Кастинг для покойников

Хенсук Пак

– А можно не называть нас без конца теми, кто добровольно выбрал смерть? – недовольным тоном попросил модник. – Не очень-то приятно слышать.

– Ли Сучжон! А как прикажешь называть того, кто добровольно выбрал смерть, как не тем, кто добровольно выбрал смерть? Возраст – двадцать девять лет, не дожил еще тридцать пять лет. Как прикажешь называть того, кто не дожил тридцать пять лет? Может, назы-вать его не тем, кто добровольно выбрал смерть, а предателем? Ну да, это больше подходит! Ведь ты предал те многочисленные души, желавшие родиться на белый свет, и нас, тех,

кто помог тебе. Да знаешь ли ты, сколько я ломал голову над тем, какие задачи ты должен выполнить в течение своего жизненного срока, отмеряя предназначенное тебе время? Эх, да откуда тебе это знать! – печально вздохнул Мачон.

– А мне кажется, что Ли Сучжон прав. Не надо при каждом удобном случае напоминать нам, что мы добровольно выбрали смерть. Мы и так это знаем. А ваши напоминания заставляют нас чувствовать себя виноватыми, – признался Мёнсик.

– Вот-вот. Только представьте, насколько нам было тошно, раз мы ее выбрали. – Сжал кулаки Сучжон.

– И вправду, не от хорошей же жизни все случилось, – дружно согласились с ним сразу несколько присутствующих. – Мы тоже хотели жить, но было невыносимо тошно.

– Не смейте говорить, как вам было тошно. Великое множество душ, не прошедших отбор на воплощение, плачут от отчаяния в тщетном ожидании своего шанса. В такие дни от звуков их рыданий сотрясается земля, а я вынужден сидеть сложа руки, не в силах ни на чем сосредоточиться. Но я не могу заставить их замолчать, не могу приказать им прекратить плач скорби! Я понимаю, насколько им тошно, и сочувствую им. Не обретя жизнь и не попав в мир живых, они вынуждены тысячи лет скитаться бестелесными. Не имея плоти, они не могут делать то, что им хочется. Они не могут ничего увидеть своими глазами, не могут проявить свою сущность. Да знаете ли вы, какое несчастье иметь душу, но не иметь тела? Слова «невыносимо тошно» больше подходят этим несчастным, чем вам… Ну хватит, нечего зря терять время! Начинаем кастинг. Принимать в нем участие или нет – личное дело каждого. Кто будет первым?

– Давайте я начну, – предложил модник Сучжон. – Поскорее бы с вами расстаться, уважаемые. Надеюсь, вы не будете преследовать меня на том свете со словами типа «предатель» или «тот, кто добровольно выбрал смерть»! Говорите, что тысячелетиями никто не проходил ваш кастинг ни с первой, ни со второй попытки? Я поставлю рекорд! А музыкальное сопровождение будет? Без музыки я не пою. Надеюсь, хоть ее вы подготовили? Кстати, еще мне нужен микрофон и ушные мониторы. Дешевый микрофон прошу не предлагать! Онтолько испортит отличную песню. А вот микрофон премиум-класса и песню сделает такой же. Лично я пользуюсь вещами только премиум-класса!

Мачон выразительно посмотрел на Саби:

– Такой сервис мы предоставим.

Тот открыл коробку, стоявшую в стороне, вытащил оттуда микрофон и подал Сучжону.

– Ух ты! – Одобрительно хмыкнул модник.

Воткнув ушные мониторы, он стоял теперь с микрофоном в руках. Один из членов жюри медленно подошел и встал за его спиной.

– Ага, так, значит, вы мой судья. Пожалуйста, не судите слишком строго, – Сучжон низко поклонился.

Лицо

судьи, наполовину скрытое капюшоном, осталось невозмутимым.

Сучжон объявил название песни, и полилась чудесная музыка. Под ее звуки он совершенно преобразился. Его прежний облик бесследно исчез, и сейчас перед нами был артист, передающий эмоции всем своим существом.

Мы наслаждались чистым голосом с небольшой хрипотцой, невероятным диапазоном и точной передачей эмоций. Исполненная им песня была выше всяких похвал, и все путники невольно зааплодировали.

– Постойте, а это случайно не Дольфан? Судя по голосу, точно он. Его лицо с самого начала показалось мне знакомым. Такая знаменитость – и в нашей компании! – раздался чей-то восторженный голос. – При жизни не довелось увидеть его, зато повезло умереть в один день!

– Дольфан? Знаменитый певец? Мне так трудно жилось, что не было времени смотреть телевизор. Вообще никого не знаю, ни певцов, ни актеров, – смущенно признался Мёнсик.

– Его настоящее имя – Ли Сучжон. Сейчас его популярность немного остыла, но пару лет назад он был на пике славы. Потом с ним произошел какой-то инцидент, правда уже не помню какой, после которого он внезапно пропал с экрана. Однако поет все так же хорошо! Наверняка пройдет отбор…

Глаза присутствующих обратились на члена жюри.

Мачон внимательным взглядом окинул лицо судьи.

– Ты провалился, – объявил он Сучжону.

Тот заметно растерялся.

– Кстати, пока я пел, возникла неполадка с ушными мониторами, – заявил он. – Они плохо подходят по размеру, и слышимость была плохая. Можно я спою заново?

– Нет, – отрезал Мачон.

– Ничего себе! Если даже с таким идеальным исполнением – провал, то нам и пытаться не стоит…

Желающих принять участие в дальнейших пробах больше не оказалось.

– Первый тур кастинга никто не прошел. Второй тур начнется через двадцать четыре часа.

«Раз даже такой талантливый певец провалился, то нам вообще нет смысла петь на прослушивании», – решили многие из моих попутчиков. Кто-то предложил выступить с танцем. Другие говорили, что важно не петь или танцевать, а делать то, что получается лучше всего, с чем остальные единодушно согласились.

Мы не знали, сколько времени прошло. Здесь не было ни часов, ни телефона, не было ярко ни выраженного дня или ночи, ни тьмы или света. Только что было светло, как тут же все вокруг темнело от густого тумана. А затем темнота быстро сменялась светом, когда туман снова рассеивался.

– На Ильхо! – вдруг довольно внятно позвала меня Дохи. Похоже, она пришла в себя. – Сколько времени до начала второго тура?

– Ты все слышала? – Я был удивлен. Она все время сидела с отрешенным видом и блуждающим взглядом, но, оказывается, все знала. – Не знаю, у меня нет часов. Думаю, через двадцать четыре часа Мачон позовет нас. Мне кажется, пройти кастинг будет очень непросто. Сучжон так здорово спел – и все равно провалился. Такая грустная была песня! О двух влюбленных, которые поклялись встретиться и любить друг друга и после смерти. А его судья даже бровью не повел!