Катуков против Гудериана
Шрифт:
Наступило утро 6 октября. Погода резко изменялась, стало подмораживать, потом выпал первый снег. Катуков был уже на командном пункте, оборудованном в небольшой роще, рядом с шоссе Орел — Мценск. Только что вернулся с переднего края комиссар Бойко. Он побывал у танкистов, расположившихся у речки Лисицы.
— Как там экипажи? — обратился к нему комбриг. — Выдержим напор Гудериана?
— Бойцы настроены по—боевому. Верят, что противника можно бить даже ограниченными силами.
— Значит, выдержим! — успокоился Катуков.
Ждать противника долго не пришлось. Гудериан вначале бросил против 4–й
Когда воздушные стервятники набросились на село Первый Воин, в бой вступили зенитные батареи отдельного дивизиона под командованием старшего лейтенанта Ивана Афанасенко. Два фашистских самолета были сбиты зенитчиками, их остатки догорали на правом берегу речки Лисицы. Через некоторое время появилась новая волна самолетов, и несколько тяжелых бомб упало на 1–ю батарею. Взрывом повредило два орудия, погибли их расчеты.
Дозоры передали на КП бригады: со стороны Орла показалась гитлеровская колонна танков и мотопехоты. Бой вот—вот вступит в новую фазу. Каким будет его исход? Этот вопрос не давал покоя Катукову. За свои фланги на этот раз он не беспокоился. Там стояли танкисты Гусева и Бурды. Надеялся, что и в центре рота старшего лейтенанта Самохина не дрогнет. Вызывал тревогу лишь 2–й батальон капитана Анатолия Рафтопулло. У него большая часть — легкие танки, и противостоять новейшей технике Гудериана будет не просто.
И комбриг помчался во 2–й батальон. Увидев комбата, прохаживавшегося вокруг своей машины, спросил:
— Волнуешься, Анатолий Анатольевич?
— Есть маленько, — откровенно признался Рафтопулло. — Любой бой неизвестность. Выстоим ли на этот раз?
— Обязаны выстоять, комбат!
Из—за поворота в долину речки Лисицы стали спускаться немецкие танки. Их было больше сотни. За ними шли бронетранспортеры с пехотой, тягачи с орудиями, мотоциклы с автоматчиками. Танки сразу же открыли огонь по позициям мотострелков. Комбату Кочеткову пришлось принять на себя очередной удар немецкой армады.
Гитлеровские войска, перейдя речку, пытались с ходу прорваться через наши позиции. Мотострелки ответили ударом из противотанковых ружей, дружно била по врагу и противотанковая артиллерия. С НП Катуков видел, как новая лавина немецких танков двинулась вперед, открыв ураганный огонь. Пехотинцы нуждались в поддержке. Комиссар Бойко нервничал:
— Товарищ полковник, пора вводить в бой группу Лавриненко!
— Вижу, что пора. Но пусть все немецкие танки перейдут речку, тогда и ударим из засады.
Комбриг еще раз поднял бинокль, провел им по долине. Вот он уловил момент, которого ждал. Затем по радио отдал приказ старшему лейтенанту Дмитрию Лавриненко выводить из укрытия свои машины. В одно мгновение из рощи выскочили четыре «тридцатьчетверки» и открыли огонь.
Немецкие танки не успели даже развернуться, чтобы принять боевой порядок. Некоторые из них уже горели. По
— Молодец, танкист! — восхищался Катуков, считая горящие немецкие машины. Их было ровно пятнадцать.
Отлично сражались в этот день все танковые подразделения и экипажи, делая по три—шесть атак. Особенно отличился экипаж «тридцатьчетверки» старшего сержанта Ивана Любушкина, в прошлом скромного тамбовского колхозника. Когда немецкие танки прорвались через позиции мотострелкового батальона, намереваясь зайти в тыл бригаде, Любушкин, спрятавшись за стогом сена, поразил сначала один вражеский танк, затем еще четыре. Немцы обнаружили его машину, открыли огонь. Несколько снарядов ударили по броне. Два члена экипажа были ранены, сам командир получил тяжелый ушиб ноги. Но танкисты не покинули поле боя, маневрируя, пользуясь короткими остановками, они подбили еще четыре танка противника.
Вечером, узнав о подвиге славного экипажа, подбившего девять вражеских машин, Катуков приказал начальнику штаба Кульвинскому:
— Любушкина и его товарищей представить к правительственным наградам!
Потеряв значительную часть своей техники, Гудериан, однако, не успокоился. Мысль о прорыве к Мценску не покидала его ни на минуту. Ведь он сам отдал приказ взять город к 9 октября. Снова и снова немцы бросались в атаку. Наткнувшись на наши засады в одном месте, откатывались, перегруппировав силы, начинали наступление в другом.
С передовой прибыла разведка с тревожной вестью: вдоль шоссе Орел — Мценск противник сосредоточил до 200 танков и большое количество мотопехоты. Готовится новая атака. Еще раньше Катуков доложил комкору Лелюшенко о ходе боев за последние дни и попросил оказать помощь — подбросить противотанковый дивизион.
— Как бы теперь пригодились противотанковые пушки, — сказал комбриг стоявшему рядом комиссару Бойко. — Забыл, что ли, о нас комкор?
Лелюшенко не забыл о просьбе комбрига, понимал, в каком положении находится танковая бригада, поэтому и прислал для ее поддержки дивизион гвардейских минометов под командованием капитана Чумака. Представляясь Катукову, капитан торопливо доложил:
— Приказано ударить на самом танкоопасном направлении!
— Спасибо, дорогой, — Михаил Ефимович с радостью пожал руку артиллеристу. — У нас тут любое направление самое—самое…
— Хорошо, — согласился командир дивизиона, — вы мне покажите место сосредоточения немецких войск, дальше уже, как говорят, дело техники.
Кульвинский принес карту. Катуков жирным полукругом обозначил участок за рекой Лисицей, куда Гудериан стягивал танки, артиллерию и другую военную технику.
Многие в бригаде никогда не видели установок с реактивными снарядами. Вид неказистый, обычные грузовые машины, только вместо кузова имели несколько рядов направляющих рельсов. Послышались разочарованные возгласы: