Каюсь. Том Второй
Шрифт:
Звук резко захлопнувшейся двери резанул по напряженным нервам. Стало обидно. Я вздрогнула, замерла у окна, сжала откос и прикусила задрожавшую губу. К горлу подкатил ком слез и как я не старалась, проглотите его, глаза заволокло, и мое «фатальное разочарование» медленно потекло по щекам. Вот так одной фразой можно отрезвить. и у меня началось похмелье: стало невыносимо тошно. Подобной грубости я точно не ожидала. Что я ему такого сказала? Я права что ли не имею спросить где он и с кем? Или думает, я буду подобно домашнему зверьку, сидеть тихо и ждать? Ага, десять раз! Не до меня ему… Придурок! Во мне начала разгораться злость, а когда проходя мимо кабинета, я услышала, как Гладышев с кем-то говорит на повышенных тонах, она захлестнула меня с головой. Вот оно что оказывается! На работе у него не клеится, а все виноваты. Ну, нет! Срывать на мне злость я ему не позволю. Это уже вообще ни в какие ворота! Я распаляла себя, бегая взад вперед, но так и не найдя выход своему гневу, приняла душ и прихватив плеер, легла спать. Естественно, сна не было ни в одном глазу, зато вновь захлестнула обида, растравленная сопливыми песнями. Вдоволь наревевшись, я сама не заметила, как уснула. Во сне же накатила сладкая истома, мне снился Гладышев. Он медленно и нежно ласкал меня языком, даря невыносимое наслаждение. Я дрожала от накатывающих волн удовольствия, протяжно стонала, выгибаясь навстречу прикосновениям его языка. Когда же он оторвавшись, поцеловал в губы и медленно вошел в меня, доводя до исступления, я поняла, что это не сон. Но лишать себя удовольствия и проявлять характер сейчас не видела смысла, поэтому со всей страстью отдалась процессу.
– И что это сейчас было?- повторила я его недавний вопрос, выходя из душа.
– А на что это похоже?- отозвался он с усмешкой, но мне было ни разу не весело.
– На то, что ты думал, будто трахнешь меня и от оргазма я обо всем забуду,- съязвила, Гладышев поморщился.
– Нет, но полагал, что ты станешь сговорчивей,- заметил холодно и невозмутимо добавил, доводя меня до бешенства,- Обиженные женщины так не стонут.
– Да что вы говорите?! А ты прям спец, как погляжу, по стонам обиженных женщин! Знаешь, что?! можешь даже не пытаться задеть меня. Ни хера у тебя не выйдет! Я буду стонать, если захочу, но это не значит, что ты будешь вытирать о6 меня ноги и вести себя, как мудак!
– отчеканила я, задыхаясь от злости. Олег с шумом втянул воздух и откинул голову на спинку кровати.
– Ян, давай, не будем, устраивать цирк из-за ерунды!
– попросил он.- Признаю, не прав был. Конечно, надо было позвонить и не срывать на тебе зло. Но не получилось и не могу тебе пообещать, что такого больше не повторится. Всякое бывает, сложности разные, но это не значит, что я к тебе отношусь плохо: не ценю, не люблю, не уважаю и так далее. Просто я тоже не железный и не всегда могу себя контролировать,- устало объяснял он мне, как маленькой девочке. Мне же оставалось только подивиться, как у него все просто и легко. Бац-бац: прости, не прав и забыли. Но взглянув на Гладышева, я поняла, что мне в очередной раз придется этим удовлетвориться. Не потерпит он ничего иного. Терпеть в нашей паре - это по моей части. И хотя все во мне бунтует против этого, а все же я засунула глубоко в себя свои претензии. Правда, не могла не сказать следующее: -Цирк я устраивать не буду, Олеж,
– Иди сюда, - похлопал он по матрасу рядом с собой. Я не колеблясь, легла, хоть и постаралась соблюдать дистанцию, но он тут же резко притянул меня к себе и крепко обнял, целуя в лоб. Я закрыла глаза, перебарывая в себе обиду, принимая его немые извинения. Точнее, надеясь, что это были они.
– Пошли поедим, я ужасно голодный, - предложил он спустя какое-то время. На часах было около двух ночи.
– А как же режим?- подразнила я его.
– да ну его на хер, весь день не ел, - отмахнулся Олег, поднимаясь с кровати.
– Отрастишь пузо, я тебя брошу!- предупредила я, накидывая шелковый халат.
– А как же любовь?- воскликнул он весело.
– Кака -така любовь, Олеженька?!
– процитировала я культовый фильм.
– Вот значит как?!- возмутился он.
– Ну, а вы что думали, Олег Санныч?! Все просто: ты богатый и стареющий, я молодая и красивая -стандартное клише. Ты мне, я тебе - вот и вся любовь,- подтрунивала я над ним.
– Тю, молодость и красота не вечны! Не надежный товар у тебя, Яночка, обесценивающийся актив, прямо скажем. Мне такая сделка не выгодна в условиях длительных отношений. Так что придется тебе основательней подумать над вопросом «кака-така любовь”,- поцокал он насмешливо.
