Кавказ подо мною
Шрифт:
Стас Янковский
Все знают только про два метода воспитания: кнут и пряник. Хан Дербента и Шеки Петер решил после долгих раздумий прибегнуть к трём. В дорогу отправились все казаки и батальон егерей. Опыт по окружению селений уже был. В Шекинском ханстве окружили и вывели из кишлаков в поле целых три сельские общины. Лезгины они может и горцы, но это пастухи с отарами в горах, а дети, женщины и старики, что самое главное, живут в построенных из камней веток и глины жилищах по берегам горных речек. В большое селение Кубачи добрались за один день. Местных чтобы сильно не нервировать, остановились в километре примерно и разбили палатки. Задымили походные кухни, потом застучали ложками
В селение отправились вместе с кади Дербента Гасан-эфенди. Правильнее было называть Хаджи Гасан-эфенди. Шириатский судья Дербента побывал и в Мекке, и в Медине. Это и была третья составляющая после кнута и пряника — религия. Беседуя с ним по дороге, Брехт несколько интересных знаний почерпнул.
— Раскрой мне великую тайну Гасан-эфенди, в чём разница между «Салам Алейкум» и «Ассляму алейкум»? — к Брехту то так, то эдак обращались. — Хочется понять.
Кади смутился. Ну вот Брехт чувствовал, что подвох есть.
— Если мусульманина приветствует неверный словами «Ассаляму алейкум» или «Салям алейкум» принято отвечать просто «Ваалейкум», так как «салям» — приветствие, применимое только между мусульманами и имеющее сакральный смысл, и раздавать «салям» неверным считается неприемлемым.
— Да и ладно. Не положено, значит не положено. Я же про другое спросил.
— Разница между «Салам Алейкум» и «Ассляму алейкум» в том, — судья снова замялся, — что «салам алейкум» — это обращение к одному человеку, а «ассаляму алейкум» — обращение к нескольким лицам.
— И всё? Стоп. Но мне говорят по-разному, даже если я один.
– Правоверный мусульманин, чтящий Коран, никогда не обратится со священным приветствием «салам» к другому правоверному мусульманину «на ты» потому, что правоверный мусульманин никогда не бывает один: с ним всегда находятся его хранители и ангелы, записывающие его дела.
Поэтому среди истинно-верующих мусульман НЕПРИМЕНИМО приветствие «салам алейкум», а только «ассаляму алейкум».
— Стоп. Не надо в эти дебри лезть. То есть, это не оскорбление? Ну, и ладно. Чёрт с иблисом с ними. Пойдём, послушаем пострадавших от набега лезгин.
Послушали. Кроме всего прочего оказалось, что двух женщин ещё и изнасиловали.
— Записал показания, Гасан-эфенди?
— Всё записал.
Дальше было просто. Дошли ещё за день до ближайшего лезгинского села и расположились ниже километрах в трёх. Егеря зашли со стороны гор утром, окружив селение, а снизу устремились казаки. «Хитрые» горцы бросились вверх и были остановлены ружейным огнём. Стреляли поверх голов егеря, чтобы напугать только. Через час все жители аула были собраны перед небольшой мечетью, сложенной из необработанных камней. Несколько горцев прорвалось или точнее просочились через кордоны, но это было плану, что разработал Брехт, только на пользу. Пусть знают, на что русские способны.
— Отделите седобородых мужчин от остальных и приведите сюда. — Дал команду Брехт казакам. — Только повежливей. Живые и здоровые нужны.
Привели аксакалов. Брехт кивнул кади и тот прочитал обвинение своего суда тем лезгинам, что напали на село Кубачи. Переводил прихваченный с собой лезгин, который давно живёт в Дербенте. Вообще в городе чуть не треть населения лезгины, самых разных сословий и профессий. Этот был довольно богатым продавцом выделанных кож. Именно не кожевенником, а продавцом.
Старейшины выслушали молча, бороды, как это показываю в кино не теребили, да и бороды на те мышиные хвостики, коими мусульманских старцев кинематографисты награждают, не походили. Хоть и седые, но вполне себе ухоженные большие бороды. Другой генотип. И правда — викинги.
