Каторжник император. Беньовский
Шрифт:
Грабежи настолько перепугали жителей Большерецка, что многие, прихватив с собой что поценнее, бежали в тайгу. Они строили там шалаши, намереваясь .отсидеться до отплытия заговорщиков.
На следующий день, 28 апреля, Беньовский распорядился готовить плоты, на которых предполагалось спуститься по реке Большой до устья. А 29 апреля заговорщики приступили к погрузке всех своих трофеев: пушек, боеприпасов, провианта, захваченного в казённых амбарах и у купцов, сундука с казной. Днём тронулись вниз по реке. Плотогоны, упираясь шестами в илистое дно реки, вели плоты, обходя завалы плавника и отмели. Низменные берега оживлялись ранней весенней зеленью, зарослями тальника.
Достигнув Чевакинской гавани, заговорщики тут же ограбили магазин с
В последующие дни заговорщики перегружали боеприпасы и провиант с плотов в трюмы галиота, готовили судно к походу. На галиоте «Святой Пётр» взвился императорский флаг. Беньовский приказал произвести строгий учёт всех людей, находившихся на борту. Всех заговорщиков, включая и экипаж, набралось семьдесят пять человек. Кроме них галиот принял к себе на борт девять женщин — это были жёны некоторых из заговорщиков — и двенадцать пассажиров. Так что всего оказалось девяносто шесть душ. Все жилые помещения галиота переполнились до предела.
При поднятии флага Беньовский приказал выстроить на палубе всех людей и произнёс краткое слово:
— Мы все теперь составляем «собранную компанию для имени его императорского величества Павла Петровича» [31] . Я ваш руководитель. Клянитесь же беспрекословно подчиняться мне во всём и защищать до последней капли крови сей императорский прапор. А я клянусь защищать вас, присягнувших тому прапору.
Священника на судне не было, чтобы подкрепить клятву крестным целованием. Поэтому ограничились тем, что прокричали нестройно: «Клянёмся!»
31
По свидетельству источников, именно так назвал Беньовский экспедицию на галиоте «Святой Пётр».
Затем Беньовский распорядился, чтобы его ближайшие помощники составили подробную опись всех находившихся на борту съестных припасов: муки, солонины, сахара, масла, сушёных грибов, соли, чая и прочего, изъятых в казённых амбарах Большерецка, у купцов и при разграблении магазина в Чевакинской гавани. Он прикинул, что для предстоящего продолжительного плавания всего этого всё же маловато. Надо бы ещё потрясти большерецких обывателей, особенно купцов. И Морис принял решение командировать в Большерецк канцеляриста Рюмина с письмом-предписанием, жёстким и категоричным по тону: выдать оному канцеляристу потребный провиант. В случае неисполнения приказания Беньовский угрожал городу самыми драконовскими карами.
Взяв с собой пару гребцов, Рюмин отправился в Большерецк на лодке. В большерецкой канцелярии он застал нескольких должностных лиц, не примкнувших к заговору, в их числе штурманского ученика Софьина и трёх-четырёх купцов. Все они находились в состоянии крайней растерянности и подавленности.
— Вот, господа, предписание начальника экспедиции барона Беньова, — произнёс Рюмин, вытаскивая из-за пазухи сложенную вчетверо бумагу и бросая её на стол. — Извольте познакомиться.
— Э-эх, растерял совесть-то, связался с разбойниками, — принялся стыдить Рюмина один из купцов.
— Постой, Антипыч, — остановил купца Софьин, первым прочитавший бумагу и передавая её по кругу. — Дело серьёзное. Требуют провианта и в противном случае грозятся расправой.
— И так всё выгребли, грабители, душегубы проклятые.
— Да помолчи. Вы знаете, что оружия у нас совсем мало. Стало быть, сопротивления оказать не сумеем. Лучше откупиться по-хорошему, чем нарываться на повальный грабёж.