– Ладно, подумаю, - пожала я плечами с хитренькой улыбкой, не сдавая позиций.
– думай, у тебя пять минут.
– Поздно мне уже думать. Теперь с этой любовью только мучайся и с ума сходи.
– Больно ты мучаешься.
– Угу, именно больно,- заверила я его, и чмокнув, стала готовить на стол.
– Кстати, а что это у тебя за шашни с водителем ?- ошарашил он меня спустя мгновение.
– Чего?!- застыла я шокированная.- Че, с дуба рухнул?!
– Чуть не рухнул, когда «Николай» вдруг «Колей» стал. Он так-то мой ровесник, чтоб ты знала, - заметил он недовольно.
– и что, что твой ровесник? Говоришь, как какой-то строгий папаша. Я так-то с тобой сплю, чтоб ты знал, - развеселилась я, Гладышев закатив глаза, покачал головой.
– Ян, я серьезно вообще-то. что за панибратство с обслугой?
– Ой, не будь занудой, а! Мы же не в средневековье. Я и Анну Петровну твою «Аннушкой» зову, мне так проще. Официоз в доме бесит.
– отмахнулась я, ставя перед ним ризотто собственного приготовления.
– Водитель у нас, по-моему, в доме не обитает.
– Зато возит меня везде и всюду. Ты ревнуешь что ли?- изумилась я, на что он скривился, вызывая у меня смех.
– Не говори ерунду. Просто мне не нравится, когда с обслуживающим персоналом на короткой ноге. Он начинает чувствовать себя вольготно, и как следствие, наглеть. Уж поверь моему опыту. Каждый должен знать свое место,- пустился он в свои занудные разглагольствования.
– Уверенна, что с таким работодателем, как ты свое место они будут помнить до гробовой доски, так что от моего панибратства никому вреда не будет. Но если тебя конкретно бесят «шашни» с Колей, купи мне машину, и я так и быть, вернусь к официальному «Николай», - подмигнув, прощупала я почву, так как мне уже давно хотелось высказать данную просьбу, но все как-то не с руки было.
– В гараже четыре машины стоит, выбирай и катайся, сколько душе угодно, - невозмутимо отозвался Олег.
– Да, одна из которых для нужд Олеси, две твои и одна по хозяйственной части. Я конечно, не против Рендж Ровера, но думаю, против будешь ты. Да и хочется, чтобы была только моя: чтоб там панелька из стразиков, леопардовые сидения и всякие -такие примочки, - прикалывалась я, едва сдерживая смех от округлившихся глаз Гладышева.
– Панель «из стразиков»?- уточнил он и тут же зашелся хохотом.
– мама, роди меня обратно!
– А че, модненько,- пожала я плечами, но уже другим тоном стала канючить.
– Ну, пожалуйста! Очень хочется.
– Очень-очень, - просюсюкал он и протянул мне ложку с ризотто, которую я тут же облизнула и хлопая ресницами, продолжила преданно заглядывать Гладышеву в глаза. Он засмеялся.
– Ладно, а помимо стразиков и леопардовых сидений еще пожелания есть?
– спросил он, просмеявшись, у меня же внутри все оборвалось от радости.
– Это что, значит, у меня машинка своя будет?- взвизгнула я, подскакивая к нему.
– Ой, а то ли ты не знала, что будет?!
– Ну, откуда мне знать, Олежечка. Ты же у нас бахнешь по столу и все под стол, - промурлыкала я, целуя его в щеку.
