Казаки против Наполеона. От Дона до Парижа
Шрифт:
При ведении разведки французским кавалеристам «рекомендовалось, ввиду опасности нападения казаков, на пересеченной местности посылать не менее 50 всадников, а на равнинах выводить до 1500 человек» {156} .
Способность французской кавалерии получать информацию слабела по мере продвижения наполеоновских войск на восток. Этобыло связано с большими потерями и падежом конского состава. «В Москве слабые кавалерийские части могли использоваться лишь в качестве охраны и уже не годились для поисковых целей» {157} .
«Хотя потери, понесенные нами людьми и лошадьми, были огромны, но их можно было пополнить, тогда как потери французской армии были непоправимы; особенно пагубна для Наполеона,
Ситуация резко изменилась. «Всякий военный человек, сведущий в своем деле, увидит ясно, что неприятельская армия, облепленная, так сказать, отрядами Дорохова, Сеславина, Фигнера и князя Кудашева, не могла сделать шагу потаенно, хотя спасение оной зависело от тайного ее движения мимо левого фланга нашей армии и от внезапного появления ее в Малоярославце» {159} .
Под самой Москвой казаки разведали направление движения французской армии (Наполеон хотел прорываться на юго-запад, в богатые, плодородные области), и русские войска успели перехватить французов у Малоярославца. Первым к этому городу прискакал Платов с пятнадцатью донскими полками.
Французы, наоборот, утратили способность вести разведку. «Во время отступления из России французская кавалерия постепенно прекратила свое существование. Покидавшая Смоленск армия Наполеона насчитывала около 36 тыс. человек, из них не более 500 всадников. Штабы Великой армии, за исключением нескольких периодов (вследствие подхода кавалерийских частей с флангов), утратили возможность оперативно получать информацию о русской армии» {160} .
Война разведок, как и вся кампания в целом, была выиграна русскими и, в частности, казаками.
Тактика степной маневренной войны
Чтобы выиграть бой, мало было побед в поединках, когда каждый выбирал себе противника и, перехватив пику двумя руками, «напускался» на него во весь опор; мало построиться «несколько редко, что и необходимо нужно было, дабы действовать дротиком». Требовалась особая тактика.
Тактика конного боя казаков напоминает «скифскую войну», это изматывание противника, а затем добивание его, когда он истощит свои силы. Сравнивая послужные списки «коренных» казаков и поляков, записавшихся в казаки в конце XVIII — начале XIX в. (донские атаманы очень ценили поляков, как кавалеристов, и приглашали их на службу), видно, что поляки чаще ввязываются в рукопашный бой и получают раны холодным оружием, казаки же действуют по принципу одного удара — первого и сразу смертельного — и немедленно уходят.
Тактику казаки переняли у соседних степных народов, и учителя нередко преподавали им новые уроки. А.К. Денисов вспоминал, как в Крыму «отборная толпа татар ханской гвардии» атаковала три донских полка, «сильным ударом опрокинула казаков и сильно преследовала» {161} . Но в войнах против европейских армий казаки со своей степной тактикой были непобедимы.
Прежде всего, надо отметить, что лобовые массовые кавалерийские столкновения происходили довольно редко. Обычно две массы останавливались друг перед другом, и тут большую роль играла сила духа, храбрость — иногда так и разъезжались, а иногда какая-то из сторон все же бросалась вперед и опрокидывала противника. Вот описание боя казаков с поляками 26 мая 1794 г.: «В это время вся неприятельская кавалерия гордо и отважно двинулась на нашу кавалерию и казаков… Все наши полки двинулись и полетели в атаку; неприятель то же сделал; слетелись, остановились на дистанции такой, что лишь саблями не могли рубиться, но наши скоро ободрились, крикнули, пустились вперед, неприятель был опрокинут…» {162}
А вот эпизод из войны 1812 г., воспоминания А.Н. Муравьева: «Под Гридневым 22-го августа удалось мне в первый раз быть действующим лицом с саблею в руках, ибо я во всю войну не имел ни пистолетов и никакого другого оружия, кроме одной сабли, которою я ловко владел, действующим липом, говорю, в отражении кавалерийской
Любому кавалерийскому столкновению, любому бою предшествовала тяжелая и кропотливая работа казаков по охране русской армии и по разведке.