Служилые и торговые люди неохотно, но всё же согласились, хотя ещё долго ругали и стыдили Рюмина. Выгребли из казённых амбаров остатки припасов, которые оставались после первой реквизиции, опустошили личные кладовые Нилова, пришлось раскошелиться и купцам. Снарядили плот с собранным продовольствием и пустили вниз по реке.
Беньовский передал потом в большерецкую канцелярию расписку, в которой с педантичной пунктуальностью перечислялось всё то, что было взято заговорщиками. Содержание сей расписки известно исследователям. В ней перечислены: 6372 рубля 30 копеек казённых денег, 217 рублей, взятых у казака Чёрных, 199 казённых соболей, 3 пушки, одна мортира, 50 гранат, 600 пуль и картечей, 4 пуда пушечного пороха, один пуд ружейного, 30 шпаг, 25 ружей, 400 пудов провианта и 11 фляг вина. Имелись в виду, разумеется, не малые фляжки в нашем понимании, а огромные многолитровые бутыли. Примечательно, что под текстом расписки Беньовский поставил следующую подпись: «Барон Мориц Аладар де Бенёв, у пресветлейшей республики польской действительный резидент и её императорского величества камергер, военный советник и региментарь». Такой витиеватый и фантастический титул озадачивал каждого, читавшего расписку, и вызывал недоумение. Что означает региментарь? Какой императрицы камергер и военный советник? Может быть, римской Марии-Терезии? Какими полномочиями наделён действительный резидент республики польской? Или подобный титул придумал себе сам Беньовский, дабы пустить пыль в глаза доверчивым россиянам?
Кроме взятого в Большерецке военного снаряжения и провианта, экспедиция располагала вооружением и запасами галиота. Вооружение «Святого Петра» состояло из восьми пушек, четырёх мортир, более сотни ружей со штыками. На судне были большие запасы пороха и свинца, продовольствия, воды и всякое корабельное хозяйство.
Пока Рюмин добывал в Большерецке необходимые припасы, Беньовский уединился в своей каюте со Степановым, и они взялись за составление бумаги, своего рода декларации заговорщиков, которую предполагалось передать в большерецкую канцелярию для дальнейшего препровождения в правительствующий Сенат. Степанов сперва не одобрил эту затею, не видя в ней смысла. Но Беньовский переубедил его.
— Мы не пираты. Пусть знают об этом и в российском Сенате, и в европейских странах.
— Уверен, что ваша бумага будет погребена в сенатских архивах за семью замками.
— Пусть. А мы оставим копию и опубликуем её в каком-нибудь парижском или лондонском журнале. И тогда мы в глазах Европы предстанем не корсарами, а политиками. Перед нами откроется дорога к европейской службе. Так-то, дорогой капитан. Я уже продумал этот документ. Вам остаётся придать ему хороший русский стиль.
Стараясь представить себя и своих сообщников не разбойными заговорщиками, а идейными борцами, Беньовский сетовал на то, что законный государь Павел Петрович лишён престола. Личность Екатерины II и деяния её царствования представлялись в самом мрачном, неприглядном свете. В вину императрице ставилась, в частности, разорительная для русского государства польская война [32] , которая велась в интересах одного только короля Станислава Понятовского. Отмечалось, что народ российский задавлен непомерными тяготами, коснеет в невежестве и страждет. Исключительными благами пользуются царские любимцы. За истинные заслуги никого не награждают. И камчатская земля разорена самовольством начальников.
32
...разорительная для русского государства польская война... — После смерти польского короля Августа III в 1733 г. началась война за польское наследство, в которой участвовали Россия и Франция. Франция поддерживала кандидатуру тестя Людовика XV Станислава Лещинского (Людовик XV был женат на Марии Лещинской), Россия же поддерживала будущего короля Августа III. Война окончилась договором, подписанным в Вене в 1738 г. Позже, после Барской конфедерации (1768—1772), русские войска участвовали в подавлении движения конфедератов.