День приезда Олеси начался с бесконечных курьеров. Привозили какие-то букеты, корзины с подарками и открытками-все они были от друзей и фирм, с которыми девочка сотрудничала. Как оказалось, весной ей поступило предложение представить коллекцию одежды для тинэйджеров какого-то известного модельера и с тех пор предложения сыпались на нее, как из рога изобилия, что неудивительно - у нее была модельная внешность. Так что девочка в свои шестнадцать уже зарабатывала неплохие деньги и была на слуху в мире шоу-бизнеса. Гладышеву это, кажется, не особо нравилось, но он не возражал, поскольку дочь была при деле и перестала шататься по «притонам. Я же еще больше разволновалась. Наверняка, теперь Леся мнит себя не бог весть кем. Хотя с другой стороны - почему 6ы и нет? Красивая, не знающая ни в чем отказа, свободно говорит на английском и французском, КМС по художественной гимнастике, играет на фортепьяно, красуется на обложках журналов, и еще куча всего того, что позволяет задрать нос к небу. Конечно, это легко, когда папа долларовый миллионер. Но в России лишь у двух процентов детей папы поставили материальный мир на колени. Так что я вполне понимала, гордиться ей есть чем, точнее-кем. Но от того, что понимаю, бояться не перестала. Когда Олег уехал встречать дочь в аэропорт, моя нервозность начала зашкаливать. Бедная Аннушка не знала, как меня успокоить. Я достала всех: несколько раз проверяла обед, сервировку стола, комнату Олеси. От волнения переоделась шесть раз, боясь показаться то слишком вульгарной, то слишком скромной, то вычурной. Все же пословицу «Встречают по одежке…” придумали не просто так. Я хотела, чтобы обо мне сразу же сложилось благоприятное впечатление. Очень боялась, что потеряюсь на фоне Олега, и что наша разница в возрасте будет слишком заметна, поэтому едва ли не плакала, перерывая свой гардероб, понимая, что у меня нет ничего подходящего, дабы соответствовать Гладышеву. Все какое-то молодежное, вызывающее или слишком торжественное, чтобы встретить девочку в кругу семьи. В конечном счете, сделав себе пометку на будущее, купить побольше консервативных вещей, остановила выбор на простеньком, закрытом платье красного цвета средней длины, оно отлично на мне сидело, и в нем всего было в меру. Я 6ы назвала его больше строгим, нежели сексуальным, несмотря на цвет и длину. Убрав волосы в шишку, дополнила образ красной помадой и черными босоножками на толстом каблуке. Отражение в зеркале удовлетворило меня. Поэтому втянув побольше воздуха, отправилась встречать нашу принцессу. Когда машина въехала во двор, диафрагму сжало с такой силой, что я едва не задохнулась. Боже, как же я боялась этой встречи и какие надежды на нее возлагала! Когда Олег с дочерью вышли из машины, счастливые, загорелые, с белозубыми улыбками и сверкающими взглядами, я в который раз подивилась, насколько они похожи и насколько красивы. Но как 6ы это дико сейчас не звучало, я отметила, что глаза-то у Олеси матери, и это открытие вызвало у меня удовольствие, ибо мне ни с кем не хотелось делить мои «Мальдивы “. Они мои и только мои! Да, вот такой бред лез в голову. Зато он очень хорошо отвлекал от происходящего, но недостаточно, чтобы пропустить унизительный для себя момент. Олеся вошла в дом одна, и оглядевшись, расплылась в довольной улыбке, будто кричащей «дом, милый дом”. Я улыбнулась в ответ, почувствовав облегчение, но не тут-то было. девочка поспешила к Аннушке и не замечая меня, начала щебетать, как она соскучилась и как рада вернуться. Затем поздоровалась со всей остальной прислугой и после направилась к дожидающимся ее цветам и корзинам. Она прошла в нескольких сантиметров от меня и даже не взглянула. Я же закаменев, не знала, как реагировать на этот демонстративный игнор.Внутри все задрожало от унижения и стыда. Я почувствовала себя каким-то неодушевленным предметом. Взгляд Аннушки,полный сочувствия и неловкости, окончательно добил. Слезы подступили к моим глазам от понимания, что все зря. Меня внесли в черный список без суда и следствия. Конечно, я знала, что легко не будет, но не думала, что настолько обидно. Поэтому растерялась и стояла столбом посреди холла, поникшая, с горящими от унижения щеками, в то время, как Лесенька продолжала, как ни в чем не бывало, щебетать, рассматривая свои подарки. Такими нас и застал Гладышев. Споило ему оценить обстановку, улыбка тут же сошла с его губ.
– Познакомились?- обратился он ко мне, прожигая обеспокоенным взглядом. Я покачала головой и постаралась улыбнуться, но тут последовал следующий удар.
– А-а, да, -вдруг очнулась принцесса. И сладко улыбнувшись, окинула меня презрительным взглядом. Высокий рост позволял ей смотреть на меня свысока в буквальном смысле.- Кажется, Яна?-обратилась она ко мне с вежливостью, граничащей с насмешкой.-Папа, очень много рассказывал о тебе. Надеюсь, не против, что на «ты “? Все-таки почти ровесницы,- непринужденно пожала она плечами, сдобрив все это приторной улыбочкой-издевкой. Со стороны ее ужимки наверняка выглядели дружелюбно и мило. Вот только я видела эту девочку насквозь. В ее взгляде не было ничего отдаленно милого. Там было четкое обещание, что скоро я вылечу из этого дома, как пробка из шампанского. Но это мы еще посмотрим!
