Каторгин Кут
Шрифт:
– Ты что же, бросишь своего товарища помирать тут? – спросил Степан, глядя в хитрое и сосредоточенное лицо Захара, – Я думал…
– Тихо ты! Он, чёрт, знаешь как хитёр! Ты ему не верь, не так он слаб, как прикидывается! Что ты думал? Что я за него голову готов положить? – шипел Захар, – Да ежели ему оказия такая выйдет, пришибёт он нас с тобой, да в болото кинет! Ты думаш, он тебе обещанное отдаст, когда ты его через болота проведёшь?! И не надейся! Вся твоя награда будет – это нож под рёбра! Так и знай!
Степан молчал, опустив голову и не глядел на Захара. То, что сейчас сказал ему Захарка он и так знал, вот только у него другой резон был. Но не
– Чего молчишь? – Захар приник к самому уху Степана, – Али хочешь дождаться, покуда мы тут все головы сложим?
– Ночью неможно по болоту идти, – тихо ответил Степан, – Надобно свету дождаться, после уж в путь отправляться, а иначе и пропасть недолго. Топь тут страшная, а теперь, по весне, болото талой водой налилось… может и тропу-то водой сокрыло, занесло, надо сперва поглядеть, а то и вправду пропадём тут все… А костёр всё же давай заведём, вон там, в низинке. Оттудова огонь не видать будет, а туман на болоте дело обычное. Мы хоть обогреемся и обсохнем, в землянке сыро, тошно.
Захар ничего не сказал, только отодвинулся от Степана и начал ножиком строгать щепу. Он и сам прозяб чуть не до костей, его трясла дрожь то ли от холода, то ли от беспокойства. Костёр так костёр, ему чего таиться, ежели вдруг обнаружат их пристанище, так он-то сам на здоровых ногах! Скроется в болотах, даже если тропу не найдёт, на кочке любой пересидит, не впервой! А вот эти двое… пусть как хотят, теперь каждому свою шкуру спасать надобно.
Вскоре в низинке запылал небольшой костерок, Степан сидел на деревянном обрубке и грел озябшие ладони, ночь казалась ему сейчас такой долгой, бесконечной… Захар сидел по другую сторону костерка и всё прислушивался, ловил каждый звук и шорох. Потом поднялся и пошёл в землянку, проверить Микиту.
– Спит, – сказал он Степану вернувшись, – Тяжко ему, стонет… рана не шуточная, эх, эх… Ты, Стёпа… пригляди за дверью-то, и за Микитой, а и пошукаю покудова там, на пригорке, куда он указывал… где там добро зарыто погляжу, а то мало ли, придётся скоренько уходить, так быстрее добудем его и ноги в руки!
Степан ничего не сказал, так и остался сидеть у огня, только сам всё смотрел, что делает Захар. А тот взял головню из костерка и неторопливо бродил в том месте, куда указывал Микита, рассказывая, как они с Лёнькой добро прятали. Ходит, а сам с опаской на болото поглядывает, видать помнятся ему Микитины-то слова про Лёньку-покойничка, который в болоте утоп и теперь ничего про схрон рассказать не сможет.
– Земля изрыта вона там, под корявой берёзой, – тихо сказал Захар, вернувшись к костерку, – Ежели что… чуть свет откопаем, да двинем через болото! Ты как хош, а дожидаться покуда сюда ярыжники явятся да загребут я не стану! Вот ты и смекай – со мной идти, либо Микиту караулить… он уже почитай, что и не жилец! Всё одно помрёт!
Захар кинул на землю срубленные еловые лапы, улёгся поверх них и накинул на плечи свой зипун. Лежак эдак и смотрел в огонь, куда Степан подкидывал хворост.
Так и не сомкнул глаз Степан до самого свету, всё ждал пока сморит сон Захарку. Но не тут-то было! Захарка человеком был ушлым, не зря Степан его с первой встречи «окрестил» хитроватым. Вот и задумывал Степан сперва запереть татей в землянке, да поспешить за подмогой, а вот… не вышло.
