Казаки против Наполеона. От Дона до Парижа
Шрифт:
«Наполеон приказал Макдональду (шестьдесят пять тысяч) ожидать Блюхера (семьдесят пять тысяч) и напасть на него, как только тот откроется в своих смелых передвижениях», — писал Жомини {503} . То есть Макдональд должен был выждать какую-нибудь ошибку Блюхера, совершенную по горячности, и тогда ударить.
Насчет характера Блюхера Наполеон не ошибся. «Генерал Блюхер тотчас же решил пойти в наступление, и, начиная с 25-го, привел свои колонны в движение, — вспоминал маршал Мармон. — Со своей стороны герцог Тарентский (Макдональд), решив атаковать неприятеля, предполагая, что он все еще сосредоточен в Яуэре, направил туда свои войска» {504} .
В ходе наступления выяснилось, что вновь набранная французская кавалерия не имеет представления о принципах ведения разведки. По воспоминаниям маршала Макдональда: «Я приказал нескольким эскадронам и легкой артиллерии произвести рекогносцировку… Эти приказы были отданы достаточно ясно, но ни один из них не был четко исполнен». Целый кавалерийский корпус генерала Себастиани двинулся вперед на высоты, «хотя я всего-навсего приказал нескольким эскадронам продвинуться вперед с целью разведки» {506} .
Марбо, описывая сражение под Кацбахом, говорит, что две дивизии этого корпуса поднялись на плато без элементарной разведки и были внезапно атакованы прусской кавалерией. «Я ехал впереди моего полка, находившегося, как я уже говорил, во главе колонны, как вдруг услышал сзади себя громкие крики. Оказалось, это была неожиданная атака многочисленных прусских улан» {507} .
У союзников на этом направлении разведку вели 6 казачьих полков Карпова, и атака была организована профессионально. Барон Остен-Сакен, «еще раньше убедившийся через Карпова, что селения на левом фланге противника не заняты», бросил свою конницу во фланг и тыл французам.
«В бою при Кацбахе 26 августа 1813 г. союзники обязаны успехом преимущественно русской коннице корпуса Сакена под начальством Васильчикова. Эти храбрые всадники атаковали кирасир Себастиани, когда они выходили из дефиле, что привело в беспорядок все левое французское крыло и вынудило его к отступлению. Затем и сам Макдональд должен был отступить, причем во время преследования союзники взяли у него много пленных и трофеев» {508} . Прижатые к берегу и сброшенные в разлившуюся реку французы потеряли до 30 тысяч человек (из них 18 тысяч пленными) и 103 орудия.
«Эта короткая кампания, длившаяся всего пять дней, стоила французской армии 10 тыс. чел. убитых и раненых и 15 тыс. пленных, — вспоминал маршал Мармон. — Трудно припомнить еще какую-нибудь настолько плохо продуманную и проведенную операцию. Распределение сил и их раздробление были необдуманными. Наступление вперед осуществлялось неосмотрительно и без сведений о местонахождении противника» {509} .
В тот же день сам Наполеон нанес поражение Богемской армии союзников под Дрезденом. Союзники еще 13 (25) августа подошли к Дрездену, но медлили с атакой, а 14-го (26-го) на помощь городу подошел сам Наполеон. Император Александр не решился ввязываться в сражение и велел отступать, но Витгенштейну повеления вовремя не доставили и он начал атаку… Сражение разгорелось жестокое, к тому же дождь полил проливной, стрелять невозможно, дрались холодным оружием. Отступать пришлось в бурную ночь по размокшим дорогам. Кругом — беспорядок, уныние, ожесточение, русские бранили немцев.
Бонапарт, к счастью, сам не преследовал, он послал наперерез отступающим союзникам корпус генерала Вандама, чтобы тот зажал их в горных теснинах… Но казаки генерал-майора Иловайского 12-го
Русская гвардия успела преградить дорогу Вандаму и вступила с ним в неравный бой. Отступавшие союзники, узнав об этом, свернули с дороги и сами вышли Вандаму в тыл, зажав его меж двух огней. Причем и здесь французская кавалерия (30 эскадронов) «не сработала» — когда пруссаки вышли Вандаму в тыл, он сначала принял их за своих… Победа эта была любимой победой императора Александра. Французы потеряли 9 тысяч убитыми, 8 тысяч пленными, 2 орла, 3 знамени и 81 орудие. Генерал Вандам и еще 3 генерала были взяты казаками Иловайского 12-го. Судя по наградным документам, «Войска Донского казачьего Иловайского 12-го полка есаулу Бирюкову и хорунжему Александрову за отличие их и за взятие ими в плен генерала Вандама Государь Император всемилостивейше пожаловать соизволил ордена Св[ятого] Владимира 4-й степени с бантом» {511} . После сего славного дела союзники ушли в Богемию и стали приводить армию в порядок.
Наполеон опять повернул на Берлин и стал готовить новую операцию. «Но несчастье Вандама и полный провал в Силезии оказались слишком пагубными, чтобы восстановить равновесие. После этих событий противники Наполеона избегали сражений с ним и изматывали его армию бесконечными передвижениями до тех пор, пока его силы не стали на исходе и результат борьбы стал очевиден» {512} .
Характерной чертой обстановки было отсутствие достоверной информации о противнике, и виной тому во многом были казаки.
Французский генерал де Брак говорил о казаках следующее: «Казаки были родом войск, делавшим войну в высшей степени опасной, в особенности для тех наших офицеров, которые посылались на рекогносцировку. Многие из них, особенно генерального штаба, выбранные начальником его для этого назначения, предпочитали привозить известия, собираемые у местных жителей, чем удаляться на значительное расстояние вперед и подвергнуться нападению казаков. Император не был, таким образом, в состоянии судить об обстановке» {513} . Трудно придумать большую похвалу этим легким всадникам, чем вышеприведенные слова.
Маршал Мармон вспоминал о своей встрече с Наполеоном в это время: «Он сказал мне, что. вероятно, театр военных действий вскоре изменится и мы будем отступать… что все труднее становится освобождать эти области от отрядов, которые проникают туда и угрожают нашим лагерям и нашим коммуникациям, и чтобы я был готов к выступлению. Наконец, при расставании он сказал мне: "Шахматная доска становится все запутанней, лишь я один могу себе в этом признаться". Увы! Он сам потерялся в этом лабиринте» {514} .
К началу октября 1813 г. сведения Наполеона о расположении противника и его силах были настолько неверны, что русское командование, перехватив французские штабные документы, заподозрило, что эти бумаги — специально подброшенная дезинформация.
3 (15) октября 1813 г. М.Б. Барклай де Толли писал М.И. Платову: «Генерал Блюхер перехватил курьера с письмом от принца Невшательского, из коего видно, что неприятель полагает принца Шведского и генерала Блюхера за Эльбою, почему и отряжены будто бы туда два корпуса. Между тем чрез шпионов открывается, что сам Наполеон находится в Конневице. Невероятно кажется, чтобы неприятель ошибался так грубо на счет армии Блюхера и принца Шведского, а потому и можно заключить, что курьер сей отправлен был с намерением…» {515} .