Кайленд
Шрифт:
Я повернулась к Марло, взяла ее за плечи и начала слегка трясти.
— Что ты делаешь? — спросила она, ее голос дрожал вместе с ее телом.
— Я втряхиваю в тебя хоть немного здравого смысла, — сказала я.
— Подожди, как же твой девиз…
— К черту мой девиз. К черту твой девиз. Поговори с ним, Мар. Пусть объяснит. Выслушай его и перестань быть такой чертовски упрямой. Он может причинить тебе боль, а может и нет. Я ставлю на Сэма. И я люблю тебя больше, чем кто-либо в этом мире. Я всегда на твоей стороне. Перестань позволять прошлому управлять тобой — посмотри на то, что прямо перед
Выскочив из бара, я села в машину и, выехав со стоянки, рванула на шоссе. Я заставила себя сделать несколько глубоких успокаивающих вдохов. Мертвой хваткой сжимая руль, я пыталась прояснить свои мысли.
«Ох, Кайленд».
Слезы появились у меня на глазах, когда правда врезалась в мою грудь.
О, боже мой. О, боже мой.
«Кайленд, ты глупый, гордый, красивый, самоотверженный человек».
Слабый всхлип подступил к горлу, но я проглотила его и снова заставила себя успокоиться.
Я была права. Я знала, что была права. Все кусочки пазла вдруг встали на свои места. Все…
Когда я достигла поворота на холм, моя машина несколько раз загрохотала, а потом, дернувшись, заглохла. Выпустив разочарованный крик, я сманеврировала на обочину дороги, затем повернула ключ в зажигании, но двигатель не заводился. Я уронила голову на руль и несколько раз легонько стукнула по нему. Ну, вот и закончилась моя авто-удача. С бешено колотящимся сердцем, я выскочила из машины и побежала.
Все было так же, как в тот день, когда я взбежала на этот самый холм, мое сердце учащенно билось, моя любовь к Кайленду вырывалась из груди.
Я посмотрела на камень, на котором сидела, составляя тот дурацкий, глупый список, и тихонько всхлипнула, пробегая мимо.
«Кайленд, Кайленд, Кайленд».
Что же ты наделал?
Боже мой, что же ты наделал?
Я спускаюсь в ад. Каждый день. Ради тебя.
Глава 27
Я вздрогнул, когда со стороны входной двери раздался громкий стук. Какого черта? Я предположил, что это был кто-то из местных жителей, но зачем нужно было так колотить в дверь, я не понимал. Я отложил документы в сторону и направился в спальню, чтобы надеть футболку. После душа на мне были только спортивные штаны. Но когда стук стал более настойчивым, я чертыхнулся себе под нос и поспешил к двери. Когда распахнул её, то застыл от удивления. Это была Тенли. Она стояла там, очевидно, явно запыхавшись, в темных джинсах и белой майке, которая немного сползла вниз, открывая вид на ложбинку между её грудей. Должно быть, она переоделась после утра. Она была такая красивая. Мое тело мгновенно ожило, реагируя на неё. Но когда я встретился с ее взглядом, и её глаза вдруг наполнились слезами, моя кровь
— Ты выиграл ту стипендию, — выдохнула она и покачала головой. — Это была не я, а ты!
Я замер и затаил дыхание. Мы просто смотрели друг на друга, казалось целую вечность. Наконец, мне удалось выдавить:
— Как ты узнала?
Тенли оперлась на дверной косяк, ее лицо исказилось, как будто она собиралась разрыдаться.
— Ты мне сам только что сказал.
Я смотрел на нее, не зная, что ответить. Отрицать теперь казалось бессмысленным.
Боже. Она никогда, никогда не должна была это узнать. Никогда.
Я засунул руки в карманы и стоял, наблюдая, как она собирается с мыслями.
Когда Тенли наконец заговорила, то я услышал один единственный вопрос:
— Почему?
Я пожал плечами, как будто это было очевидно, и если уж на то пошло, так оно и было.
— Потому что я отчаянно любил тебя. И до сих пор люблю. Потому что я не мог допустить, что бы ты здесь оставалась.
Четыре года назад
— Кайленд Баррет?
Я вытер потные ладони о джинсы и встал.
— Да, — сказал я слишком быстро.
Секретарь, молодая женщина с длинными белокурыми волосами, улыбнулась мне, скользнув взглядом по моему телу. Я был ужасно одет для этого стильного, безупречно оформленного офиса. Я даже не решался сесть на светло-серый диван, боясь испачкать его. Но я не мог ничего с этим поделать. Единственная одежда, которую я носил, была старой и поношенной, и в ней я ходил не только в школу, но и собирал металл, ловил барсуков, рвал дикий виноград…
— Мистер Кирни ждет тебя, — сказала она.
В ответ я натянуто улыбнулся.
— Спасибо.
Она шла впереди меня по длинному коридору, покачивая бедрами. Наши шаги были беззвучны на мягком сером ковре. На белоснежных стенах висели старомодные черно-белые фотографии, изображавшие, должно быть, самые первые дни существования угольных шахт — мужчины в комбинезонах и с почерневшими от угольной пыли лицами, угрюмо стоявшие у входа, очевидно, только что вышедшие наружу.
Секретарь остановилась у двери в конце коридора и открыла ее, жестом приглашая меня войти внутрь. Я кивнул и прошел мимо нее в кабинет Эдварда Кирни. Дверь с мягким щелчком закрылась за моей спиной.
— Ты забыл спросить меня о чем-то касательно стипендии прошлым вечером? — спросил Эдвард Кирни, прежде чем ударить клюшкой для гольфа по мячу.
Я наблюдал за путешествием мяча по зелёному ковровому покрытию и мягко попадающего в отверстие на дальнем конце. Я прочистил горло.
— Да, сэр. — Кирни повернулся ко мне, опираясь на свою клюшку. — Я, эм, простите. Это было неожиданно, и я не был готов. Я не знал, что вы придете ко мне домой, чтобы рассказать о стипендии, и не мог ясно мыслись.