– пообещала я взглядом. Холодно улыбнувшись, кивнула в ответ, произнесла дежурные фразы, которые принцеска даже не дослушала, переключившись на отца, потянула его в свою комнату. Олег послал мне подбадривающий взгляд, и последовал за дочерью. Я поднялась к нам в спальню выжатая, как лимон этими несколькими минутами знакомства. Ощущение было, что меня прополоскали в дерьме. Я вновь почувствовала себя какой-то второсортной, ненужной, незначительной. Хотелось убежать из этого дома, в миг ставшего чужим. А ведь это только начало. Меня захлестнула горечь. Взглянув своим страхам в глаза, я всерьез задумалась, хватит ли у меня терпения и сил вынести подобный психологический прессинг. Но тут же с гневом отмела эти мыслишки. С какой стати какая -то соплячка должна приехать и диктовать свои условия? Я тоже могу прессануть ее так, что мало не покажется. Как там Гладышев говорил? Каждый должен знать свое место? Вот и прекрасно! Его доченька тоже узнает, если будет наглеть. С таким воинственным настроем я спустилась к обеду, но быстро поникла, понимая, что пока мне остается только терпеливо помалкивать. за столом развернулось целое шоу: Лесенька все внимание Гладышева перетягивала на себя, не давая лишний раз слово вставить. Впрочем, после того, как она дважды перебила меня на полуслове, я оставила попытки поддержать разговор. В душе у меня кипело негодование и злость, и направлены они были на Гладышева. несмотря на то, что он мягко одернул дочь, меня все равно бесило, что на происходящее он смотрит сквозь пальцы. неужели не видит, что она не увлеклась рассказом, а намеренно игнорирует меня, словно я не больше, чем предмет интерьера? Впрочем, он и сам ко мне относился не лучше до недавнего времени, так что удивляться нечему. Я вновь накручивала себя, уничижала, варясь в котле взрывных эмоций, хотя разумом понимала, что Олег просто старается быть мягче и не давить на дочь с первого дня. Вот только почему я-то должна за всех отдуваться?!
– вопило все внутри меня. В то мгновение обещания и установки быть терпеливей, полетели к такой-то матери. Я о них просто забыла, погрузившись с головой в обиду и гнев. Обед был для меня каторгой и держалась я из последних сил. Впрочем, этим двоим было плевать. Олег иногда бросал на меня тревожный взгляд, но Олеся быстро это замечала и отвлекала его от такой незначительной вещи, как я. и он с радостью отвлекался, поддерживая предложенную тему. Под конец я кое-как успокоилась, но эта гаденка, словно зная мои больные точки, вдруг сообщила; -Кстати, мы с бабушкой обратно летели вместе с тетей Мариной. Она передавала тебе огромный привет. Я поперхнулась и метнула на Гладышева вопросительный взглядо той ли Марине речь. Когда он отвел свой, моей выдержке пришел конец. С громким стуком отложив приборы, я поднялась изо стола и вежливо отказавшись от десерта, ушла к себе. меня трясло, все внутри кипело. значит, его шлюха знакома и с Верой Эдуардовной и с Лесенькой. интересно, а чего же принцесса не ревнует папочку к этой силиконовой кукле? Что в ней такого особенного, что все к ней так благоволят? Ах, да! Она же самодостаточная, всего добилась сама, у нее свой бизнес и свои деньги. А когда платишь, тогда и музыку заказываешь. Я же, как содержанка права голоса не имею, и вообще никто! Поэтому со мной можно не церемонится: меня можно не замечать, прятать от друзей, выгонять из квартиры и посылать к чертям, а потом вернуть, как ни в чем не бывало и позволите своей доченьке развлекаться Так прошел час, за который я накрутила себя до такой степени, что в пору удавиться. Когда Гладышев вошел в спальню, я уже воскресила в душе все свои обиды и боль, поэтому смотрела на него зверем.
– Что, обсудили мариночку?- не скрывая горечи, выплюнула я.- Я смотрю, она у вас очень даже вхожа в дом. А как же только по средам и пятницам и никаких серьезных отношений? Гладышев с шумом втянул воздух, лицо закаменело.
– Ты действительно хочешь о6 этом поговорить?- холодно осведомился он.
– Я хочу понять, если она такая потрясающая и всем нравится, а главное, ты ей и ключи от квартиры и с мамой знакомишь, и с друзьями, то зачем усложнять себе жизнь кем-то вроде меня?-издевательски вопрошала я, исходя ядом от жалости к себе.
– Ты вообще дура?- прожег он меня раздраженным взглядом.
– Ну, конечно, я дура, шлюха, дешевка и так далее, - согласилась я, глотая подступившие слезы.
– Та-ак. Все!- оборвал он меня.
– Я пошел, а то реально начну думать, какого хрена усложняю!
– бросил он зло и быстрым шагом покинул спальню, с силой захлопнув за собой дверь. Я со слезами наблюдала, как они с Олесей уезжают куда-то, чувствуя себя никому не нужной. Но вдоволь наревевшись, поняла, что реально дура-дурой. Повела себя, как истеричка, ничем не лучше его Леночки. Господи, ну, когда же я научусь думать прежде, чем открывать свой рот? Надо что-то с этим делать, но что?! Я 6ы все отдала за умение контролировать собственные эмоции. Олег с Олесей приехали, когда уже стемнело. Я окончательно успокоилась и готова была извинится.
– Отпустило?- хмуро прокомментировал Гладышев, войдя в спальню и сразу направившись в гардеробную, я последовала за ним.
– Отпустило. Прости. Просто не ожидала, что все будет вот так, - начала я оправдываться, но тут же прикусила язык, когда он резанул по мне бешеным взглядом.
– А как ты ожидала? Я ведь предупреждал! Спрашивал: готова или нет! и что в конечном счете?-накинулся он.
