Катынь. Ложь, ставшая историей
Шрифт:
Помните свидетельство о разговоре Хрущёва и Гомулки? А теперь представьте себе очень простую вещь: Гомулка соглашается, и после совместного выступления Хрущёв передаёт ему «улику» — письмо Шелепина. Которое, во-первых, снимает все вопросы относительно доказательств — нет их, уничтожены КГБ, едва кровавые чекисты почувствовали опасность того, что их злодеяния выйдут наружу. А во-вторых, как материалы XX съезда в кратчайший срок попали через Польшу в Соединённые Штаты, так и это письмо мгновенно окажется в американских газетах, нанеся памяти о Сталине ещё один удар чудовищной силы. Хорошая акция, удобно вписывается в процесс «десталинизации» между XX и XXII съездами. Ну и заодно компрометирует всё ещё авторитетных противников Хрущёва — пытавшихся его скинуть Молотова и Кагановича.
Возможно, задумывалась эта провокация давно, да всё случая не было, и потому понадобилось два документа: пока председателем КГБ являлся Серов — «письмо Серова», ну а потом — «письмо Шелепина», что было куда выгоднее. Всё-таки Серов — персона достаточно известная и одиозная, а Шелепин, человек в органах новый, куда больше подходил на роль «варяга, поражённого мерзостью КГБ». Разоблачение не состоялось, и верный человек убрал письмо в сейф до лучших времён, а потом, уходя, потихоньку спихнул в архив. Там оно и долежало до 90-х годов, пока о нём не вспомнили в связи с новым всплеском катынской темы…
Впрочем, письмо это ни в коей мере не свидетельствует о том, что поляков на самом деле расстрелял НКВД. Такая же фальшивка, как и остальные, только более ранняя…
Как видим, документы из пресловутого «пакета № 1» не то что свидетельствуют, а вопиют о том, что вожделённый скелет сделан из пластмассы, причём белой и глянцевой, как зубы голливудских кинозвёзд. Конечно, есть люди, которые вопреки всему верят в их подлинность (а чаще призывают других в неё поверить): мол, следует исходить в таких делах из презумпции порядочности. В наших архивах просто не могут содержаться фальшивки! Но… как мы уже говорили, в вопросы веры мы не вмешиваемся. Верить во что угодно — хоть в сон, хоть в чох, хоть в вороний грай, хоть в катынский пакет — конституционное право любого гражданина Российской Федерации.
P.S. В предыдущей главе рассказывалось о расследовании Главной военной прокуратуры СССР, а потом РФ, и о так называемом «экспертном заключении» на её основе. Мы ещё предлагали обратить внимание на число жертв — 21 827 человек, из них 14 522 расстрелянных в лагерях и 7305 — в тюрьмах. Как видим, оно с точностью до 30 человек совпадает с названным в «записке Шелепина» — 21 857, 14 552 и 7305 соответственно, что является уже положительным моментом, поскольку обычные численные расхождения в «катынских» документах — сотни и тысячи. Но если эксперты ГВП основывались в своих подсчётах на «записке Шелепина» — то почему не совпадает полностью? А если они нашли какие-то новые данные — то почему о них нигде даже не упомянуто? Или, по привычке к несовпадениям в текущих документах, кинули три десятка «на просчёт»? Но здесь-то какой может быть «просчёт»?
Глава 20
По ком звонит колокол?
Итак, «обвинительное заключение» написано — хоть и коряво, да кому проверять-то надо? Поставлена и подпись — официальное признание советского правительства, сделанное ещё в 1990 году и время от времени подтверждающееся правительством российским. Осталось пришлёпнуть печать, чтобы исторический факт стал незыблемым.
Такой печатью и стали три «катынские» мемориала.
Против того, что в Козьих Горах, что-либо иметь невозможно. Там действительно лежат как минимум четыре тысячи польских офицеров, убитых немцами поперёк всех воинских законов и международных конвенций. Этот колокол, кстати, звонит ещё и по полумиллиону уничтоженных гитлеровцами смолян [190] .
190
Считая тех, кто умер в германском рабстве и тех, кто остался лежать в безвестных могилах, наверное, столько и получится.
С остальными двумя всё не так однозначно.
