Кавалер Сен-Жюст
Шрифт:
Антуан про себя только посмеивался и от души сочувствовал другу. Однако один разговор его насторожил.
— Ты думаешь, — вдруг без видимой причины спросил его Робеспьер, — что я живу нахлебником у Дюпле? Ошибаешься. Я плачу столяру за нас троих тысячу ливров ежегодно!
— Помилуй, — пожал плечами Сен-Жюст, — мне-то какое дело?
— А такое, что я жду от тебя совета. Кое-кто считает, что мне неудобно здесь оставаться: это выглядит не совсем прилично… Ты понимаешь меня, надеюсь?
— Абсолютно не понимаю.
— Ну
— Ах вот что тебя волнует… Но ведь здесь-то как раз есть и твой угол, и твоя семья.
Максимильен поморщился.
— Пожалуй… И все же временами я чувствую себя не в своей тарелке. Да к тому же здесь молодые девушки. Не компрометирует ли их подобная ситуация?
— Какая чепуха!
— Может, чепуха, а может, и нет… Но оставим этот разговор.
Этот разговор Антуан вспомнил через несколько дней, придя к Дюпле и увидев заплаканное лицо Элизы. Не желая смущать девушку, Сен-Жюст сделал вид, будто ничего не заметил.
— Я пройду к Максимильену, — сказал он.
— У нас нет больше Максимильена, — всхлипнула Элиза. Когда она немного успокоилась, Антуан узнал все.
— Максимильен очень щепетильный человек, — говорила Элиза. — Конечно, он любит нас, дорожит нашей дружбой, но временами его словно подменяют. Это ее влияние. Старая дева, без меры гордая успехами своего брата, она хотела бы завладеть им целиком. А Максимильен очень слаб…
«Ого! — подумал Сен-Жюст, — очень слаб! И это говорит слабое существо о человеке, потрясающем троны и партии!»
— Мы терпеливо сносили ее чванство, — продолжала девушка. — Я даже удивляюсь выдержке мамы; будь я хозяйка, я не могла бы так. Она ненавидит всех нас, но больше всех, конечно, Элеонору.
— Почему же именно Элеонору? — невинно спросил Сен-Жюст.
Девушка покраснела.
— А вы не догадываетесь почему?
— Догадываюсь, — улыбнулся Сен-Жюст. — Но продолжайте, Элиза.
— Так вот, позавчера во время обеда отец сообщил, что Максимильен переезжает. Он якобы снял квартиру на улице Сен-Флорантен и будет жить там. Мы поняли, кто снял ему квартиру. Мама набросилась было на отца, упрекая, что он не удержал Максимильена. Но отец ответил, что это было бы бестактно, и мама с этим согласилась. А вчера он простился с нами, да и простился-то уж очень поспешно, словно его гнали, и уехал. Потом мастеровые отца отнесли его вещи — улица Сен-Флорантен совсем неподалеку от нас. Вот и все, милый Флорель. Надеюсь, что вы-то не покинете нас по примеру своего друга и хоть изредка будете навещать?
Сен-Жюст крепко пожал ей руку.
— Можете не сомневаться. Да и он-то никуда не денется; не претендуя на роль пророка, скажу вам, что он скоро вернется…
Во время ближайшего заседания Конвента Сен-Жюсту показалось, что Робеспьер избегает его взгляда. В перерыве Антуан подошел к другу.
— Почему не зовешь на новоселье? Смотри, будешь тянуть — приду без приглашения.
Робеспьер смутился, бросил на Антуана умоляющий взгляд, и было в этом взгляде что-то от побитой собаки.
«Ну и ну, — подумал Сен-Жюст, — и это ты, Неподкупный, Непреклонный, Непоколебимый, перед которым я всегда чувствовал себя жалким мальчишкой…»
А на следующее заседание Робеспьер не пришел.
И через день тоже не пришел.
Сен-Жюст узнал у Дюпле номер дома и ринулся на улицу Сен-Флорантен.
Он постучал.
— Что вам угодно? — спросил за дверью сухой женский голос.
Без лишних церемоний Антуан с силой нажал на дверь и очутился в темной прихожей.
— Здравствуйте, — сказал он Шарлотте, — вы меня не узнали?
— Это ваш обычный способ проникать в чужие дома? — ехидно спросила сестра Робеспьера.
— Он не чужой мне, поскольку здесь живет мой друг… Проводите, пожалуйста, меня к нему.
— Робеспьер болен.
— Тем более я должен видеть его.
Она не шевельнулась.
— Сюда, сюда, милый Флорель, — услышал он слабый голос друга.
…Комната была как комната, скорее маленькая, чем большая, да к тому же заставленная дешевой мебелью. В нос била затхлость, смешанная с запахом лекарств. Закрытые и зашторенные окна не пропускали ни воздуха, ни света. У противоположной стены на узкой кушетке лежал Робеспьер. Даже при слабом освещении была заметна восковая бледность его лица.
Сен-Жюст бросился к нему.
— О небо, да что же с тобой, Максимильен?
— Сядь, — тихо сказал Робеспьер и тут же быстро спросил: — Что нового в Конвенте?
— Что нового в Конвенте, — передразнил его Сен-Жюст, отдергивая шторы и раскрывая окно. — В Конвенте все по-старому, но если так будет продолжаться, Конвент потеряет выдающегося депутата!
— Как вы смеете! — вдруг взвизгнула Шарлотта и запоздало кинулась к окну, чтобы помешать действиям Сен-Жюста.
— Шарлотта, будь добра, оставь нас, — попросил Робеспьер.
— Но, Максимильен…
— Немедленно оставь нас! — раздраженно повторил Робеспьер.
Девушка, метнув убийственный взгляд на Антуана, вышла, но шаги ее смолкли у самой двери.
«Подслушивает, — подумал Сен-Жюст. — Тем хуже для нее».
— Друг мой, — простонал Робеспьер, едва закрылась дверь, — я страдаю физически, но еще более духовно.
— Поделом тебе.
— Я не могу больше без них.
— А кто велел тебе уезжать?
— Но я не хотел уезжать. Все получилось как-то само собой. А они меня и не слишком задерживали.