприняты окружающими. Например, некоторые попытки Лиама протянуть руку помощи были отвергнуты. Когда я спросил его о том, как он отреагировал на отвержение и почему это не отбило у него охоту продолжать действовать, Лиам сказал, что он «ветеран отвержения» и потому ничего нового в этих ситуациях не испытал: «Скорее всего на самом деле я лучше умею справляться с отвержением, нежели ребята из нормальных семей, которым не пришлось испытать того, через что довелось пройти мне».
Когда я спросил его о том, какое влияние это может оказать на его будущее, Лиам сделал вывод, что отвержение скорее всего будет для него менее существенным препятствием, чем для многих других людей. Это стало ещё одним важным озарением для Лиама: в результате того, что ему довелось пережить, он получил уникальный дар, некие особые навыки. Он стал более дееспособным, а не наоборот. Конечно, мы могли бы продолжать причитать по поводу того насилия, которое ему довелось пережить в течение большей части жизни. Но мы также смогли прийти к выводу, что в результате Лиам приобрёл -уникальный статус», стал более дееспособным человеком — и порадоваться этому.
Структура бесед, способствующих восстановлению авторской позиции
Эта глава посвящена карте нарративной практики, которую я называю «карта пересочинения/восстановления авторской позиции». В течение многих лет она была для меня основной опорой в проведении терапевтических бесед. Разрабатывая эту карту, я во многом опирался на описание нарративной метафоры, предложенное Джеромом Брунером (1986), и особенно на его подход к анализу литературных текстов. Он ставил перед собой задачу развить представление о смыслообразующих действиях, совершаемых людьми в повседневной жизни.