Итак, военнопленные из трёх «польских» лагерей были отправлены в три разных адреса и, по официальной версии, расстреляны. Места их захоронений стали известны лишь двадцать лет назад, в мутное время «перестройки», так что бесспорными считаться не могут. Это село Медное под Калинином, Пятихатки под Харьковом и вроде бы Быковня возле Киева. Последняя, правда, — уже откровенное явление пропаганды. Какие-то массовые захоронения там имеются, в 90-е годы их привычно отнесли к следам «тридцать седьмого года», а кто в них лежит на самом деле — «жертвы НКВД» или расстрелянные немцами советские граждане — толком не разбирались. Тогдашним «десталинизаторам» дай только волю — они и Бабий Яр припишут НКВД. (Кстати, мелькали в прессе попытки назвать и его местом расстрела польских офицеров…)
Зато с первыми двумя пунктами всё куда более определённо. Их вытащили из безвестности в ходе всё того же расследования ГВП в 1991 году. Причём любопытна роль в этом деле местных управлений КГБ. Авторы книги «Катынский синдром» пишут:
«Когда на основании локальных данных было решено начать эксгумацию в Харькове, военные прокуроры сначала откопали захоронения советских граждан, а уже потом, по ненавязчивым и как бы случайным подсказкам местных сотрудников госбезопасности, „наткнулись“ на захоронения польских офицеров. При проведении второй эксгумации, в Медном, сотрудники госбезопасности Тверской области сразу показали места, где следовало копать и где действительно были обнаружены массовые захоронения поляков».
Впрочем, мы и не отрицаем, что эти могилы могли там существовать, как не отрицаем и того, что где-то в Смоленской области лежат расстрелянные весной 1940 года польские офицеры. Не забывайте, что среди них были люди, совершившие тяжкие преступления. Естественно, при передаче в УНКВД их отделили от остальных, отправили в тюрьмы, судили и тех, кого приговорили к ВМН, расстреляли. После чего вполне могли похоронить как в Медном, так и в Пятихатках. Речь идёт исключительно о разнице между понятиями «некоторые» и «все», а также о том, что ставить на нашей земле мемориалы тем, кто виновен в преступлениях против нашего же народа — это уж слишком.
Итак, что же нашли эксгуматоры близ Харькова и Твери?
Пятихатки — посёлок под Харьковом (сейчас — фактически его окраина). Считается, что именно в этом городе были похоронены расстрелянные офицеры из Старобельского лагеря. Но считать можно всё, что угодно, а как с фактами?
«С 25 июля по 7 августа 1991 г. в районе 6-го квартала лесопарковой зоны г. Харькова, на территории дач УКГБ по Харьковской области, расположенной на расстоянии 73 км восточнее Белгородского шоссе, с участием представителей польских правоохранительных органов, судебно-медицинских экспертов и других специалистов было проведено извлечение останков не менее чем 180 человек из 49 мест захоронения. Многочисленные предметы польской военной формы и другой польской военной атрибутики, письма, квитанции, обрывки газет с датами весны 1940 г., отдельные предметы с записями о Старобельском лагере, а также офицерские удостоверения и жетоны шести военнопленных Старобельского лагеря, найденные в ямах, бесспорно свидетельствовали о массовом захоронении расстрелянных в 1940 году польских военнопленных, ранее содержавшихся в Старобельском лагере НКВД СССР. По заключению комиссии судебно-медицинских экспертов, смерть этих военнопленных наступила от огнестрельных повреждений — выстрелов в затылок и верхний отдел задней поверхности шеи из огнестрельного оружия, имеющего калибр от 5,6 до 9 мм» [191] .
191
Катынский синдром. С. 342–343.
Может быть, по мнению следователей ГВП образца 1991 года, это и свидетельствует о «преступлениях НКВД», но после детального рассмотрения харьковских находок видно, что они подозрительно напоминают катынские. Офицерские удостоверения в могилы людей, расстрелянных чекистами, попасть не могли по определению. Оружие крупного калибра в то время применяли только немцы — впрочем, воинские документы отбирали и они. Письма, квитанции, обрывки газет, сохранившиеся в земле на трупе (!) спустя полвека после расстрела настолько хорошо, что их можно было идентифицировать…