Каторжник император. Беньовский
Шрифт:
— Правильно рассудил, Александр Алексеевич. Пусть живёт и трудится в сибирском городе. И спровадь его туда за казённый счёт.
— Оценит ли попович неслыханную твою монаршую доброту?
— Это уже на его совести.
Что нам известно о дальнейшей судьбе Ивана Уфтюжанинова? Он служил на нерчинских горных заводах. А ещё пел на клиросе заводской церкви и иногда подменял хворого псаломщика. Женился на псаломщиковой дочке Агафье. Жили они неважно, хотя и нарожала жена ему детей. Больших ссор и размолвок между супругами не было, но не сложилась у них и добрых, сердечных отношений. Была отчуждённость. И вина за эту отчуждённость лежала не на Агафье, женщине робкой и тихой, а
Настоятель заводской церкви отец Фома заметил усердие Ивана, отменно знавшего всю церковную службу, и однажды сказал ему:
— Тебе бы дьяконом быть, сын мой Ивашка. Могу исходатайствовать у архиерея твоё рукоположение.
— Нет, увольте, батюшка. Не заслужил дьяконского сана. Нагрешил слишком. Грехи замаливать сподручнее певчим на клиросе.
— Тебе виднее.
Не хватает смелости Ивану покаяться батюшке на исповеди, что тревожит, преследует его по ночам дьявольское наваждение. Является ему схизматка с роскошными розовыми телесами, благоухающая пьяняще французскими духами и помадами, и шепчет призывно: «Иди ко мне, Иване. Я тебе нравлюсь, Иване?»
А в глазах у женщины такая горестная тоска, печаль, что впору расплакаться или удавиться.
Просыпается Иван Уфтюжанинов, вскакивает с постели и молится на образа, чтобы отогнать наваждение.
Фредерика оставалась для Ивана женщиной-загадкой. Он не раз спрашивал себя: что же заставило богатую надменную помещицу, которая годами почти не замечала его, вдруг стремительно распахнуть ему своё сердце, сделать первый шаг к их сближению? Действительно ли любила она его или только искусно играла роль любящей женщины? Иван пытался найти ответ.
Быть может, это был мимолётный каприз взбалмошной своенравной барыньки? Да, вероятно, и это. Очевидно было ещё желание мстить, изменять нелюбимому мужу, даже мёртвому, разочаровавшему её всем своим образом жизни. Могла бы найти Фредерика любовника в своей среде из числа молодых соседей-помещиков. Многие наведывались к ней в гости, пытались за ней ухаживать. Но измена со слугой могла выглядеть более дерзко, вызывающе. Не такой ли дерзкой измены хотела Фредерика?
Хотелось верить Ивану, что в отношениях Фредерики к нему было и чувство подлинной любви. Почему бы не быть? Молодая привлекательная женщина, не дождавшаяся любви и нежности от авантюриста и скитальца мужа, могла увлечься статным и красивым парнем. На Ивана заглядывались и девицы Вецке, и парижанки; Почему бы не заглядеться и пани Фредерике? Иногда Ивану казалось, что его хозяйка, одержимая буйным плотским чувством, вдруг становилась искренней и сердечной с ним и поступала так, как могла поступать только искренне любящая женщина. Остались вещицы, любовно вышитые для него Фредерикой. Иван бережно хранил во внутреннем кармане сюртука носовой платок с вышитыми на нём васильками, напоминание о прожитых в Вецке счастливых днях.
И ещё одна мысль приходила Ивану в голову. Фредерика осуждала авантюризм мужа, его ненасытное честолюбие, жажду власти, манию величия. Многое чего не одобряла она в покойном Морисе Августе. Но вот загадка: что-то из качеств мужа, которые она не одобряла и осуждала, приставало к ней самой, усваивалось ею. Фредерика тоже стала немного авантюристкой, вовлечённой в рискованную игру. Найти красивого молодого любовника среди соседей-помещиков, даже выйти за него замуж — это вовсе не составило бы труда. Но это было бы обыденно и совсем не увлекательно.
Иван Уфтюжанинов был человеком далеко не глупым, наблюдательным, и он понимал, что разноречивые чувства и стремления привлекали Фредерику к нему, руководили этой женщиной. Но ничего из её планов и намерений в конечном итоге не получилось и, вероятно, не могло получиться. Жизнь сурово разделила их непреодолимой стеной религиозной и сословной розни. И перешагнуть эту стену они оказались не в силах.
По-разному сложились судьбы остальных героев романа. Мы видели, что последовала за Беньовским на Мадагаскар лишь небольшая кучка из числа камчатских беглецов. Некоторые из них стали жертвами тропических болезней, болотной лихорадки, дизентерии, укусов ядовитых змей и насекомых. Немногие выжили и возвратились в Европу, где след их и затерялся.
Франция пережила кровавую и истребительную революцию. Окончили жизнь на гильотине ленивый и слабохарактерный король Людовик XVI и его властная супруга Мария-Антуанетта, а также многие их приближённые из числа тех, кто не успел или не сумел эмигрировать вместе с братьями короля. Мария Жанна Дюбарри, которой когда-то пленился Морис Август, осталась непримиримой роялисткой. Она поддерживала сторонников короля, всячески помогала им, за что была осуждена революционным трибуналом и гильотинирована. Скатилась к ногам палача её голова. Современники сообщают нам, что мужества и стойкости перед казнью Дюбарри не проявила.
О судьбах всех тех лиц, упомянутых в романе, которые оставили в истории свой более или менее заметный след, читатель знает или узнает из исторических книг.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Вот и завершена история Мориса Августа Беньовского, или де Бенёва, насыщенная тревожными и неожиданными, а порой и невероятными событиями. Как-то не хочется автору называть главное действующее лицо книги её героем. Да и какой он герой! Скорее антигерой. Авантюрист, политический игрок, самозванец.
XVIII век был богат подобными авантюристами. Вспомним хотя бы Калиостро и Казанову. К этой плеяде можно с полным основанием отнести и Беньовского. Человек непомерного честолюбия и властолюбия, страдавший манией величия, он смотрел на своих подчинённых лишь как на подручный человеческий материал, необходимый для достижения его честолюбивых и дерзких планов. Он жестоко обходился с теми, кто становился ему поперёк дороги, проявлял строптивость и самостоятельность. Примеры тому читатель найдёт в романе. Закономерно, что любой мало-мальски здравомыслящий и честный человек быстро разочаровывался в Морисе Августе, вступал с ним в конфликт.
В современных Венгрии и Польше, считающих Беньовского своим земляком (вспомним, он был поляком по отцу и венгром по матери), бытует некоторое любование его фигурой. О нём написано немало книг, созданы приключенческие фильмы, идеализированный образ авантюриста окружён романтическим ореолом. Быть может, сильнее фактов оказалось восхищение своим соотечественником. Объективный анализ исторических источников даёт нам полную возможность представить Мориса Августа Беньовского как беспринципного авантюриста и самозванца, азартного игрока.