– Какого хера ты зацепилась за эту Марину? У нас проблем, по-твоему, мало, чтобы еще ругаться из-за баб, с которыми я когда-то спал?
– Я не знаю, что на меня нашло,- прошептала я, задрожав от подступивших слез.
– А кто будет знать? Не знает она…, - выплюнул он и отправился в душ. Меня же заколотило крупной дрожью от страха и в тоже время обиды. С одной стороны - хотелось утрясти эту ситуацию, с другой -послать Гладышева на хер. и честно, второй вариант был как-то предпочтительней. С чего я должна терпеть его ор и потом еще бегать за ним? Я сделала шаг навстречу, а он оттолкнул, так что пусть идет к черту со своей Мариной и доченькой. С такими мыслями я стала готовиться ко сну. Гладышев, видимо, в душе остыл и тяжело вздохнув, подошел ко мне, когда я расчесывала волосы, сидя у туалетного столика. Присев на корточки передо мной, он взял мои руки в свои и заглянул в глаза.
– Ян, так не пойдет, - произнес он устало.- Ты же понимаешь, что если мы продолжим в том же духе, то ни черта у нас с тобой не получится. Я кивнула, прикусив задрожавшую губу. От его мягкого тона, меня тут же отпустило, и злость ушла.
– Ну, не плач. Понимаю, что обидно. мне тоже хотелось, чтобы было иначе, но это не в моих силах, Януль. Я поговорю с Лесей, хотя не думаю, что от этого произойдут существенные перемены. Просто дай ей время, и постарайся реагировать на ее выходки не столе остро. Не пори горячку.
– шепотом просил он, вытирая мои слезы.-Она всего лишь ребенок, который привык, что она моя единственная и главная радость. А тут вдруг ты. Она просто боится, что все мое внимание будет принадлежать тебе.
– Я буду стараться, Олеж, - всхлипнув, пообещала я, прижавшись к нему, выплакивая накопившиеся за день эмоции. Олег укачивал меня в своих объятиях, как маленькую. А я в который раз дала себе слово, что все сделаю ради того, чтобы быть с этим мужчиной. Будучи оптимисткой, я искренне верила в свои обещания, и даже пыталась их выполнять. Но Лесенька делала все, чтобы вывести меня из равновесия. Она продолжала игнорировать мое присутствие, а если и обращалась, то исключительно уточняя мое имя. Это бесило меня больше всего и естественно, не выдержав, я спросила, у нее проблемы с памятью или она прикидывается дебилкой. Лицо этой мелкой сучки было эпичным, я здорово повеселилась. С тех пор наше противостояние приняло более открытую форму, хотя мы продолжали соблюдать холодную вежливость, но больше не улыбались друг другу фальшивыми улыбками. С каждым днем отношения между нами становились все более напряженными. негативом был пропитан каждый кубический миллиметр воздуха, хотя при Олеге мы старались быть дружелюбными и почти милыми. Но я задыхалась, была на взводе. и сорвалась, обнаружив, бригаду снимающую портьеры, которые были повешены по моему указанию пару дней назад.
– Что это значит?- обратилась я к рабочим.
– Это значит, что твой вкус оставляет желать лучшего!- пропела за моей спиной Леся.
– Да, что ты говоришь?!
– огрызнулась я, впервые повысив на нее голос.
– Я говорю то, что если каждая папина «Яна» будет пытаться переделать наш дом под свое кошмарнейшее понятие о6 эстетике, то боюсь, у меня поедет крыша.
– Мне кажется, она у тебя уже давно поехала, деточка! Или это дурная наследственность?- ударила я в самое больное место, поздно сообразив, что перегибаю, поэтому поспешила исправить положение.-Послушай, давай, уже с тобой решим нашу проблему. Я понимаю, что ты переживаешь, но ….
– Переживаю?!- фыркнула она, перебивая меня.- нет, я не переживаю! Не вижу особой причины. Как сказала моя мама: такие, как ты не задерживаются в жизни таких мужчин, как мой папа, даже если каким-то чудесным образом им удается в нее залезть. Так что, Яночка, ты слишком о себе много думаешь.
Это стало последней каплей в череде бесконечных унижений. Остатки каких либо благих чувств и намерений были убиты в ту же секунду, и ничего не осталось, кроме жажды, чтобы эта мелкая дрянь захлебнулась собственным ядом вперемежку с соплями и отправилась к своей истеричной мамаше. Меня захлестнула ярость, копившееся все это время со дня ее приезда. Я больше не могла выносить эти издевательства.
– Передай своей мамочке, что ей уже даже чудесным образом не залезть в жизнь твоего отца, так что пусть угомонится, - процедила я едва слышно, так как меня колотило от бешенства.
– А тебе на будущее совет: не воспроизводи при мне бредни своей чокнутой мамаши. Такие, как я могут не просто задержаться в жизни таких, как твой папа, а еще и повлиять на их решения. И тогда избалованной девочке придется отправится к своей любимой маме, с которой они так потрясающе ладят. Так что не беси меня, Олесенька!
