Катуков против Гудериана

Прудников Виктор

ВЕРМАХТ ПРОБУЕТ СИЛЫ

Гитлер пошел ва—банк. Его уже не устраивали те территориальные приобретения, которые удалось осуществить разными путями в течение последних лет. Хотелось большего. Выступая на совещании перед представителями промышленных и военных кругов в августе 1939 года, он говорил: «Создание Великой Германии было большим успехом с политической, но не с военной точки зрения, ибо мы достигали его в результате блефа, примененного политическими руководителями». [9]

9

Мельников Д.Е., Черная Л.Б. Преступник № 1. Нацистский режим и его

фюрер. М., 1982. С. 307.

Но времена блефа исчерпали себя, хотелось «испробовать войска», однако любой шаг по пути агрессии означал войну, причем война могла быть на два фронта. Гитлер помнил о предупреждении канцлера Бисмарка — никогда не воевать одновременно с Западом и Востоком, тем более — не воевать с Россией. И все же решился на проведение «настоящей» военной операции. Ведь уже намечена очередная жертва — Польша, отступать некуда.

Нацистский фюрер понимал, что Англия и Франция воспротивятся его намерениям, но есть еще СССР. А Сталин настроен дружески, сам не против сокрушить своего западного соседа. Риск, конечно, есть, но он не столь велик, чтобы не попытаться осуществить плавный переход от «Плана зеленого» к «Плану белому» (план нападения на Польшу). Нужно было только все точно рассчитать, чтобы не конфликтовать «с нашими западными противниками».

Гитлер и не скрывал своих планов, выступая перед генералами в мае 1939 года, он откровенно заявлял: «В действительности речь идет не о Данциге. Речь идет об обеспечении жизненного пространства Германии на Востоке…»

Присутствовал ли Гудериан на этом совещании, неизвестно, но то, что получил от фюрера указания готовить войска для нового похода, несомненно. Гитлер уже понял значение бронетанковых и моторизованных войск. Они показали себя с наилучшей стороны во время аншлюса Австрии, присоединения Судетской области и Чехословакии. Именно на них надо делать ставку, на них и на Гудериана. Гудериан — тот человек, который может обеспечить интересы фюрера и интересы Германии.

С этой целью в вермахте вводится новая должность — инспектор подвижных войск, то есть танковых и моторизованных. Правда, пока этим войскам придавалась и кавалерия. Должность предлагают Гудериану. Тот внимательно просмотрел проект положения об этой должности и сразу же отказался. Его смущало то, что положение предусматривало только право производить инспекторские проверки и составлять годовые отчеты, но не давало никаких командных функций, не позволяло влиять на решение вопросов организации войск и подготовки личного состава.

Вначале генерал считал, что инициатива введения новой должности исходила от главнокомандующего сухопутными силами Браухича, но, как выяснилось позже, она исходила от самого Гитлера.

Фюрер, узнав о капризе Гудериана, вызвал его к себе. Танкист в тактичной форме объяснил причину отказа от должности, изложил свои принципы организации нового ведомства. Он по—прежнему стоял на своем — решительно доказывал необходимость полной самостоятельности танковых и моторизованных войск, использования их в качестве наступательного средства оперативного характера. Он никак не мог согласиться с тем, что придание танков пехоте и кавалерии принесет ощутимые результаты в боевой обстановке.

У Гитлера на этот счет были свои соображения. Он задумал созданием нового ведомства организовать централизованное управление моторизованными войсками и кавалерией. Гудериану же обещал полную поддержку в этом предприятии.

Поломавшись немного и получив свой «пряник», генерал сдался. «Я был произведен в генералы танковых войск, — писал Гудериан, — назначен генерал—инспектором подвижных войск и приступил к организации своего очень небольшого управления».

