Каста огня
Шрифт:
— Звать меня Модин, рядовой третьего класса, 19-й полк Арканских Конфедератов, — представился незваный гость. — Если у тебя есть чего выпить — предлагай, не стесняйся.
День 11-й — Раковина и Пролом Долорозы: Спящий фронт
На рассвете мы проплыли через Раковину. В коралловом лабиринте ни души, имперские силы, пришедшие сюда по стопам Катлера, давно оставили город. Бойцы из Пролома Долорозы занимали некрополь меньше недели, после чего перебрались в Трясину с её более безопасными и менее безумными ужасами. Мы нашли их в лиге вверх по реке, окопавшимися на просторном участке выжженных джунглей. Кадет Рив пришла в смятение при виде тамошнего хаоса, но разношерстная армия подонков
Мы остановились пополнить запасы, и я воспользовался моментом, чтобы получить обмундирование и огнемет для беглеца, пробравшегося сегодня ночью ко мне в каюту. Пока точно не знаю, что можно извлечь из рядового Клетуса Модина и его спасения с «Могущества», но в одном боец прав — мы оба арканцы, и я не могу отдать парня Морскому Пауку. Кроме того, после ужасов, увиденных на борту корабля смерти, у меня нет причин не доверять истории конфедерата.
Модин под запись сообщил мне, что является последним выжившим из троих солдат, которых летийцы захватили силой и выжали досуха, чтобы сдержать прогрессирующую болезнь адмирала. Не стану распространяться о шокирующих деталях его мучений и побега, но, судя по всему, Клетус услышал о нашем прибытии на линкор и вырвался из заточения. Захватчики считали, что огнеметчик находится в коме, и он воспользовался их невнимательностью.
Рядовой держится развязно, вплоть до нарушения субординации, и постоянно испытывает мое терпение, словно хочет, чтобы я застрелил его. Но нет, Клетус Модин не так прост, как кажется, и, возможно, он станет моим единственным союзником в этом путешествии. Я незаметно определил безбилетника в кладовую рядом с моей каютой; пока что случившееся останется между нами.
Ах да, ещё одно: в Проломе нас ждал арестант…
— Пожалуйста, вы должны вернуть меня в эскадрилью, — взмолился изможденный юноша в драном комбинезоне. — Ведь я же летчик, и член Небесного Дозора!
— Это понятно, пилот Гарридо, — холодно ответил Айверсон, — но если хотите, чтобы вам помогли, сообщите мне что-нибудь важное об отступниках.
— Но я вам уже всё рассказал! Мерзавцы угнали мой транспортник и направились в Раковину. Клянусь, я дрался с ними, но этот старый еретик Ортега предал меня! А потом они все набросились на летийцев…
— И вы совершенно уверены, что Катлер лично убил исповедника?
— Своими глазами видел. Этот беловолосый дикарь просто свихнулся, вел себя, как одержимый, но они все оказались чертовыми варварами! Прошу вас, пожалуйста, не дайте мне сгнить здесь…
Айверсон приказал увести пилота, уверенный, что тот больше ничего не знает. Хайме Гарридо нашли спрятавшимся в Раковине, опустевшей после того, как отступники бежали вверх по реке. Комиссары Пролома держали верзантца под замком в ожидании этого краткого, бессмысленного допроса.
Когда Хольт уходил, летчик всё ещё молил его о помощи. Карьера Хайме Эрнандеса Гарридо на этом закончилась.
День 13-й — река Квалаквези: Святотатство Модина
Сегодня вечером, вернувшись в каюту, я обнаружил, что огнеметчик роется в завещании Ломакс. Алая тесьма лежала на полу, а по столу были разбросаны драгоценные тайны верховного комиссара: секретные доклады о количестве живой силы и боеприпасов, психологические оценки офицеров, тактические карты, пикты, снятые с воздуха и Император знает что ещё. Всё это ворошили грязные руки зараженного серобокого; увидев моё потрясение, рядовой весело осклабился…
— Тебя надо было подтолкнуть, — заявил Модин. — Я ж видел, ты таращился на эту штуку, как на бомбу замедленного действия. Был слишком напуган, чтобы открыть, но слишком любопытен, чтобы выкинуть. Ну, начальник, ты ко мне по-доброму отнесся, вот я и решил
Пропустив мимо ушей дерзости Клетуса, Айверсон подошел к груде документов. Теперь, когда тайны лежали на виду, их зов стал просто гипнотическим, а огнеметчик на этом фоне казался слегка раздражающей мелочью.