– сладко пропела я и издевательски добавила.- И давай, повесь-ка на место шторы, папе они пришлись по вкусу. Мы же не скажем, что у него проблемы с эстетикой. девчонка от моей отповеди задрожала, личико исказила гневная гримаса, в глазах застыли слезы, но меня это ничуть не тронуло. Эта дрянь заслужила. С меня достаточно ее наглых выходок. Я и так из-за всех этих проблем уже не хочу возвращаться домой. Благо, в академии мы заканчиваем очень поздно. да и что делать дома? Олег, как всегда много работал, приезжал весь взбудораженный и еще по часу, а то и два висел на телефоне, закрывшись в кабинете, что тоже не добавляло настроения.
Но я терпела и старалась его не беспокоить, у него был сейчас напряженный период: выборы, какой-то новый контракт, открытие новых филиалов, новые проекты и еще куча дел, требовавших его внимания. Гладышев просил меня немного потерпеть, подождать, когда я начинала заводиться. И мне ничего иного не оставалось. Вот только я не совсем понимала, что изменится со временем. Но все равно ждала, надеялась и верила, срываясь иногда, как сейчас. Правда, я ничуть не жалела, что поставила Олесю на место, ибо она в конец охренела! Пусть уже поймет, что не на ту нарвалась. Хватит с меня лояльности к бедным девочкам с трудным детством. Довольная принятым решением и собой, я проконтролировала, чтобы повесили мои портьеры, после распорядилась насчет ужина. Поболтала с мамой, умолчав о своих проблемах, а после с Машкой-моей новой знакомой из академии. Покончив с разговорами, решила немного позаниматься в спортзале. Там меня и застал Олег разгоряченную и взмокшую.
– Привет, - улыбнулся он, выключив музыку.
– Привет,- обрадовавшись, бросилась я к нему, но на полпути замерла, поскольку он был такой чистенький, аккуратненький - весь с иголочки, а я потная, растрепанная.
– Что встала? Иди сюда,- поманил он меня, подходя сам и притягивая меня к себе за талию.
– Я после тренировки… влажная, - попыталась я воспротивится, когда он наклонившись, стал целовать мою шею.
– Влажная - это хорошо, - промурлыкал он, прикусывая кожу за ушком.
– Я имею в виду, вспотевшая, - пробормотала я, задрожав, когда его язык скользнул по шее.
– Шш, я соскучился, - прошептал он и впился в мои губы, а рукой без церемоний скользнул под лосины и трусики.
– Ты и вправду влажная, малыш.
– усмехнулся он, ощутив мою влагу.- Моя сладкая девочка соскучилась?
– Соскучилась, -выдохнула ему в губы, едва сдерживая стон, когда он начал ласкать меня, медленно скользя кончиками пальцев между моих влажных складочек.
– Тогда снимай трусишки, - шепнул он, разворачивая меня лицом к зеркалу. От того, что мы будем заниматься сексом прямо здесь, я еще больше возбудилась, поэтому дрожащими руками ели как стянула лосины и стринги. Гладышев одной рукой обхватил мою шею, второй надавил на поясницу, заставляя прогнуться, затем шлепнул по заднице, вызывая во мне дрожь. Он был грубоват и небрежен, но мне это даже нравилось. Я смотрела на его суровое лицо через зеркало и сходила с ума от того, что этот
мужчина мой. Да, я тащилась от него и сама себе завидовала. Гладышев вжикнул молнией на брюках, приспустил их и медленно провел членом, собирая мою влагу. Я застонала от чувственности этого прикосновения.
– Тише, - накрыл он ладонью мой рот, прижав меня к зеркалу. От соприкосновения с холодной поверхностью кожа покрылась мурашками. Я выгнулась дугой, а он сделал толчок, вызывая у меня дрожь удовольствия. Задрав топ, Олег сжал мою грудь и стал наращивать темп. Не сдерживаясь, я стонала ему в ладонь, с каждым проникновением все громче и громче. Он же двигался все быстрее и жестче, сопровождая выпады бедер хлесткими ударами ладонью по ягодицам, отчего моя попа горела огнем. Впрочем, у меня горела каждая клеточка моего тела. И я полыхала в мареве дикого наслаждения. Умирала в сильных руках, задыхаясь от собственного крика. Я была почти у края, когда Гладышев резко замер, кончая в меня. Это был хорошенький облом и я едва не зарычала от разочарования.
– Не вздыхай. Компенсирую чуть позже,- насмешливо выдохнул он, легонько касаясь моих губ.
– Какое счастье, - съязвила я и тут же чмокнула Гладышева в губы.- Что это тебя так припекло?
– С тобой меня припекает постоянно, - отстранился он и стал приводить одежду в порядок.
– Любовная горячка у вас, Олег Санныч.
– Ага, прямо «играй гормоня”, как в шестнадцать, - скептически согласился Гладышев, вызывая у меня смех.
