Каторжник император. Беньовский
Шрифт:
— У нас свой порядок, раз и навсегда заведённый господином Бове. Он занятой человек, а посетителей слишком много. Большинство из них обращается с вопросами мелкими, несложными. Речь идёт обычно об отсрочке долговых платежей. Такие вопросы могу решить я самолично с моими помощниками, не утруждая нашего патрона. Приходится ценить его время. Многим посетителям втолковываем, что мы деловая фирма, а не благотворительная контора.
— Я пришёл к вам не за подаянием, мосье... как вас там. Вы не соизволили представиться.
— Бове.
— Однофамилец, родственник?
— Родной племянник господина Шарля, если угодно.
— Я барон де Бенёв, полковник польской армии конфедератов.
— В Париже много офицеров-конфедератов. В Польше у них плохи дела. Часто заходят к нам и просят о помощи.
— И вы, конечно, по купеческой прижимистости им отказываете?
— Стоящим людям помогаем пристроиться на французскую службу.
— Вот и я хотел бы послужить Франции. Об этом ваш патрон может узнать из рекомендательного письма кавалера де Робиена, представляющего Индийскую компанию в Южном Китае. Мы встречались в Макао.
— Рекомендательное письмо де Робиена меняет дело. Дядя считается с его мнением. Позвольте письмецо, я тотчас передам его в руки дяди...
— Нет уж. Предпочёл бы это сделать сам.
— Как вам будет угодно.
Бове-младший всё же стал дотошно расспрашивать Беньовского о его морском путешествии, о том, что он намерен делать на французской службе. И только после этого секретарь отправился докладывать Шарлю Бове о приходе необычного посетителя. Морис Август терпеливо ждал его полчаса или более. Наконец Люсьен появился и сказал уже более приветливо:
— Дядя готов вас принять, барон. Прошу следовать за мной.
Они поднялись по широкой дубовой лестнице на второй этаж и очутились в кабинете с дорогими гобеленами по стенам. Всюду стояли столики, тумбочки, бюро с бронзовыми и серебряными канделябрами, настольными часами, вазами и статуэтками времён последних Валуа и первых Бурбонов. От обилия вещей кабинет казался тесным и походил на антикварную лавку. В роскошном мраморном камине потрескивали дрова, хотя на улице была тёплая солнечная погода.
Шарль Бове, грузный лысоватый мужчина с крупными чертами лица и тяжёлым мясистым подбородком, поднялся с кресла и сделал шаг навстречу гостю.
— Как доложил мне мой секретарь, вас рекомендует де Робиен, мой хороший друг. Его письмо при вас?
— Так точно, мосье. Извольте.
Беньовский вынул из-за обшлага камзола и протянул финансисту продолговатый пакет с сургучными печатями.
— Присядем к камину. Ты, Люсьен, останься. В этих старых домах сыровато даже летом. Приходится круглый год топить камин. Признаться, люблю погреть у огонька свои старые косточки.
Бове вскрыл конверт, извлёк из кармана лорнетку в золотой оправе и углубился в чтение. Прочитав письмо, сказал:
— Вижу, вы человек интересной и необычной судьбы. Бежали из русской ссылки, побывали в Японии, загадочной и закрытой для нас стране.
— Это было как захватывающий роман, мосье.
— Вот и напишите роман, а я издам.
— Я же не писатель, не умею писать романов.
— Надеюсь, серию очерков для моей газеты напишете? Для «Парижского вестника»... Хорошим авторам мы платим щедро. Люсьен, помоги барону связаться с редакцией.
— Слушаюсь.
— Кстати, редактор мой родственник. И как вам удалось бежать с Камчатки?
Пришлось Беньовскому вновь рассказывать о большерецкой эпопее. И вновь, как и при беседе с губернатором Маврикия, прибегал он к вымыслу и фантазии. На этот раз битва за несуществующую камчатскую крепость выглядела ещё более внушительным и кровопролитным побоищем, длившимся несколько дней, сопровождавшимся артиллерийской дуэлью. Воздал Морис Август и несчастному капитану Нилову, который, оказывается, вовсе не был убит вероломным образом у себя в спальне, а сражался, яко разъярённый лев, с саблей в руке на крепостной стене, пока не пал от меткого выстрела одного из повстанцев.
— Вот об этом и напишите, барон, — поощрительно сказал Бове. — Представляю, как взъярится русский посланник, прочитав ваши очерки.
— Не грех и подразнить русских. У нас с вами, французами, свои счёты с русскими. Если бы не эта Семилетняя война, выигранная русскими и англичанами...
— Тогда мы не потеряли бы наших американских и индийских колоний. Англичане лихо воспользовались победами русских над прусским Фридрихом.
Морис Август настроился было перейти к рассказу о Японии и сражении с аборигенами Формозы, но Бове прервал его:
— Не сомневаюсь, такие люди, как вы, нужны Франции.
Эту фразу Беньовский уже слышал от губернатора Дероша.
— Я мог бы возглавить экспедиционный корпус, который отправится на завоевание Формозы или Мадагаскара, — сказал он. — Мои люди, отличившиеся в битве за большерецкую: крепость, боевые орлы, составили бы ядро корпуса.
— Мадагаскар предпочтительнее, чем Формоза.
— Вы правы, мосье. Мадагаскар — гигантский остров с несметными природными богатствами.
— И других претендентов на него покуда, кажется, нет. А у берегов Китая слишком сталкиваются наши интересы с английскими, голландскими, португальскими. Любая операция против Формозы вызовет противодействие англичан, а возможно, и их военную экспедицию.
— Я собрал кое-какие сведения о Мадагаскаре...
— Это любопытно. Я вас слушаю.
Беньовский принялся с апломбом читать лекцию о природе далёкого острова, его природных богатствах, обитателях, неисчерпаемых возможностях развития плантационного хозяйства и использовании его ёмкого рынка для сбыта французских товаров. Он блистал эрудицией, ловко пересказывая всё то, что узнал на Маврикии от тамошних собеседников. Он видел, что производит на финансиста самое благоприятное впечатление.