Казахские народные сказки
Шрифт:
Птица приземлилась и сказала:
— Иди вдоль берега. Придешь к мосту. Перейдешь его и окажешься у дома Белого дэва. Захвати с собой мое перо. Где бы ты ни ночевал, воткни перо около костра наискось к дому.
Самрук простилась с Каимом и цоднялась в воздух. Каим сел на своего коня и приехал к большой белой юрте. В юрте сидела девочка пятнадцати-шестнадцати лет. Губы девочки были зажаты железным замком.
— Чья это юрта? — спросил Каим у девочки, сняв с ее губ зажимы.
— Это юрта Белого дэва, — ответила она.
— Где он сам?
— Ушел на охоту.
— Тогда я остановлюсь
— Подай мясо и кумыс, — сказал Каим девочке.
— Отец будет ругать меня, — ответила девочка. Каим сам взял мясо и кумыс.
— Ешь, — обратился он к девочке.
— Отец будет ругать. Он зажал мне губы, чтобы я ничего не ела.
— Твой отец не вернется и ругать тебя не будет, — сказал батыр и дал девочке поесть.
— Какой дорогой возвращается твой отец? — спросил он.
— Вот этой, — указала девочка.
Каим поехал по той дороге. Въехал он в лес, привязал коня к дереву, а сам притаился в засаде. Прошло немного времени, впереди показался Белый дев. На руке его сидел беркут, следом бежала гончая. Беркут клекотал, собака выла, а кольчуга чуть ли не разрывалась на нем от натуги.
— Эй, проклятый пес, пусть вой погубит тебя самого, твой клекот, беркут, будет твоей же смертью, а ты, кольчуга, чтобы одряхлела! Все мое тело содрогнулось, когда родился Каим!..
— Что я сделал тебе плохого?! — закричал Каим и выскочил из укрытия. Схватились они насмерть. Долго бились. Наконец Каим поднял Белого дэва над головой и ударил о землю. Отрубил ему голову и поехал к его дому. Девочка увидела голову и заплакала, жалко ей было отца.
Каим поехал дальше и приехал к юрте Черного дэва. Там было два казана мяса и две сабы кумыса. Дома была единственная девочка. Он вошел в юрту и увидел, что губы девочки тоже зажаты. Он сломал зажимы, посадил девочку рядом, накормил и расспросил, какой дорогой возвращается ее отец. Потом поехал навстречу.
У Черного дэва так же выла собака, клекотал беркут и разрывалась кольчуга.
— Эй, проклятый пес, пусть твой вой погубит тебя самого, твой клекот, беркут, будет твоей же смертью, а ты, кольчуга, чтобы одряхлела! Все мое тело вздрогнуло, когда родился Каим!.. — злился дэв.
— Что я сделал тебе плохого?! — крикнул Каим, и они схватились. Каим одолел дэва, отрубил голову, привез дочери и сказал:
— На, возьми, твой отец отправился туда, откуда больше не возвращаются!
Приехал он после того в юрту Красного дэва. Там тоже сидела девочка с зажатым ртом.
— Ты чья? — спросил ее Каим.
Девочка объяснила, что она дочь Красного дэва.
— Тогда дай кумыса, — сказал он. Здесь было три казана мяса и три сабы кумыса. Девочка подала.
— Сними зажимы с губ и садись со мной пить кумыс, — предложил он ей.
Девочка не отказывалась, как прежние, сама сняла зажимы и стала с Каимом пить кумыс.
— Скажите, вы Каим-батыр? — спросила она.
— Да, как ты узнала?
— У моего отца есть два брата. Когда они соберутся, говорят: «Нам смерть принесет только Каим-батыр. Все мы погибнем от его руки». И вот я чувствую, близок час моего дорогого отца. Ты будешь драться с ним семь дней и семь ночей. Потом из носа моего отца начнут спускаться белый и красный шелковые шнурки. Когда можно будет хорошенько ухватиться за них, ты ухватись и вырви их. Они и есть жизнь моего отца. Конечно, ты его победишь и без этого. Но если эти шелковые шнурки достигнут земли, то они опутают тебе ноги, и пока порвутся, ты будешь драться не меньше одного месяца. А отец мой возвращается по этой дороге, поезжай, выедешь ему навстречу.
Каим выехал на дорогу и слышит: так же воет собака, клекочет ловчий.
— Эй, проклятый пес, пусть твой вой погубит тебя самого, твой клекот, беркут, будет твоей же смертью, а ты, кольчуга, чтобы одряхлела! Все тело мое вздрогнуло, когда родился Каим, — ворчал дэв.
— Эй, дэв, что я тебе сделал недоброго?! — заорал Каим, выскочив из укрытия.
Они дрались отчаянно. Семь дней и семь ночей продолжалась их битва, и на восьмой день из носа Красного дэва выступили на вершок белый и красный шелковые шнурки. Каим ловко ухватился и вырвал их, Красный дэв грохнулся на землю. Каим отрубил ему голову и привез дочери.
— На, это голова твоего отца, — сказал он.
— В скорой смерти отца я виновата сама, не то он пожил бы еще немного, — ответила девочка.
В доме Красного дэва Каим нашел морскую корову. Он остался ночевать в доме дэва. Перо огромной Самрук он воткнул возле огня.
— О, что я вижу, Каим вернулся! — услышал он наутро чей-то голос. Это была дочь Черного дэва. На другой день Каим остался в доме Черного дэва. Перо птицы он воткнул наискось у костра.
— О! Каим вернулся! — опять услышал он голос на следующее утро. Это была дочь Белого дэва. Она сгоняла в кучу весь свой скот. Смотрит Каим и не верит глазам своим: он со скотом и дочерью Черного дэва за ночь очутился у юрты Белого дэва. Заночевал он на этот раз в юрте Белого дэва. И опять воткнул перо птицы у огня… На четвертый день он очутился у своего дома. Обрадовалась жена, что муж жив и невредим.
Прилетела Самрук.
— Ну, батыр мой, это все, чем я могла послужить тебе за спасение тобой моих детей. Не обижайся за малую услугу и освободи меня, — сказала птица. Каим поблагодарил птицу и распрощался с нею.
«Вернулся Каим и привез не только морскую корову, даже дочерей трех дэвов», — говорили всюду люди аула.
— О мой повелитель, по вашей воле я привез вам морскую корову, можете даже съесть ее мясо, — доложил Каим хану.
— Дорогой мой, после твоего отъезда я принял разные снадобья и сейчас чувствую себя хорошо, — ответил хан. Потом он вызвал к себе мыстан.
— Этот дьявол опять вернулся, что еще можешь придумать? — напустился он на ведьму.
Долго думала мыстан.
— Ничего придумать не могу, — ответила она. Хан тут же умер от разрыва сердца.
По просьбе людей Каим стал ханом.
Прошло сколько-то времени, и старшая жена Каима родила мальчика. Назвали его Арпалысом… На следующий год другие три жены тоже родили сыновей. Был устроен той на несколько дней.
Когда Арпалысу исполнилось шесть лет, он с сыном дочери Черного дэва стал ходить на прогулку в горы. Отец подарил им одинаковые кольчуги и вооружение воинов. Когда Арпалыс брал в руки копье, на его наконечнике сверкала искра.