— Конечно, я никогда особо в буквах-то не разбирался, — продолжал рядовой, — так что сильно далеко не продвинулся…
— Вон, — перебил комиссар, не отрывая глаз от бумаг.
— Ой, да ладно тебе, Хольт…
Айверсон резко развернулся, и Модин обнаружил, что смотрит прямо в дуло автопистолета. Уцелевший глаз комиссара вперился в бойца, словно открытое окно, за которым лежало нечто бесстрастное и беспощадное. Серобокому показалось, что в соседнем аугментическом зрачке больше жизни, и он медленно поднял руки.
— Эй, погоди, брат…
Лицо Хольта дернулось в рефлекторной судороге.
— Прочь, — приказал он.
Не сводя глаз с пистолета, Клетус кивнул и спиной вперед вышел из каюты. Его место тут же заняли призраки Айверсона, которые выплыли из теней и окружили свой маяк в мире живых. Опустившись в кресло, комиссар принялся за чтение.
День 16-й — река Квалаквези: Расплата за правду
Я не выходил из каюты с той ночи, когда собранная Ломакс чума истины вырвалась на свободу. Тем не менее, обработать удалось только часть документов, и уйдут недели, чтобы тщательно ознакомиться с этим каталогом ошибок и несоответствий, собранием фактов абсолютной глупости и кровожадного безумия. Впрочем, одна вещь понятна уже сейчас: всех нас предали.
Рив снова молотила в дверь каюты.
— Я занят! — огрызнулся Айверсон, потирая биологический глаз. Аугментический собрат яростно жужжал, словно пытался пробурить череп насквозь.
— Сэр, вы несколько дней не выходили на палубу! — крикнула Изабель через запертую дверь. — Летийцы начинают задавать вопросы.
А они и должны задавать вопросы, Рив. Всем нам уже давно стоило начать задавать вопросы.
День 17-й — река Квалаквези: Семь звезд
Мы плывем мимо безлюдных берегов, оставив далеко позади спящих призраков Раковины и Пролома Долорозы. Впереди ждут голодные духи Клубка Квалаквези. Дальше не будет никаких имперских сил, за исключением нескольких разбросанных по глухомани джунглевых бойцов, ведущих глубокую разведку. Мы можем рассчитывать только на себя, и, если нарвемся на крупное соединение повстанцев, долго не протянем. Но подобное маловероятно в огромных теснинах и изгибах Клубка.
Никогда не заходил так далеко вглубь континента, но слышал истории об этом печально известном лабиринте. В сердце Долорозы ведут десятки путей, но ещё больше уходят в никуда. Если будем продвигаться медленно и тихо, а Император окажется милостив, мы, возможно, сумеем оставаться незамеченными на протяжении месяцев. Конечно, логика указывает, что это обоюдоострая ситуация — ведь как нам тогда отыскать цель?
Ну, друг мой, тут нужно забыть о логике и положиться на веру, или что-то иное, направляющее нас. Видишь ли, несмотря ни на что, я не сомневаюсь, что мы найдем конфедератов. Или они найдут нас…
— Поднимите этот флаг, — приказал Хольт, разворачивая тяжелое знамя. Семь звезд Провидения сверкали на темно-синей ткани, невероятно яркие в тусклом утреннем свете. Вокруг переминались с ноги на ногу летийские мореходы, бросавшие неуверенные взгляды на своих повелителей в алых доспехах. Шагнув вперед, один из корсаров с подчеркнутым отвращением рассмотрел стяг.
— Покаянники, мы не ходим под ложными идолами, — пробурчал он.
— Ты говоришь о Семи звездах, знамени моего родного мира — мира, который десять тысяч лет сражался за Бога-Императора, — солгал Айверсон, вполне уверенный, что эти дремучие фанатики ничего не знают о Провидении.