Каурай. От заката до рассвета. Часть 2
Шрифт:
Почесав затылок, Каурай обернулся к порталу, запрокинул голову и выругался.
Перед ним возвышалась другая церковь.
Храм, в котором заперли одноглазого прошлым вечером, походил на пряничный домик: аккуратный, расписной с голубой маковкой в звездах. Картинка. Церковь с колокольней, из которой он вышел нынче, была совсем другой — ветхой и ужасно запущенной. Скрипучая постройка едва держалась под натиском неутомимого ветра, утопая в зарослях по самую крышу. С самой паперти и вплоть до замшелого выцветшего купола ее стены заросли плющом и вездесущей мор-травой. Возможно, в те
Немедленно припомнились рассказы о таинственной лесной церквушке, причине ночных беспокойств валашцев.
Чудеса да и только.
— Эй, ты! — осмелились окликнуть его казаки срывающимся голосом. — А ну-ка, стой где стоишь!
— Стою я… — скривился одноглазый и вернулся под крышу. Еще не хватало заработать стрелу в бок.
Кречет со своими людьми опасливо обходили старую церкву, чертыхаясь и высматривая невесть что. Углы древней обители полностью заросли мор-травой, у потемневших стен скопились горы мусора, перепревших листьев да груды сгнивших балок, которые в незапамятные времена рухнули с потолка, зияющего паутиной и огромными дырами. Пол тоже представлял собой печальное зрелище — провалов было не счесть. Ухнуть в один из таких — раз плюнуть.
Пара казаков, стоя на коленях, пыталась высмотреть нечто под полом, но темень там стояла такая, что все их попытки оказались тщетными. Со стороны алтаря отчетливо потягивало чем-то гнилым, однако миновать грязно-бурую стену иконостаса, с которого на гостей взирали грозными запыленными очами, не решился даже пан Рогожа.
— Старая церквушка, в древние времена давно сгинувшими стариками поставленная, — бормотал морщинистый казак с седым чубом, поглядывая по сторонам сощуренными глазами. — Когда-то и здесь службы проходили, но гутарют, что в плохом месте ее решили открыть — вот и завелась в ней нечистая сила. Я еще мальчонкой был, когда двери ее запечатали, а дорогу предпочли забыть. Уж не думал, не гадал, что мне придется перерыть в памяти все развилки и памятные мне с детства места, чтобы отыскать эти давно истлевшие стены…
— Ну и пес с ней, проклятой, — буркнул Повлюк. — Давайте уж отсюдава, хлопцы. Невмоготу мне!
— Странные какие лица… — не обращая на него внимания, еле слышно бормотали казаки, всматриваясь в выцветшие изображения Святых и Смелых. Гулкое эхо голосов, отскакивающее от расписных стен, наполняло ухо каждого.
— Ты положительно правильно гутаришь, дюже странные… Но красивые, так и сяк их.
— Красивые, да. Но аж страсть берет, когда долго всматриваешься в эти очи. Брр!
— А вон то-то, под потолком. Аж сейчас шагнет прямо со стены… На моего тестя шибко похож, старый черт.
— Че-то зябко мне, братцы, — ныл Повлюк. — Пойдем уже отсюдава подобру-поздорову. Насмотрелись на картинки!
Только завидев, что одноглазый возвращается, казаки напряглись, словно порог переступил сам Сеншес, рогатый хозяин этого древнего места. Каурай принялся аккуратно двигаться вдоль стены, выдергивая из досок драгоценные штыки.
— Только не говори, что тебя панночка в Рыжий лес на помеле
— Если скажу, что удивлен не меньше вашего, поверишь?
— Хочешь сказать, что зашел в одну церковь, а вышел из другой?
— Похоже на то…
— Не могу углядеть, — тем временем щурился Рогожа, спуская фонарь на веревке под полы. — Дюже ограменный подвал… Любопытно.
Фонарь раскачивался и освещал грубые раскрошенные стены какого-то глубокого провала. Недосягаемое дно пропадало в темноте, как Рогожа не силился спустить освещение пониже. Веревку он держал уже за самый кончик.
— Да вроде это и не подвал вовсе… — сказал Воробей, устраиваясь рядом и пытливо посматривая вниз. — Ты чего там, дядь, клад собрался искать?
— Скажешь тоже…
— Стены будто зубами прогрызены… — заметил Воробей. — Дай-ка мне фонарь, дядька, я пониже тебя спущу.
— Ты смотри вместе с фонарем не улети. А то спустишь еще… И какой черт надоумил стариков выстроить церковь поверх эдакой дырищи?
— Старые церкви зачастую поставлены в самых причудливых местах, — ухмыльнулся Каурай, осторожно подходя к любопытным казакам. Доски опасно прогибались под его весом. — Капища и древние жертвенники. Почти под каждым храмом старше сотни лет порой располагается нечто подобное.
— И зачем ставить церкву поверх этой страсти? — нахмурился Воробей, свешиваясь с фонарем через край, но все его попытки высмотреть в темноте хоть что-то кроме закругляющихся стен грубо вырытой воронки оказались тщетными. Снизу потягивало ветерком, словно сама яма дышала Воробью в лицо.
— Как знак, — сказал Каурай.
— Знак чего? Оттуда же всякая зараза полезет, как пить дать!
— Того, что старые верования втоптаны в грязь. И новая вера торжествует. Похоже, эта церковь куда старше, чем вы могли помыслить. Но это не такая уж и редкость. Иной раз и для местного батюшки, отдавшего приходу всю жизнь, такая “биография” его церкви — новость. Вы-то знаете, что раньше было на месте валашского храма?
— Поселение и было, что же еще? — пожал плечами Рогожа. — А уж чем там люди в старину занимались — сие нам неведомо.
— Чего вы там в игрушки играетесь?! — проворчал Кречет, безуспешно пытаясь вскрыть гроб. — Ждете, пока вам оттуда дулю не покажут?
Тут Воробей чертыхнулся и едва не рухнул в темноту, но Рогожа вовремя схватил его за ремень.
— Тьфу на тебя! — сплюнул Рогожа, вытянул Воробья и дал ему богатырский подзатыльник. — Упустил!
— Я же не специально, дядька!
Рогожа раскрыл было рот, чтобы облаять нерадивого племянника, но так и застыл, не проронив ни единого словечка. Глядя на них остальные тоже замерли, прислушиваясь.
— Шлепнулся аль нет? — спросил через некоторое время Воробей. — Слышал?
— Тсс, молчи, болезный! — прошипел Рогожа.
Оба снова затихли и начали ждать, когда фонарь разобьется о камни. Но так ничего и не услышали.
— Успел чего увидеть хоть, пока он падал? — спросил Рогожа.
— Неа, — покачал головой Воробей. — Токма черепки какие-то!