Бдит и Захарка, на Степана поглядывает, а тот голову склонил, вроде бы дремлет, а сам слушает, где там «сотоварищ его верный»… С такого станется, огреет чем потяжелее по голове, да прямиком в болото!
Степан понимал, что Захар давно бы попытался его самого пришибить, ежели б не надеялся, что Степан выведет их через болото. Ну, можно даже и не «их», а только его, Захара… Судя по его словам, Микиту он давно уже «продал».
Когда начало светать, просевшая и кривая дверь землянки отворилась и на пороге показался Микита. Лицо его было одутловатым и бледным, он опирался одной рукой на свою палку, а другой держался за дверной косяк.
– Ну, вы чего, на улице что ли всю ночь? Чего вам у печи-то не спалося?
– Боязно, что ты ни говори, – с виноватой усмешкой ответил Захарка, – То шипит кто-то на болоте, то стонет… А ну как и вправду выползет кто да утянет, вот мне бабка говаривала…
– Ладно, «говаривала»! – оборвал его Микита и потёр грудь, его теснило в дыхании, от слабости кидало в пот, – Идти надо, время не ждёт! По утру не мы одни проснулись, искать нас станут, надобно уходить!
Он медленно пошёл к кривой берёзе, а Захар тут же подхватился, кинулся в землянку, взял лопату и побежал за Микитой. Тот встал у пригорка, оглядывая покрытое дымкой утреннего тумана болото, после поглядел на изрытую совсем недавно землю, на ней были отчётливо видны Захаровы следы, он их оставил, когда ходит здесь ночью.
– Что, разнюхивал ужо? – усмехнулся Микита, глянув на Захара, – И чего, не нашёл? Ну-ну! А если б нашёл – нам бы со Стёпой и живым не быть, так? Ах ты, подлая твоя душа…
– Будя тебе базлить! – зло осклабился Захар, – Времени нет зубоскалить, чай, не на ярмарке! Сказывай, где копать, заберём добро да в путь! Ну?
– Копать? – снова рассмеялся Микита, – А чего ты хош откопать? Ну вот, хотя бы тут копай, где ты топтался, лис! – он указал на то место, где Захаровых следов было больше всего, – Как раз Лёньку-то и выкопаешь! А если вон тама станешь копать, то Зиновия Кривого повидаешь, чего там от него осталось, ежели черви не доели!
– Ай! – вскрикнул испуганно Захар и отскочил с того места, где стоял, и его визг как-то не вязался с его суровой наружностью, – Ты же сказал, что утопил Лёньку… в болоте…
– А какая разница! – пожал плечами Микита, – Тут кругом болото!
– А добро тогда где же? А?! Тебя спрошаю! – заорал Захар, и покрепче перехватил лопату, будто собираясь ударить, – Увёл?! От меня увёл, да?!
– Да не ори ты, как баба, ей Богу! – поморщился Микита.
Он с кряхтением поднялся чуть выше на пригорок. Туда, куда не доставала болотная вода даже теперь, поднявшись только ещё начавшимся половодьем. На пригорке, средь вывернутых корней погибших деревьев стоял едва приметный трухлявый пень. Пройдёшь, и не заметишь, оно тебе без надобности… Ткнув туда палкой, Микита размахнулся и стукнул ею посильнее, труха посыпалась и пень развалился, а внутри показались два мешка, плотной ткани, перевязанные крепкой верёвкой.
– Вот оно, наше добро, – сказал Микита, горделиво глянув на спутников, – Спрятано, лучше не надо, никто бы никогда ге приметил, не нашёл! Ну, дайте воды испить, да станем в дорогу собираться!
Золото ли, или близкое избавление от погони словно придало Миките сил, хоть и был он мертвенно бледен и тяжело дышал, но сегодня вроде бы даже чуть и оздоровел… так думал Степан, глядя на разбойника. Что же это, может быть, он ошибся? И рана Микитина не так страшна, или правду сказывал Захарка – хитёр Микита мастер притворяться!