Каста огня
Шрифт:
С неожиданной уверенностью майор ощутил, что у всех них почти не осталось времени. Он должен был найти верные слова, чтобы достучаться до человека, некогда бывшего ему другом. Он должен был узнать, что нашел Катлер внутри гниющего храма в сердце Троицы. Уайт очищал город бок о бок с полковником, но источник бедствия видели только сам Энсор, ведьма и её страж. Только они видели колокол демонов.
Почему я позволил ему отговорить меня? Почему не настоял на том, чтобы зайти внутрь вместе с ним?
Но в глубине души, наполненной чувством вины, Элиас Уайт знал, что никогда бы не согласился войти в оскверненную
— Ублюдки обещали мне полную оперативную сводку после выхода на орбиту! — разбушевался Катлер. — Информация о кампании, дислокация войск, полевые карты, доклады разведки… Хоть какую-то Императором проклятую ориентировку! А прислали вот это!
Полковник ткнул пальцем в скомканный лист пергамента на полу.
— Одну хренову страницу!
Уайт потянулся было за документом, но Катлер жестом остановил его.
— Не утруждайся. Скоро услышишь всё, что там написано, но не жди откровений.
Внезапно нахмурившись, Энсор взглянул на ведьму и прищурил глаза. Женщина шептала в его разуме, и от глубокой интимности происходящего у майора по телу пошли мурашки.
Люди называли её «леди Ворон», и, в отличие от несерьезного прозвища стража, это имя казалось уместным. Уайт нутром чуял, что ведьме нельзя доверять — она была псайкером, мутантом, несшим в себе проклятие увеличенного психического потенциала. Это превратило северянку в живую, дышащую бомбу порчи замедленного действия. Да, женщина пережила испытания, которые отсеивали почти всех, кроме самых могучих созданий такого рода, и получила разрешение практиковать свое ремесло во имя Империума… но с ведьмой ни в чем нельзя быть уверенным. Элиас считал санкционированных псайкеров чудовищами с проставленным штампом «разрешено». Как мог полковник открывать перед ней собственный разум? Не было ли крупицы правды в том, что шептали об этих двоих? Как и все северянки, женщина постоянно скрывала лицо, но ходили слухи, что она прекрасна.
— Энсор… — начал майор, сообразив, что почти целый год не обращался к товарищу по имени. Неожиданно он уверился, что сможет найти верные слова. — Энсор, нам нужно поговорить о Троице. Как это существо в каюте № 31 узнало…
Но Катлер жестом приказал ему умолкнуть, прислушиваясь к ведьме. Наконец полковник кивнул и выпрямился, приглаживая нечесаную бороду.
— Я должен привести себя в порядок, Элиас. Высадка на поверхность через несколько часов, и парни заслуживают лучшего зрелища, чем это. Увидимся на общем сборе, старина.
С этими словами Катлер зашагал прочь, сопровождаемый ведьмой и её стражем. Оставшись один во тьме, Элиас Уайт понял, что снова утратил дар речи.
— Грят, Норлисс подхватил пустотную шизу и покромсал остальных, пока те спали. А потом принялся их жрать.
Клетус Модин со значительным видом облизнул губы. В танцующем свете запального пламени своего огнемета боец выглядел, словно ощерившаяся горгулья. Впрочем, этот здоровяк с бочкообразной грудью при любом освещении выглядел не слишком симпатично. Со своей уродливой физиономией и ярко-рыжим гребнем волос он смотрелся, как типичнейший пустошник, и отделение «Пылевые змеи» было для Клетуса словно дом родной.
Сейчас они сидели в углу ангарного отсека, обсуждая разную хрень, как всегда делают солдаты перед развертыванием. В огромном помещении, гулком, словно пещера, разбрелись по отделениям почти восемьсот конфедератов. Гвардейцы сидели вокруг своих
— Слопал их? — мордатый, как тыква, Горди Бун слушал с широко распахнутыми глазами.
— До косточек обглодал, — подтвердил Модин. — Полковник потом быстренько прикрыл там всё. Взял огнемет и сжег всё, чё осталось. Не хотел, чтоб мы, серобокие ребята, углядели, чё там натворил Норлисс.
— Точняк, — глубокомысленно кивнул Джейкоб Дикс, всегда готовый поддержать своего героя-Клетуса. Такой же пустошник, он был худощавой копией Модина, вплоть до торчащего гребня рыжих волос.
— Как-то не складывается, братья, — донеслось из не освещенной фонарем полутьмы, из-за пределов внутреннего круга «Пылевых змей».
— Чё ты там бормочешь, зеленый? — злобно бросил огнеметчик через плечо.
— Просто вслух думаю, и всё, — говоривший неторопливо подошел к фонарю, явно не обращая внимания на враждебность Клетуса. Он был почти болезненно молод, но при этом возвышался над Модином на целую голову и обладал мышцами грокса. Соломенные волосы парня были аккуратно подстрижены, на тщательно выглаженной форме не имелось ни единого пятнышка. Зеленая кайма на плосковерхом кепи и мундире выдавала в нем необстрелянного новобранца, а псалтырь, висевший на поясе — самозабвенного приверженца Имперского Евангелия.
Оди Джойс не вписывался в это отделение ветеранов-мерзавцев. Юноша присоединился к «Пылевым змеям» прямо перед тем, как полк отбыл с Провидения, и Модин уже сожрал бы и выплюнул его, если бы за парнем не присматривал их серж. Поговаривали, что старый козел водил шашни с мамашей Оди, а то и был его папашей, но никто из рядовых, даже Бун, не был настолько глуп, чтобы спрашивать твердолобого Уиллиса Калхуна о таких вещах.
Хмуря брови, Джойс продолжал:
— Я имел в виду, не только его отделение погибло. Норлисс ведь и комиссара убил, а тот уж точно не спал, — юноша с мрачным видом осенил себя аквилой. — Нет, братья, цепной меч комиссара жужжал, изрекая ярость самого Императора, когда офицер входил в обиталище зла. И вошел же он туда не один.
— А зеленый-то прав, парни, — раздался другой голос из теней, ещё дальше от внутреннего круга, насмешливый и низкий. — Ни хрена один-единственный псих не смог бы уложить комиссара, особенно если того прикрывал старина Белая Ворона.
Чистая правда, и все они знали это. Каждый из серобоких был там, когда начался кошмар, привлеченный звуком — глубоким, беспорядочным колокольным звоном, проникавшим сквозь стены. Зубы солдат дрожали от него, словно от какого-то адского землетрясения, и это невозможно было оставить без внимания, поэтому Змеи отправились на поиски. Они оказались возле каюты № 31 в тот момент, когда Верн Лумис выползал наружу. Боец захлопнул за собой люк и тут же безвольно сложился, будто сломанный изнутри. Безумное выражение на лице Верна мигом исцелило всех от любопытства, и Модин врезал по тревожной кнопке. К двери в каюту никто не подходил.