Каятан
Шрифт:
— Что здесь происходит?! — громогласно осведомился инар, выйдя на освещенный фонарями участок.
Врасплох оказались пойманы все. Несколько секунд бандиты — все же внешность у восьмерки нападавших была специфическая — находились в некоей прострации, пока один все-таки не решился подать голос, явно не подумав.
— Шел бы ты, дядя… — он замолчал, наверное, вспомнив, что означает темно-зеленый свет мантии.
— Что?! Вы понимаете, с кем разговариваете? Я инар Ордена четвертой ступени посвящения! И не позволю твориться бесчинствам на улицах столицы моей Родины. Немедленно отпустите этих людей!
Речь на бандитов вряд ли произвела впечатление, но они задумались.
— Э-э… ваше магичество, — это был уже другой бандит — низкорослый кругленький тип неприятного вида. Выражение лица у него было странное — дикая смесь удивления, уверенности в себе и какого-то непонятного смущения, — ваше магичество, а вам не кажется, что вы это… в смысле того… ошиблись то есть… Эти ребятки наши добрые… э-э… товарищи, и мы просто болтали тут…
— А с какой целью этот данхарец заходит мне за спину? — спокойно спросил Ролотек.
Только после этих слов Эрик заметил, что и вправду — с девчонки и парня, которых держали под прицелом только трое арбалетчиков, большею частью бандиты переключились на мастера, медленно смыкаясь вокруг него, но ближе пяти-шести метров подходить пока не решаясь…
— Что ж, пожалуй… — на лице мастера появилась улыбка. Эрику подумалось, что он уже не жалеет о том, что учитель любил выражать недовольство нескончаемыми нотациями, сдобренными «грозными» взглядами. ЭТА улыбка Эрику очень не понравилась, — пожалуй, так будет даже проще.
Инар слегка тряхнул правым плечом, и из длинного рукава, полностью скрывающего руку, вытянулась к земле кожаная плетеная полоска кнута. Рассмотреть хорошо с расстояния трех десятков метров Эрик не мог, но этот артефакт он видел неоднократно, хотя и не имел возможности оценить его в действии. К жемчужинам своей коллекции учитель не позволял даже прикасаться… И как только маленькая костяная стрелка на тонком кончике кнута коснулась мокрого камня, на Эрика повеяло… Силой.
Это было невероятно! Впервые в жизни он ощутил энергетические эманации! Это было совсем не то чувство, как во время втягивания энергии из «накопителя». Вместо этого: какая-то яркая вспышка, резко ударившая по глазам, и сразу за ней — прикосновение «чего-то». Неужели, он наконец сумел почувствовать астрал?! Хотя на описания из учебника совсем не похоже — очень уж неуловимо…
Кажется, даже бандитам удалось ощутить что-то… и, пытаясь использовать единственный свой шанс, они начали действовать. Возникла запоздалая мысль попытаться предупредить учителя, но была она довольно вялой. Не потому, что Эрик не хотел помочь своему мастеру, а потому, что это не имело смысла — помощь была нужна только бандитам.
Эрику оставалось только насладиться зрелищем. В обычной жизни учитель не любил демонстрировать своих умений.
Первым попытался атаковать тот, что успел зайти Ролотеку за спину. Откуда-то из глубин плаща вынырнули спрятанные в перчатки руки… и сразу исчезли. Практически в тот же момент инар едва заметно и как бы даже случайно шевельнул левой, свободной рукой — снова всплеск Силы — звякнуло, и, отразившись от щита, брошенные бандитом ножи двумя дымящимися искореженными кусками металла полетели в грязь. Не успели они сравняться с землей, как Эрика коснулись еще две, на этот раз значительно более мощные, энергетические волны. Что стало их причиной, ученик заметить просто не сумел: скорость реакции мага была невероятной.
Спустя секунду двое кочевников лежали навзничь. Один из них
Звонко ударил хлыст. На этот раз Эрик поймал взглядом момент. Кнут лишь слегка тронул плечо закутанной в черное фигуры, и тут же — щелчок хлыста догоняет легкий хлопок. Только мгновение ничего не происходит… и без каких-либо видимых причин массивная фигура разваливается надвое: ровной полосой от плеча и почти до колена. Кажется, в инара стреляли из арбалетов, но итог был тот же, что и раньше: энергетический круг преодолеть не удавалось. Сам же маг останавливаться явно не собирался…
Кай
Чтобы хоть немного разогнать царивший в голове хаос, пришлось хорошенько ею тряхнуть. Сначала один раз, потом второй, и третий… Хаос сменился темнотой. Облегчения это не принесло — по крайней мере, телу, которое оставалось все так же далеко от меня. Зато, хоть тьма и давила сильнее, мыслям она помогала стать тверже: как оказалось, на мраке тоже можно сосредоточиться. Струящаяся вокруг тьма попыталась стать плотнее, но я уже почти ощущал себя. Я вновь попытался качнуть головой, на этот раз уже более акцентированно… Висок встретился с чем-то холодным и твердым. Темнота наполнилась радужными искрами. Сразу стало холодно, мокро и больно. Везде…
Кажется… кажется, я лежал. Точно, я лежал, и мне было от этого очень-очень плохо… а может, и не от этого. Наверное, сейчас мне было бы плохо от чего угодно. Все еще слабо ощущаемое тело, требуя к себе внимания, представляло собой один заковыристо переплетенный комок боли. Я попробовал вздохнуть… получилось не слишком — что-то мешало. Дышать захотелось сильнее. Собрав себя в кулак, я толкнул преграду вперед и тут же почувствовал, что переворачиваюсь на спину. Воздуха стало очень много. Лицо защипало. Я открыл глаза.
Небо было низко и грозно, но было не время ценить его красоту. Я был сосредоточен на своей боли — это был единственный способ держать ее под контролем. Малейшее расслабление грозило провалом в забытье. И отдыхать тоже было не время. Я чувствовал близкое присутствие Силы, уже знакомое…
Теперь я четко понимал, что Взгляд был обращен не ко мне, а к кому-то другому, и я уже примерно догадывался, к кому… Присутствие ощущалось чрезвычайно близко: я уже практически видел и, казалось, слышал дыхание… Пятно мрака было настолько черным, что затемняло саму ночь… и оно было рядом. Проклятая боль занимала в сознании слишком много места. Освободиться было нельзя, но необходимо. Потому, едва почувствовав тело, я начал двигаться практически без участия сознания.
Пришлось опять перевернуться на живот. На секунду мне вновь стало нечем дышать, но только на секунду: я уже поднимался на ноги.
Оперевшись о стену, кстати оказавшуюся рядом, я выпрямился. Подышал. Комок в груди меньше не стал, но оцепенение, сковывавшее тело, чуть отступило, теперь оно казалось финальной, самой мучительной стадией усталости, вселявшей полную уверенность в том, что первый же шаг станет последним, выпьет остатки сил.
Ничего, совсем недавно я и на этот шаг не мог надеяться. Может, сделав первое движение вперед, я найду силы и на второе? Нужно найти. Тем более что чувства говорили: идти совсем недалеко. То, что представляло главную опасность и для меня, и для тех, к кому я успел привязаться, было близко и больше не двигалось, то есть уже нашло, что искало.