– Как переговоры прошли?- поинтересовалась, натягивая лосины.
– Да как обычно: геморрой на пустом месте. Башка уже трещит от этих процентов, фьючерсов и котировок акций, - отмахнулся он.
– Лучше про себя расскажи.
– Я же тебе весь день писала. Ты и так по минутам знаешь все,- напомнила я с улыбкой.
– Ну, еще расскажи что-нибудь про свои танцульки. Как там ваш этот рыжий профессор? Не дурковал больше?
– Не, он на следующей неделе будет. Меня Машка достала, - начала я рассказывать про свою подружку и ее парня, пока мы поднимались наверх. Душ принимали вместе, где Гладышев с процентами отдал долг, после чего я еще полчаса не могла встать с кровати.
– Кстати, когда уже будет решен вопрос с машиной?-спросила, одеваясь к ужину.- Надоело постоянно с водителем. Внимание через чур привлекает.
– Ты же любишь внимание, -подразнил меня Олег.
– Люблю, но исключительно твое, - многозначительно сообщила я, уже зная, что за этим последует.
– У меня эта неделя расписана по минутам. На следующей если хочешь, съездим или давай, отправлю с тобой человека , - предложил Олег.
– Господи, ну, почему с тобой так сложно?!- простонала я.
– Можно, конечно, не столь официально, - усмехнулся он, от чего я закатила глаза, а Гладышев уже серьезно сказал, - Со мной, Янка, вообще ни разу не сложно. Корми, люби, терпи и я тебе в скале дорогу прорублю.
– Гладышев, я тебе не Леночка. Мне дорогу прорубать не надо. Тем более, в скале: поранишься еще, -сообщила я снисходительно.
– Мне ты нужен. Рядышком.
– Ну. А еще Бентли Континенталь с инкрустацией салона, - сыронизировал он.
– Ой, бесполезно с тобой спорить, - отмахнулась я.
– Я вообще не понимаю, о чем мы спорим? Ты просишь меня меньше работать, а сама приезжаешь за пять минут до моего прихода, - воззрился на меня Олег, ожидая объяснений.
– У меня долго занятия идут, ты же знаешь, - напомнила я, но тут же не хотя добавила, - И… мне тяжело находится с Лесей. Она смотрит так, словно я какая-то приживалка тут. Я себя так теперь и ощущаю: не могу ни обнять тебя лишний раз, ни поцеловать, ни сказать что-то. Я как в тюрьме: все время приходится себя сдерживать…., - разошлась я, но заметив, как мрачнеет лицо Олега, спохватилась.
– Ян, что ты мне предлагаешь? Что я, по -твоему, должен сделать?
– Не знаю, - психанула я, начиная нервничать под его пристальным взглядом.
– Просто не понимаю, почему мы должны под нее подстраиваться. Потакать ее дурацким капризам.
– Я что-то не заметил, что мы потакаем ей в чем-то, - возразил Гладышев.
– Да ты сквозь пальцы смотришь на то, что она ни во что меня не ставит!
– упрекнула я его, но последовавший ответ просто отправил меня в нокаут.
– А вот тут я тебе, Янка, не помощник. Расположение подростка надо завоевать.
– Да не нужно мне ее расположение, пусть просто отстанет от меня!
– огрызнулась я, и в ту же секунду пожалела об этом. Боже, что я несу? Гладышев устало потер глаза и тяжело вздохнул.
– Если тебе главное, чтобы не трогали, научись просто не замечать!
– холодно посоветовал он и вышел из комнаты. Я же обессиленно откинулась на кровать и зарычала в подушку от досады. Как же меня достала эта мелкая стервозина! Но, как оказалось, еще не вечер. За ужином каждый был погружен в свои какие-то мысли. И надо признать, в этом было больше единения, чем в оживленных беседах отца и дочери, во время которых я чувствовала себя лишней. Правда, недолго длился мир в датском королевстве.
– Пап, мне надо с тобой поговорить,- сообщила Леся во время десерта.
– Наедине, - добавила она и многозначительно посмотрела в мою сторону. У меня внутри все оборвалось, я сразу же поняла, что эта гадина доложит о нашей стычке. Твою же мать! Обычно она не стучала. В душе у меня начала нарастать паника, поскольку Олег однозначно будет взбешен моими речами. Он ведь доверился мне насчет Ленки,а я использовала это против его же дочери. Но черт возьми, как я должна реагировать на ее выходки? Меня затрясло, стоило представить последствия. Определенно, мой минутный триумф не стоит того, что сейчас будет. Доверия Гладышева терять не хотелось, поэтому я решила все отрицать. Скажу, что она специально наговаривает, и все совсем не так. Определившись с тактикой поведения, постаралась принять невозмутимый вид, но давался он крайне тяжело, поэтому я с одной стороны выдохнула с облегчением, когда Гладышев и Олеся поднялись в ее комнату, с другой - начала еще больше волноваться. Разговаривали они очень долго. А потом Олег заперся в своем кабинете. Я не знала, что думать, пока не получила смс зайти к нему. От этого приказа, иначе не скажешь, сердце подскочило и заколотилось, как бешеное. Я не знала, что меня ждет, но была уверена, что ничего хорошего. И в самом деле: вошла и сразу же напоролась на острый взгляд Олега.
