Катарсис. Том 1
Шрифт:
— Давайте разберемся с терминами, — ровным голосом произнес Тимергалин, — во избежание недоразумений. Что такое или кто такой Сатана?
Мария оценила сдержанность хозяина и его умение уходить от прямых ответов.
— В нашем понимании Сатана — это объемная соборная система-личность, но не мятежный подданный Бога, источник мирового зла, как трактует иудео-христианская традиция, а Вторая Реальность в бесконечном мире, стремящаяся изменить Божий Замысел. В санскрите это Абсолютное Бытие, высшее Я. Однако средства, которые использует Сатана
Тимергалин задумчиво покачал в пальцах бокал с лимонным соком.
— Вы не оригинальны.
— Мы и не стремимся быть оригинальными, мы просто знаем, к чему приведет так называемая «революция», экспансия Сатаны, процесс формирования его ипостаси на Земле, и стремимся сохранить цивилизацию доступными нам средствами. Вот и все.
— Ни много ни мало. Но, допустим, вы правы, и в мире действительно идет процесс формирования фактора, который вы называете Сатаной и который, по вашим же словам, не является Злом. Чем же это плохо?
— Тем, что ему не нужны люди как личности, обладающие собственной волей и устремлениями, ему нужны люди-клетки, подчиняющиеся его воле, превращающей человечество в стадо.
Тимергалин с тем же задумчивым видом нанес внезапный гипнотизирующий удар по сознанию собеседницы и буквально провалился, то есть едва не потерял сознание сам; это больше всего походило на состояние боксера, нанесшего мощнейший удар противнику, но промазавшего в результате его уклонения. Встретив взгляд Марии, в котором сквозила неприкрытая ирония, Умар Гасанович подавил вспышку злости, откинулся на спинку кресла со слабой улыбкой на губах.
— Вы умеете убеждать, Ходок. Кстати, чей? Не Предиктора ли?
Мария выдержала все понимающий, сверкнувший ответной иронией взгляд хозяина, кивнула.
— Вы не зря общаетесь с учителем, Умар Гасанович. Академик Петр Афанасьевич Тигран когда-то получил предложение Предиктора России стать его равноправным членом, но отказался, избрав свой путь…
— Так сказать, срединный, «серый», — бесстрастно добавил Тимергалин, показывая, что знает иерархию магов. — Может быть, он просто не захотел стать глиной в чужих руках?
— Допустим, человек не хочет быть глиной, из которой скульптор собирается вылепить прекрасную статую. Но если он сам и глина, и скульптор, и статуя, то что остается от его возражений?
— Ницше?
— Петр Дмитриевич Успенский. Хотя подобные мысли высказывались и другими мудрецами прошлого. Итак, что мне передать моим друзьям?
— Я передам ваше пожелание моему учителю.
Мария поднялась, пристально посмотрела в ставшие непроницаемыми черные глаза Тимергалина.
— Почему вы должны передавать его учителю? Речь идет о вас.
Умар Гасанович встал тоже.
— Мы вполне понимаем друг друга, Ходок. Я давно ждал вашего
Мария улыбнулась.
— Спасибо и на том. И все же, идущий своим «серым» путем, я хотела бы знать ваше личное мнение, а не мнение учителя. Или у вас его нет?
Тимергалин нахмурился, и они несколько мгновений фехтовали взглядами, прощупывая оборону друг друга. Хозяин отступил первым.
— Обещаю подумать над вашим предложением. Это все, что я могу сейчас сказать.
Мария выпустила из руки бокал. Тимергалин невольно сделал движение к ней, но бокал не упал на пол, а завис, будто в невесомости, и тихо скользнул по воздуху к каменному столу, опустился в центр подноса. Когда Тимергалин опомнился, гостьи уже не было в квартире…
Кто-то дотронулся до его плеча. Тимергалин очнулся, сквозь шум двигателя услышал вопрос Джехангира:
— Ты плохо себя чувствуешь, Умар?
Ответил:
— Нормально. Долго еще лететь?
— Минут десять. Я сам в нетерпении, очень хочется поговорить с моим должником. — Джехангир дотронулся пальцем до глянцевого пятна на шее. — Интересно, каким образом он оказался на острове, рядом с объектом? Ясно, что не случайно, но кто его послал? Откуда он узнал координаты объекта? Кто его покровители, с помощью которых он с такой легкостью ушел от ликвидаторов?
Тимергалин не ответил.
— Как ты думаешь, — продолжал Мстислав Калинович, — с кем он сотрудничает? Ведь не может один человек, даже такой суперпрофессионал, как Егор Крутов, действовать так эффективно долгое время?
Тимергалин снова промолчал.
— Черт, да что с тобой? — удивился Джехангир. — О чем снова задумался?
— О жизни, — невольно усмехнулся Умар Гасанович. — И о смерти. Почему эти два очень неравнозначных процесса так зависят друг от друга? Как они управляют судьбой? Или она управляет ими? Ты сам не задумывался над своей судьбой? Или над судьбой страны, в которой живешь, как завоеватель? Тебя не волнует, что в грядущем распределении приоритетов России уготована роль сырьевого придатка развитых государств и территории для утилизации отходов?
Глаза Джехангира стали круглыми, выражая все, о чем он подумал.
— Ты случайно не заболел, Умар? Что за идиотские вопросы ты задаешь? С чего это тебя вдруг стали волновать проблемы будущего России?
— Так, задумался недавно. А тебя разве эти проблемы не интересуют?
— Это ты не в огород ли РВС камешек? — догадался Мстислав Калинович. — Тебя не устраивает что-то конкретное в деятельности Совета или вся концепция целиком?
— Лично меня устраивает все. Но ведь мы с тобой живем не в пустыне, генерал, не в вакууме на Луне, а среди людей. Я знаю, ты их не любишь, да и я многих переношу с трудом, но ведь надо бы и их мнение спросить, хотят ли они жить по рецептам РВС или нет.