Своеобразным и весьма практичным в боевой практике был выработанный самими казаками способ содержания ими аванпостов или передовых сторожевых постов, отличавшийся от способа содержания аванпостов регулярной кавалерией.
Регулярная кавалерия выставляла парные посты, которые вытягивались цепью и перекрывали охраняемое пространство.
«Аванпостная цепь у казаков состояла из тройных постов (т.е. из 6 казаков каждый), называвшихся «бекетами». На каждом бекете два казака стояли часовыми, а 4 отдыхали. Отдыхавшие сменяли часовых по очереди сами. В версте сзади бекетов располагались две или три заставы, каждая от 8 до 15 чел. Вся остальная часть сотни становилась в версте или несколько более за линией застав, преимущественно на главной дороге, и составляла резерв бекетов и застав. Из резерва, а частью и из застав, высылались по всем направлениям партии (разъезды). Казачий способ несения аванпостной службы имел то преимущество по сравнению с регулярной кавалерией, что требовал меньшее число людей для охраны одного и того же пространства: одна сотня легко могла занять своими бекетами линию в 5 верст по фронту, полагая около 800—1000 шагов между бекетами, для чего регулярной кавалерии требовалось 2,5 эскадрона. При этом казаки и их лошади пользовались большим отдыхом в самой аванпостной цепи и несравненно менее утомлялись — не нужны были высылка смены бекетов из застав и следование смененных бекетов на заставу, таким образом, избегалась напрасная езда на протяжении версты через каждые два часа» {164} .
Охраняя армию, казаки могли прикрыть ее отступление, сделать его незаметным для противника.
Раненый русский офицер А.С. Норов, попавший во французский госпиталь, вспоминал рассказ французского офицера: «Он мне даже довольно подробно рассказал, как Мюрат в продолжение трех дней, думая следить нашу армию, давно уже имел перед собою только несколько сотен казаков, которые на ночь разводили бивуачные огни на далекое пространство, якобы принадлежавшее большой армии; что в одно прекрасное утро самые эти казаки перед ним исчезли, — и он остался один перед пустым полем. «La piste de l'ennemi est perdue!» — сказал Наполеон во всеуслышание. (След неприятеля потерян)» {165} .
Казаки вели постоянное «освещение местности». Вот фраза из воспоминаний Надежды Дуровой: «… несколько человек казаков, рыская, по обыкновению, по всем местам, заехали и в пустую деревню посмотреть, нет ли чего или кого…» {166} .
«Освещая местность», они умели смотреть и слушать. Известно их умение по стуку колес определить количество движущейся неприятельской артиллерии.
Казаки постоянно анализировали ситуацию и не теряли бдительности. Русским офицерам, воспитанным на принципе «стоять и умирать», эта бдительность казалась чрезмерной. «…Никто более казаков не рассуждает об опасности, и едва ли кто видит ее с большим ужасом…», — писал А.П. Ермолов {167} .
Казачьи отряды постоянно меняли место своего расположения, что сразу же отметил Наполеон (см. выше). Денис Давыдов, командовавший партизанским отрядом из казаков, писал: «Надобно один раз навсегда знать, что лучшая позиция для партии есть непрестанное движение оной, причиняющее неизвестность о месте, где она находится, и неусыпная осторожность часовых и разъездных, ее охраняющих; что партию отрезать нет возможности, — и держаться русской пословицы: убить да уйти — вот сущность тактической обязанности партизана. Мой противник этого не ведал, и потому мне легко было с ним управиться» {168} .