— Товарищи, трудящиеся братского Востока, — начал Брехт свою программную речь. — Есть у нас с вами три пути. Первый желателен. И он вот какой. Я вас отпускаю, как и всех жителей села, а вы мне через три дня в Кубачи приводите этих разбойников на суд. Что суд решил, вы знаете. Если бы они просто напали и ограбили семью из Кубачей, то отдали бы награбленное, лишились левой руки и были бы мною отпущены. Но они изнасиловали женщин. Мусульманок. Это другое преступление.
Аксакалы злобные глазки вперили в Брехта, но промолчали.
— Теперь, когда вы знаете о том, что я очень добрый правитель, я озвучу второй вариант. Всё ваше селение будет подвергнуто процедуре отлучения от веры (такфир). А со всеми вами, здесь сидящими поступят так, как почтенный ходжи Гасан-эфенди присудил сделать с насильниками. После чего мы пойдём в следующую общину и поступим так же.
— Это не из нашего аула! — вскинулся мулла.
— Мне фиолетово. Отправьте всех мужчин, чтобы они привели этих разбойников, или ступай сам и пусть другое селение выдаст нам этих нелюдей и отступников от Корана. Объясни им, что произойдёт с вашими старейшинами в случае их неправильного решения. А потом с ними. Я всё равно окружу, рано или поздно, их аул и чем позже, тем суровее будет наказание.
— А если…
— Подожди, уважаемый. Есть третий вариант. Я сейчас не только хан Дербента, но и хан Шекинского ханства. А Кубинское и Ширванское ханство мои союзники. Но это ерунда и мелочи, по сравнению с тем, что я генерал-лейтенант Российской империи. С этого момента я объявляю всех лезгин подданными русского императора и если вы выдадите мне бандитов и пообещаете впредь набегов не устраивать, то у нас будет мир и жвачка, а если найдутся уроды, что всё же позарятся на чужое, нарушая законы шариата, то вы сами поймаете и привезёте их на суд. Отвечу на вопрос, а что будет, если вы начнёте восстание. Да, восемьдесят лет назад вы справились с шахом. Отстояли свою Родину. Только сейчас другие времена. России — это не Иран. У нас есть ружья, которые бьют за семьсот шагов. Мы не будем с вами воевать. Мы зайдём с обеих сторон гор и ружейным огнём вытесним вас в снега, где вы погибнете от голода и холода. А наши стрелки будут отстреливать храбрецов или дураков, что попытаются бросаться в атаку с холодным оружием. Эти семьсот шагов не просто пробежать под огнём. Так и ночь вам не поможет. Сейчас у нас есть приборы, которые позволяют видеть в темноте, — и Брехт показал изготовленный для него небольшой и плохой микроскоп. Очень слабое увеличение. Но выглядит необычно. Пусть опровергнут. Пётр Христианович перевёл дух и оглядел уже не таких воинственных старейшин. — И хорошие новости, как хан Дербентского и Шекинского ханства, я навсегда освобождаю вас от налогов, что вы платили шаху. А если вы приведёте насильников и нарушителей законов шариата и пообещаете больше набегов на мирные сёла не совершать, то я на пять лет освобождаю вас от всех налогов. И самое последнее, для тех, кто не может жить, не убивая. Я начинаю формировать с завтрашнего дня в Дербенте лезгинский конный полк. Пусть все желающие подходят, вернее подъезжают. Оружия я выдам, пропитание для людей и лошадей обеспечу, и даже выдам новую форму, а кроме того буду платить по два серебряных рубля в месяц зарплату, а тем, кто станет офицерами — по десять рублей, — Брехт подождал, пока переводчик закончит плюшки его озвучивать или пряники, точнее, и добавил. — У вас час на размышление, какой из вариантов избрать. Думайте. И не прогадайте, от вас зависит судьба всех лезгин.
Глава 13
Событие тридцать пятое
В магазине химреактивов:
— Нет, нет. Чтобы купить цианистый калий, нужно специальное разрешение с печатью. Одной фотографии вашей тёщи недостаточно.
Все стадии, как положено, прошли. Отрицание, там, депрессию всякую, и дошли до торга. Аксакалы предложили приличный выкуп заплатить, но чтобы разбойники живы остались. Брехт точно знал, что этот этап будет, а потому самую страшную картину умерщвления, которую только придумал, описал. Ещё нужно было добавить про сдирание кожи и поедание собственных ушей отрезанных, но решил поскромничать.