На осень 1939 года планировались крупномасштабные маневры с участием мотомеханизированных войск, которые должны были проходить в Померании. И Гудериан, конечно, там, где намечается очередная авантюра. Он участвует «в сооружении полевых укреплений вдоль имперской границы для защиты Германии от наступления поляков», приняв только что созданный 19–й армейский корпус — усиленно вооружает его танками «Т—III» и «T—IV».

Гитлер торопил верховное командование с выдвижением войск к польской границе, так как срок новой военной кампании уже был обозначен — 26 августа.

Гитлер промедлил, напал на Польшу не 26 августа, а 1 сентября. В этот день германские войска перешли границу. Но до подхода основных сил уже вовсю работала германская разведка Канариса и отряды эсэсовцев, инсценировав нападение на немецкую радиостанцию в Глейвице и на пограничные посты. Появились и первые жертвы, но это были жертвы опытных провокаторов начальника гестапо Мюллера и шефа СД Гейдриха, выполнявших указания Гитлера, который на одном из совещаний с откровенным цинизмом заявил: «Нам следует стремиться не к достижению определенных рубежей (в Польше. — В.П.), а к уничтожению врага; для этого необходимо находить все новые и новые пути. Средства — безразличны. Победителя никогда не спрашивают, были ли его действия законны. Речь должна идти не о том, чтобы право было на нашей стороне, а исключительно лишь о победе…». [10]

10

Мельников Д.Е., Черная Л.Б. Указ. соч. С. 318.

И вновь, как в походах в Австрию и Чехословакию, роль тарана играли бронетанковые войска, 19–й корпус Гудериана входил в состав 4–й армии генерал—полковника фон Клюге. Ему была поставлена задача расчистить путь в «польском коридоре» для других соединений, достичь Вислы, способствовать рассечению польской армии надвое и ее уничтожению.

Потери германской армии в ходе боев были незначительными. Как сообщает военный историк Сэмюэл Митчем, немцы потеряли 8082 человека убитыми, 27 278 ранеными и 5029 пропавшими без вести. Кроме того, было уничтожено 217 танков. Что же касается польской армии, историк отмечает: «Из 800 тыс. военнослужащих, которых правительству удалось мобилизовать, 694 тыс. попали в плен к немцам. Остальные были либо убиты, либо оказались в русском плену (советские войска вторглись в восточную Польшу 17 сентября). Небольшая часть польских военнослужащих скрылась в самой стране или бежала в Румынию или Венгрию». [11]

11

Митчем С. Фельдмаршалы Гитлера и их битвы. Смоленск, 1998. С. 87.

О незначительных потерях свидетельствует и Гудериан. 5 сентября Гитлер посетил его корпус. На вопрос о потерях генерал назвал две цифры: 150 убитых и 700 раненых. Командир корпуса хотел, конечно, похвастаться перед фюрером, показать результаты своей «работы». Он провез его по местам боев у городов Шветц (Свеце) и Грауденц (Грудзенз). Глядя на уничтоженную польскую артиллерию, Гитлер спросил: «Это сделали, наверно, наши пикирующие бомбардировщики?» Гудериан ответил: «Нет, наши танки».

Во время поездки Гудериан демонстрировал 3–ю танковую дивизию, ее 3–й разведывательный батальон, в котором служил его младший сын Курт. Тут же, в 35–м танковом полку, находился и старший сын Гейнц Гюнтер, полковой адъютант.

Гитлер интересовался также техническими возможностями танков «Т—III» и «Т—IV». Гудериан отмечал, что новые танки показали себя в походе вполне нормально, но высказал свои замечания относительно увеличения лобовой брони и удлинения ствола пушек с целью повышения дальнобойности стрельбы и пробивной способности снарядов.

14 сентября Гудериан подошел со своим корпусом к крепости Брест. Взять с ходу ее не удалось: поляки упорно оборонялись. Крепость держалась три дня даже после мощного артиллерийского обстрела. Только 17 сентября остатки гарнизона Бреста покинули крепость и переправились на западный берег Буга. Здесь, в Бресте, Гудериан получил информацию о том, что русские с востока совершают встречный наступательный марш.