Катализатор для планеты
Шрифт:
Произведя в уме нехитрые вычисления, я поняла, что в этом году шансов вернуться к исходной точке своего путешествия нет. Совсем нет... Да и в будущем тоже... Больше шести тысяч километров! Все Боги Окатана! Шесть тысяч!»
— Если точнее, то семь тысяч сто пятьдесят... от Кифового носа до Банкора...- голос Тана был спокоен и беспристрастен, как у робота.
— Спасибо, утешил... Хотя какая разница... Тысячей больше, тысячей меньше...
— Не расстраивайся... Это не так уж много...
— Если бы у меня был самолёт или железная дорога
— Ты о чём?
— Да о том, что с Кифового носа убегать было нельзя! Нужно было сидеть там и искать проход обратно! На Землю! А я послушалась Дайка, испугалась чего-то, побежала... Вот дура! Ничего себе забег! Длиной в семь тысяч километров! Семь тысяч!!!
— Кари... послушай... Кари!
Я лежала на койке, вперив взгляд в окошко и слушая плеск воды за бортом. Ветер доносил звуки музыки и гомон голосов. Пахло дёгтем, водорослями и тухлой рыбой... Очень хотелось плакать, но почему-то не получалось.
— Кари...
— Ну что ещё?
— Ты всё сделала правильно... Если бы ты не сбежала, то так бы и сидела где-нибудь у Карелла на привязи. Неизвестно, что случилось бы с тобой, если бы не побег. А так, ты свободна! Выучила язык, многое узнала, многое увидела, приобрела друзей... А скоро... Скоро по Восточным землям, а потом и по всему Окатану о тебе будут ходить легенды! Эта песня сыграет свою роль.
— Вот то-то и оно! Сыграет... Она уже сыграла! Мозг, что мне делать, а?! Я же вязну здесь! Проваливаюсь, как в болото... Будто снова «райское поле» пытается меня проглотить. Я вливаюсь в эту жизнь, в этот ритм, увязаю по уши... в людях, обычаях, культуре... Одни ангалины чего стоят, не говоря про всё остальное... Столько тайн и загадок, непонятного и неизвестного, удивительного и прекрасного я встречаю здесь... И это мне нравится... Вот, наверно, самое ужасное... Мне нравится...
Громкие голоса у сходен отвлекли от столь философской беседы. Я выглянула в окошко. Из города вернулась команда. Гогочущей шумной ватагой, они поднялись на борт. Я приоткрыла дверь, чтобы лучше слышать. Подслушивание стало неотъемлемой частью моей жизни. Матросы, наперебой, рассказывали капитану свои впечатления. Как я и думала, балладу о синеглазой деве они запомнили почти дословно. Пробовали даже напевать, чтобы хоть как-то донести до капитана Аюта, то, что творилось на площади.
Оказалось, что после того как я ушла, Гай исполнял её ещё два раза. Матросы рассказали, что видели, как несколько лежачих больных, которых родня принесла в надежде на исцеление, встали с носилок, а потом прошёл слух, будто дочь наместника, впервые после трагедии, смогла внятно отвечать на вопросы, вскоре как очнулась от обморока. Один из матросов видел, как к Гаю подходили чиновники из управы и, кланяясь, о чём-то просили.
– А вы помните, капитан,- послышался чей-то голос,- какие синие глаза у нашей пассажирки?!
Команда загалдела:
– И волосы!
– Волосы совсем светлые!
– И красивая, как богиня!
– А вдруг это она?! Дочь богов, что ходит по земле?!
– Или звезда в человеческом обличье?!
– А вдруг она наследница ангов?! Я слышал, что древнейшие анги могли становиться людьми...
Я слушала эту шумную беседу и ощущала, как волосы под платком начинают шевелиться:
– Ну вот, Тан... Чего и следовало ожидать... Не прошло и часа, как твой прогноз начинает сбываться. Богиня... Дочь богов... Звезда, упавшая из небесных садов... Наследница ангов… Теперь от этого клейма уже будет не избавиться.
– От звёздочки до богини... Молодец, растёшь!- и он хихикнул, но быстро осёкся.
– Тебе смешно... А как мне себя вести?
– Так же...
– Это как?
– Переводить всё в шутку... Смеяться над этим, говорить, что это просто совпадение... Но желательно, конечно, замаскироваться.
– Каким образом?
– Хотя бы волосы перекрасить... С глазами ничего не поделаешь.
– Но здесь женщины волосы не красят... Да и чем?
– Просто ты не задавалась такой целью. Ткани же красят в разные цвета, может, и для волос есть какие-нибудь средства.
– Вероятно... только в ближайшее время мы будем в море, а там торговых лавок нет.
Послышались шаги, я прикрыла дверь и шмыгнула на койку.
– Эрдана Карина...- это был капитан.- Вы не спите? Вас спрашивают...
– Кто?
– Старик, что привозил вас на гондоле.
– Гун!- я вскочила и рванула через палубу к сходням.
– Только недолго,- крикнул он вслед,- скоро отплываем!
Гун стоял на каменном пирсе, сжимая в руках маленький свёрток. Я пулей слетела вниз и кинулась старику на шею:
– Гун! Гун! Как хорошо, что ты пришёл! Дура, я! Такая дура, что не разрешила тебе проводить меня! Прости, меня! Прости...
Старик обнимал меня, гладил по спине и, так же как и я, хлюпал носом:
– Что ты... Что ты, внучка моя дорогая... Я просто не смог... Не смог не прийти... Не плачь, не плачь, девочка... Я так хотел увидеть тебя на прощанье... Да и новости есть, интересные для тебя...
– Новости?!
Мы отошли в сторону и присели на большой деревянный ящик.
– Какие новости, Гун?! Что случилось?!
– Я видел тебя, Кари... Видел, как ты сидела с детворой на карнизе. Я был слишком далеко, чтобы кричать, да и не добрался бы сквозь толпу. Вот хорошо, что сейчас успел...
Он крепко стиснул мои ладони. И мне показалось, что добрые, искренние глаза смотрят прямо в душу:
– Ты исчезла, как дымка,
Растворилась в ночи...
И зови, не зови —
И кричи, не кричи...- процитировал он хриплым, дрожащим голосом.
Солгать или отшутиться не получилось, язык не повернулся. Я глянула на Гуна:
– Ты догадался...
– Конечно. Кто тебя знает, догадается... Тем более ты знаешь Гая и его семью. Чтобы понять, что эта песня о тебе, большого ума не надо.