Казанскй треугольник
Шрифт:
Они вместе вышли и направились в магазин. Светлана хотела приобрести кое-какие продукты в дорогу и оставить все необходимое Ермишкину.
Приближалась весна, в воздухе уже чувствовалось ее дыхание. Февральское небо было бездонно голубого цвета. Солнце начинало пригревать землю, и на дорогах появились первые проталины. Они шли по улице, взявшись за руки, и, глядя на них, прохожие вспоминали каждый свою влюбленность.
Максим напомнил, что планы изменились, и что они выезжают завтра вечером.
— Ты что молчишь, ты согласна, или у тебя тоже поменялись
Светлана давно была в Москве, и ей очень хотелось съездить в город, в котором она провела свои прекрасные студенческие годы.
— Я — хоть сейчас! — воскликнула Света. — Только позови!
Она рассказала Максиму о звонке из турагентства:
— Ты знаешь, мой благоверный уезжает с любовницей в Болгарию. Ну и пусть катит!
Максим не стал комментировать это, он прекрасно помнил обстоятельства их знакомства и настоятельную просьбу Сергея Ивановича увлечь молодую жену.
Вернувшись из магазина, Светлана показала Максиму тайник. Осмотрев его содержимое, он был удивлен не только ценностями, но и просьбой Светланы. А она просила, чтобы в период их отъезда в Москву его друзья навестили их квартиру.
Обида и жажда мести толкнули Светлану на это рискованное решение. Ей горячо захотелось увидеть растерянное лицо мужа, как он, краснея от стыда, рассказывает о похищенных ценностях, которые он так долго утаивал от нее.
Лиля готовила себе завтрак и вспомнила, что забыла купить хлеб. Надев пальто, побежала в магазин.
Там, несмотря на раннее утро, уже толпился народ. У гастрономического отдела собралась очередь за колбасой и сливочным маслом. Люди спешили отоварить свои талоны, потому что через три дня заканчивался месяц.
У Лили в кошельке лежал талон на ликеро-водочные изделия, и она не знала, покупать ли на него водку или попытаться обменять на продовольственный, по которому можно взять двести граммов сливочного масла.
Ее размышления прервала подруга Юля.
— Ты как здесь оказалась? — удивилась Лиля. — Какими судьбами в столь ранний час и так далеко от дома?
— Чисто случайно! Я ехала на машине по делам, но машина сломалась, и мне пришлось идти пешком. Пока шла, сильно замерзла и решила зайти в магазин, чтобы согреться, — Юля не скрывала радости от встречи и, не стесняясь, стала набиваться в гости.
Лиле ничего не оставалось, и она прошла в отдел, где продавали алкоголь. Купленное вино было дешевым, и о его качестве можно было только догадываться. Водку Лиля не купила принципиально, потому что не переносила ни ее вкуса, ни запаха.
Первое, что поразило Юлю в квартире подруги, была чистота. Комнаты были скромно обставлены отечественной мебелью. Тщательно осматривая обстановку, Юля пыталась наткнуться на что-то, что выдало бы человека, получающего солидные гонорары.
Юля осмотрела две комнатки и тихонько заглянула во все укромные места в надежде увидеть меха. Однако, к великому ее сожалению, ничего не увидела. О том, что хозяйка шила шубы на дому, говорила лишь швейная машина, накрытая покрывалом.
Услышав приглашение, Юля прошла на кухню. На столе стояло вино, разогретая на сковороде вареная картошка, соленая капуста, огурцы, коробка с конфетами и половина торта «Татарстан».
На плите шумно закипал чайник. Они уселись за стол, и Лиля на правах хозяйки налила вино. Вино было паршивое и отдавало жженым сахаром, и если бы не надпись на этикетке «Вино изготовлено из лучших сортов винограда», можно было подумать, что оно изготовлено из отходов химической промышленности. Вкус винограда полностью отсутствовал, зато ярко проявлялся вкус этилового спирта.
Второй бокал Лиля уже не пила, а, слегка пригубив, поставила на стол. Не обращая никакого внимания на хозяйку, Юля допила бокал, закусила и откинулась на спинку дивана.
— Мне нравится у тебя! Все так чисто и убрано, словно в больничной палате. У моей матери то же самое в квартире, чистота и порядок. А я, представь себе, не в нее. У меня дома никогда не было порядка. