Казаки-разбойники
Шрифт:
– Ты знаешь, Клод, - сказал он.
– Я был неправ... С той пощечиной.
Клод кивнул.
– Ты странный парень, Саша, - сказал он.
– Вот ты лежишь рядом, пацан пацаном, я вижу твои худосочные мышцы, странная какая-то худоба для нашего века... А порой мне кажется, что ты раза в три-четыре старше меня.
– Почему?
– спросил Калинов и сел.
Как будто насквозь видят, думал он. Какие они, в сущности, еще дети... Но иногда становится страшно находиться рядом с ними. Не то что солгать - душой покривить нельзя!
– Не знаю, - сказал
– Просто такое ощущение.
– Пошел я домой, - сказал Калинов.
– Ага, - отозвался Клод.
– Приходи завтра.
Калинов встал и принялся натягивать штаны.
– Только запомни, - продолжал Клод, - обидишь как-нибудь Джинку, я не погляжу на то, что ты такой худосочный.
– Запомню, - сказал Калинов.
И окунулся в серый туман.
Дома он долго отмокал в ванне, поглаживая отмеченную кровоподтеками ногу, и кружился под колющими струйками душа. Потом он сел ужинать, а когда дело подошло к вечернему чаю, пожаловал Паркер.
– Добрый вечер, коллега, - поприветствовал его Калинов.
– Вы как нельзя кстати. Я только что собрался пить чай.
– Благодарю, коллега, благодарю, - прогудел Паркер.
– От чая никогда не отказывался.
Расставили сервиз, заварили чай. Калинов заказал варенье из ежевики. Доставая заказ из приемника Линии доставки, он спросил:
– Ну-с, коллега, какие новости в этом мире?
Паркер хохотнул.
– А что, разве есть еще какой-нибудь мир?
– По крайней мере, Джордано Бруно это утверждал еще во времена оны, - сказал Калинов.
Паркер насупился.
– Да ну вас, Алекс! Не тяните кота за хвост... что это вас на философию потянуло?
– Все очень просто: я влюбился.
Паркер снова хохотнул, на этот раз недоверчиво.
– Извините, коллега, но влюбленные редко философствуют. Обычно их мысли крутятся вокруг предмета обожания.
– Угощайтесь вареньем!
– сказал Калинов, разливая чай.
– Это дар Севера. А что касается философии, то не мешало бы поинтересоваться предметом любви.
– Считайте, коллега, что поинтересовался, - сказал Паркер и отправил в рот первую ложку варенья.
– Дин! Я влюбился в жизнь!
– Голос Калинова звучал торжественно и серьезно.
Паркер воздел руки к небу.
– Алекс, вы меня убили!.. Хотел бы я знать, в кого еще можно влюбиться в нашем с вами возрасте! Ни на что другое мы уже не способны!
– Он отправил в рот еще ложку варенья.
– Хотя вам, дружище, с вашим внешним видом, в самый раз было бы влюбиться в какую-нибудь пигалицу. Отличная получилась бы пара!.. Кстати, что это вы весь в царапинах? Не подрались ли с кем?
– Не без того, Дин, - гордо сказал Калинов.
– Не без того. Сегодня я отвесил оплеух больше, чем за предыдущие восемь десятков лет. Не скажу, правда, что все они были по делу, но должен признаться, что занимался я этим с большим удовольствием!
В глазах Паркера загорелся хищный огонь.
– Коллега, вам удалось что-то узнать!
– Удалось кое-что, Дин, удалось... Но сначала вы.
Паркер скорчил кислую мину.
– У нас здесь, Алекс, все пока по-прежнему, - проговорил он.
– Но чувствую: приближается гроза! Крылова развила кипучую деятельность, дошла уже до Мирового Совета. Жаловалась на вас: вы, мол, пообещали ей помощь, а сами исчезли... Кое-кто на ее мольбы откликнулся. Нильсон, например, и Олехно. Требуют специального заседания Совета. Меня сегодня задергали - что да как? Нильсон каким-то образом разузнал, что вы без разрешения воспользовались дисивером. Так что, судя по всему, предстоит бой.
Калинов помрачнел.
– И когда предполагается собрать заседание?
– Если события пойдут теми же темпами, то нас с вами призовут к ответу не далее как послезавтра.
Успею, подумал Калинов, но завтра надо уходить пораньше, чтобы не перехватили.
– Ну а у вас-то, Алекс, какие новости?
– нетерпеливо сказал Паркер.
– Новости, новости, - пробормотал Калинов.
– В общем, это нечто вроде молодежного клуба. Состав, судя по всему, переменный и обновляющийся. Существует клуб уже несколько лет. По крайней мере, шесть...
– Сколько, сколько?
– удивился Паркер.
– И мы до сих пор ничего не знаем?!
– Дело в том, Дин, что они далеко не всякого пускают к себе. А взрослым и вообще дорога закрыта... Кстати, сегодня я был свидетелем, как изгнали одного молодого человека, и вы знаете, я не удивлюсь, если окажется, что они заблокировали его память.
– Вот уж действительно сказки бабушки Арины, - сказал Паркер.
– Да что они, волшебники, что ли?.. Где хоть их клуб-то находится?
Калинов налил себе еще чаю, собираясь с мыслями, повозил в чашке ложечкой, попробовал на вкус и, наконец, произнес:
– Увы, коллега, этого я не знаю. Во всяком случае, это не Земля. Более того, должен признаться, что мне совершенно непонятно материальное обеспечение всего того, что я там наблюдал. Ведь для таких трансформаций требуется бездна энергии. Перестановки декораций мгновений. Практически полное всемогущество!..
Он помолчал немного и продолжал:
– Знаете, Дин, какая мысль пришла мне в голову? Если даже мы закроем им возможность использования Транспортной Системы - я имею в виду фиктивный индекс - вряд ли эта мера поможет, Ведь в их мире нет джамп-кабин, и тем не менее...
Паркер покачал головой.
– Вы рассказываете удивительные вещи, Алекс!.. На чем же держится этот мир?
– А вы не наблюдали утечек энергии в Системе?
– Нет. Если бы такое случилось, мы бы уже давно зафиксировали этот индекс.
– Ну, тогда я просто не знаю, что и предполагать. Разве что все это существует за счет их нервной энергии. Или они таинственным образом выкачивают параллельную Вселенную.
Паркер нахмурился.
– Коллега, вы делаете сногсшибательные предположения.
– Он встал из кресла и прошелся по комнате.
– Если все так, то долг требует, чтобы мы подключили Совет по науке. Тут же нужна целая программа исследований...