Каштаны на память
Шрифт:
— Как мама принимала тебя? — спросил Заруба, заметно волнуясь.
— Я был со своим командиром Опенкиным. Он привел меня больного в село отогреться, и случайно встретили вашу маму. Она накормила нас борщом с красным перцем, уложила спать.
— И где же вы спали?
— В сарае, в яслях.
Капитан улыбнулся:
— А я и в сорок первом, и неделю назад близко проходил от дома, а заскочить к маме так и не смог. Как хочется побыть с ней хотя бы одну минутку!
— А мы с тобой, Андрей, двадцать второго встретили войну с фашистами, — прошептал
— Да что ты, друг! — Андрей вынул из полевой сумки два коричневых, но уже без блеска, с синеватыми прожилками каштана. — Вот! Полина Ивановна, моя мама… — подчеркнуто проговорил он, — прислала самолетом в партизанский лес посылку, и в ней — эти киевские каштаны. Мы их хранили с отцом два года. Мама просит, чтобы их посадили здесь, на правом берегу Днепра. Возьми на память. Тебе и Наде.
— Такого цвета волосы у Нади, — вспомнил растроганный Иван.
— Каштаны я положу тебе в гимнастерку. А?..
11
Солнце уже скрылось за деревьями, когда командиры киевских и житомирских соединений и отрядов, которым выпала судьба брать плацдарм на правом берегу Днепра, склонились над картой. Глаза всех следили за карандашом, который ходил вокруг городка, превращенного немцами в крепость, останавливался то на одной, то на другой, то на третьей стреле, нацеленной на днепровский берег. Была еще и четвертая стрела, направленная на железнодорожную станцию, откуда окруженные в городке немцы могли ожидать подкрепления или отступить туда в случае поражения.
— Три удара. Десять отрядов. Четвертый вспомогательный удар. Еще два отряда! — сказал Шмель Мукагов. — Можем ли мы этой силой разгромить немцев?
— Необходимо подойти к городу незаметно.
Шмель пользовался уважением не только у своих бойцов, но и у командиров других отрядов. Для многих партизан Шмель был не просто парашютист, посланец самого генерала Шаблия, «архангел» или «ангел», как иногда называли его местные люди, но и искренний и бескорыстный друг. Сын гор больше всего в жизни ценил дружбу, считал самым богатым и самым счастливым человеком того, кто имеет настоящих друзей. С ним охотно шли в десант, в разведку, на штурм вражеских позиций.
К группе тихо подошел Устим Гутыря и, присев на траву, подал Мукагову бумажку. Шмель вздрогнул. Уже по глазам Гутыри он заметил: что-то случилось, и быстрыми глазами прочел радиограмму.
— Что там, Шмель? — спросил кто-то из командиров.
— Все как и было. Генерал подтверждает, что предыдущий его сигнал остается в силе, — проговорил Мукагов и потупил глаза.
— А еще что?
— Погиб наш друг, пограничник, комиссар одного из первых отрядов на Украине Артур Рубен. Погиб, как сообщает генерал Шаблий, во время разгрома скопления немецких бронетранспортеров и автомашин с живой силой… — Шмель вдруг замолк и настороженно взглянул на Таню, стоявшую немного в стороне от них.
Девушка все слышала.
Кто знает, сколько она так проплакала, прижавшись лицом к шершавому стволу сосны. Вдруг ее окликнули. Она оглянулась, быстро вытерла слезы. Шмель и Устим разговаривали с какой-то чернявой девушкой, появившейся тут с партизанами другого отряда. Видно, знакомая их, вон как горячо жмут ей руку, обнимают за плечи.
— Таня! — снова позвал Шмель. — Иди сюда! Знакомься.
Таня долго смотрела на красивое, зарозовевшее лицо девушки, в ее глубокие черные глаза и вдруг сказала:
— Леся?..
— Да. Это дочка нашего капитана Тулина. А когда вы познакомились? — удивился Шмель.
Таня подала Лесе руку:
— Мне рассказывал Андрей о вас во время недавней встречи. А еще за спиной у вас рация, Шмель и Устим вас знают. Разве этого не достаточно, чтобы узнать вас, Леся?
— А вы… А вы, наверно, Таня? — наконец догадалась Леся.
— Так вечеряйте, девчата! Горяченького теперь неизвестно когда и отведаете! — вмещался дядя Кот, принесший в котелке каши. — Это вам.
Девушки сели на ствол поваленного дерева, вынули ложки. Таня из-за голенища своих сапожек, а Леся из ранца, в котором была радиостанция.
— Раз уж едим из одного котелка, то будем на «ты»? — предложила Леся.
— Давай, — согласилась Таня и вздохнула.
— Ты плакала, Таня? — осторожно спросила Леся.
— Думала, что уже все слезы выплакала, а тут… смерть Артура…
— Ты его знала? — удивилась Леся.
— Да. Познакомились на очной ставке у штурмбаннфюрера Вассермана. Не более часа продолжалась эта встреча, а мне кажется, что я знала Артура давным-давно. Почему так?..
Леся не знала, что и ответить.
В подготовке к предстоящему бою прошел вечер. Бойцы дремали, кое-кто проверял оружие.
Шмель потихоньку позвал Устима:
— Пора. Отряды на других направлениях уже выступили!
Тревожный ветер стал нагонять тучи, и от этого ночь стала еще темнее. Шмель выслал группу разведчиков: они должны снять часовых. В напряженном ожидании текут минуты. С Днепра тянет прохладой. На огородах пахнет картофельной ботвой, шелестят стебли кукурузы на свежем ветру.
Возвратились разведчики — будто бы все в порядке. Теперь пошел вперед весь отряд. Окопы врага совсем близко. За окопами виднелись кирпичные дома, превращенные в огневые точки, ближе к лесу выдвинуты дзоты. Днем тут ходили, суетились солдаты, постоянно ныряя в подземелье. Схему оборонных сооружений партизаны знали хорошо. Знали даже, где у немцев закопаны противопехотные мины. И все-таки волновались. Наконец вдали взметнулась красная ракета, осветив мохнатые тучи, повисшие над городком, над лесом, над Днепром. Это и был сигнал к атаке. Минометы ударили по позициям немцев. Широкой лавиной пошли на городок партизанские взводы.