Казанский альманах 2020. Лунный камень
Шрифт:
Два раза в неделю я обучаю лицеистов основам изобразительного искусства и дизайна, а также мировой художественной культуры и – главное! – географии. Ведь по образованию я географ и преподаватель. Так записано в моём дипломе, выданном мне Казанским государственным университетом ещё в 1981 году. Почему я это подчеркиваю? Да потому что в советское время было совсем другое образование…
Программа изобразительного искусства шестого класса предполагает некоторое владение техникой рисования, что по нарастающей прививается с детского сада, а потом передаётся в первый класс и так далее.
Неожиданно среди новеньких обратила на себя
– Я вообще-то хожу в художественную школу, – призналась она.
Ну и что! У нас немало лицеистов посещали и посещают «художки», только не все они на моих уроках могут учиться на «отлично». Так что в этом смысле Стефания меня приятно удивила. Я поделился своим впечатлением о работах Стефании с директором лицея Татьяной Беспаловой. В конце концов «пятёрка» «пятёрке» рознь…
– А ты знаешь, – сказала она, – что Стефания правнучка Девятаева?
Прямо скажем, для меня это было сюрпризом. Дело в том, что я был знаком с Михаилом Петровичем Девятаевым, и произошло наше знакомство в далёком 1975 году.
Год 30-летия Победы… Её тогда ещё не называли Великой, просто – Победа в Великой Отечественной войне! Моя комсомольская организация была деятельной, оказалась на виду, и меня как её руководителя командировали «от имени и по поручению» на юбилейные торжества в Волгоград. Если бы я знал, какая встреча ожидала меня на пароходе, следовавшем в город-герой, я бы не стал так упорно сопротивляться!
Но делать нечего. «Нас было много на челне», как сказал бы классик… Прежде всего это ветераны войны, потом – комсомольские функционеры, музыканты, победители различных конкурсов, ну и я с одной девочкой из провинции, которая теперь мой директор. Путешествие было интересным. Волга неописуема по своей красоте и величию, особенно если «кулик» дальше своего «болота» ни шагу до этого. А тут на каждой остановке экскурсии, вечерами танцы, репетиции будущего концерта, беседы за «круглым столом», соревнования, а рано утром – выпуск с той самой девочкой из провинции «боевого листка»…
Как она танцевала по вечерам! Я стоял на верхней палубе и любовался этим маленьким танцующим чудом с белокурыми косичками. Татьяна, кстати, не случайно попала на наш пароход. В своей Лениногорской школе она была очень активна в общественной жизни, кроме того, вместе со своим военруком осуществляла постоянное шефство над ветеранами Великой Отечественной войны.
По утрам, часиков эдак в пять, мы встречались в кают-компании, она строчила тексты, я рисовал. Так и познакомились. Уже потом, когда Татьяна приехала в Казань поступать на истфилфак университета, наши интересы укрепились, мы и семьями стали дружить. Но вернёмся к повествованию.
Михаил Девятаев с пионерами. 1972. Фото А. Багаутдинова
…Тут и Волгоград показался, и пристань его, и… распределение обязанностей. Дело в том, что на борту парохода стояло Красное Знамя. Его нельзя было оставлять без присмотра, и во время экскурсий около него выставляли пост. Когда подошла моя очередь, мне тоже выдали форму защитного цвета, пилотку, даже красную ленту через плечо, чтобы выглядеть рядом с алым полотнищем соответственно. Неожиданно в
– Скучаешь?
Я пожал плечами. Скучно, конечно. Ни почитать, ни поговорить…
Перекинулись двумя-тремя фразами. Только тут я увидел у него на груди «Золотую Звезду» Героя Советского Союза. Вот это да! Я набрался смелости и спросил: за что такая награда?
– Самолёт угнал! – усмехнулся герой.
И до меня дошло: это же Девятаев! Я, конечно, читал о нём. А тут, на пароходе, как-то ненароком услышал разговор двух ветеранов-полковников. «Тоже мне, герой! – говорили они. – Посидел в плену, не то, что мы на передовой!» Два полковника оказались танкистами, дошедшими до Берлина: «А этот и повоевать-то не успел». Я тогда не знал, о ком идёт речь, а тут, встретив самого героя, сразу всё понял.
Михаил Петрович оказался человеком не разговорчивым. Это сейчас я знаю, насколько засекреченной оказалась биография Девятаева, а тогда он с улыбкой поведал лишь, что был в самолёте не один. Кроме него в новейшем немецком бомбардировщике «Хейнкель», нашпигованном невиданным оборудованием, было ещё девять узников.
– Без них я не смог бы поднять самолёт, слишком слаб был физически. Мы все вместе и навалились на штурвал… Чудом улетели!
Вот и весь тогдашний разговор.
Между тем судьба этого человека была удивительна. Родился он 8 июля 1917 года в Пензенской губернии. Рос тринадцатым ребёнком в семье мордовского крестьянина. У него и позывной потом был «Мордвин». Окончив семь классов, поступил в Казанский речной техникум. Одновременно занимался в аэроклубе, мечтал о небе. После окончания техникума в 1938 году был призван в Красную Армию и в 1940-м стал выпускником Первого Чкаловского военного авиационного училища лётчиков имени К. Е. Ворошилова. В действующей армии Михаил Девятаев оказался 22 июня 1941 года! То есть с первого дня Великой Отечественной! Ошибались мои полковники, ох, как ошибались!
24 июня он сбил в бою первый «Юнкерс», и на груди засверкал первый орден Красного Знамени. Случилось это под Минском. Были и другие победы (всего – девять), только вот уже 23 сентября 1941 года под Киевом при возвращении с задания был атакован вражеским звеном и ранен в ногу. Ранение исключило его из истребителей, переведя в тихоходную авиацию. А это сначала ночной бомбардировочный полк, потом – санитарная авиация. И только случайное знакомство с легендарным Александром Ивановичем Покрышкиным в мае 1944 года вернуло его в истребители.
13 июня 1944 года во время воздушного боя гвардии старший лейтенант Михаил Девятаев сбил последний (девятый) в своём боевом счету вражеский самолёт, но был сбит и сам. Это случилось в районе Львова. Истребитель загорелся… В последний момент Михаил Петрович смог покинуть с парашютом падающий самолёт, ударился о стабилизатор, потерял сознание и в таком состоянии попал в плен.
После первой попытки побега был отправлен в лагерь смерти Заксенхаузен. Вот тут случилось чудо. Лагерный парикмахер, кстати, подпольщик, заменил ему лагерный номер, превратив «смертника» в «штрафника», и его под другим именем отправили на остров Узедом, где в ракетном центре Пенемюнде велись разработки «оружия возмездия» под руководством эсэсовца фон Брауна. Это были знаменитые теперь и никому неизвестные тогда крылатые ракеты «Фау-1» и баллистические ракеты «Фау-2».