– Что случилось?- нарушила я тишину, садясь напротив, стараясь выглядеть спокойной и расслабленной.
– А ты типа не понимаешь?
– откинувшись на спинку стула, пытливо посмотрел он, препарируя меня своим взглядом, будто скальпелем.
– А должна?
– продолжила включать дурочку.-Ничего криминального за собой не припоминаю.
– Ян, у меня камеры стоят в каждой комнате, поэтому я прекрасно осведомлен, кто что делает и говорит. Ясно?- процедил он, не скрывая своего гнева, раскусив мои попытки все отрицать. У меня же будто вся кровь отхлынула от лица и устремилась в сердце, заполняя его страхом.
– Круто. Тут у тебя реально, как на зоне!
– сыронизировала я, хотя сама вся тряслась.
– Как в дурдоме тут, бл*дь, у меня! Ты вообще, Ян, соображаешь или нет, что несешь?
– прорычал он.
– Нет, конечно. Я же дура,- пожала я плечами, глотая слезы унижения.
– Законченная дура!
– подтвердил Гладышев, ничуть не тронутый моим самоуничижением.
– Ей пятнадцать, а ты ведешься на ее провокации, как малое дитя! Не мудрено, что она ни во что тебя не ставит!
– Не разговаривай со мной в таком тоне!
– вскричала я.
– Я не буду терпеть, когда меня опускают ниже плинтуса. Ни тебе больше не позволю, ни уж тем более, твоей дочери!
– Тебя никто и не просит! Но и на место надо уметь ставить по-человечески, а не разыгрывать Кармелиту перед моим ребенком. Что ты пытаешься поделить с ней, я так и не пойму? Меня? Так тут все очевидно!
– Я ничего с ней не делю! Делит она. А коли все очевидно, так донеси эту очевидность до своей дочери, чтобы она уже успокоилась!
– огрызнулась я, задохнувшись от накатившей обиды. Слезы щипали глаза, но я не позволяла им пролиться.
– Не мешало бы успокоится для начала тебе, - процедил он звенящим от ярости голосом. Я осеклась и тяжело сглотнула под его потемневшим взглядом, он же уже более спокойно продолжил, - С дочерью я поговорил, больше она не позволит себе такие выходки. Ты тоже будь любезна, держи себя в руках.
– Я держала, но сколько можно?- начала было я, но он жестом остановил мою пламенную речь.
– Все, замолчи! Твоей ереси я уже наслушался.
– Ну, конечно….
– Уймись, сказал!
– повысил он голос, а меня от ужаса заколотило. Дыхание сперло от боли и слез. Гладышев же решил окончательно добить.
– Знаешь, Ян, а ты ведь даже не постаралась с ней как-то наладить контакт. Сразу все в штыки восприняла, - усмехнулся он невесело, качая головой. И я не нашла, что возразить. Стало так горько на душе. Поэтому я молча встала и покинула кабинет. Легла в холодную постель и предалась слезам. Было обидно, одиноко и больно. Я думала, куда мы движемся и почему не получается ни черта. Неужели все из-за меня? А может, просто поторопились съехаться? Но ведь все у нас было прекрасно, пока не появилась она! Что же мне делать? Как себя вести? Озадаченная этими вопросами я уснула. Утром обнаружила, что спала одна, поэтому день начался с очередного огорчения и конечно же, с фразы « Боже, как все болит!я. С начала занятий не было ни одного дня, чтобы что-то не болело. После изнуряющих тренировок на грани человеческих возможностей, каждое мое утро - это подвиг, преодолевать который помогает только стоящая в тумбочке аптечка с кучей разных мазей. Такая уж доля у танцоров. В академию я приехала не в настроении, что тут же было замечено моими новыми подругами, поэтому первую пару они старались меня не трогать, но к третей им это все надоело и они потащили меня в столовую. По мнению прожорливой Машки проблемы необходимо чем-нибудь закусывать, как водку, иначе будет язва. Спорить с ней не было сил, поэтому я послушно поплелась в столовую, хотя аппетита не было. В столовую я шла впервые с начала обучения, так как до этого мы с Гладышевым, чаще всего, обедали вместе в каком-нибудь ресторане. Сегодня же не было ни звонков, ни смс-ок от него. И хотя сама я тоже не горела желанием общаться, а все равно тоска съедала душу. Благо, в академии не давали заскучать. Группа у нас была дружная, веселая, и хотя поначалу меня несколько сторонились из-за очевидного достатка, все же со временем границы смылись и уже никто из моих одногруппников не обращал внимания на то, что я езжу с водителем и выгляжу, как кинозвезда. Остальные же смотрели вслед с открытыми ртами и надо признать, мне это ужасно нравилось.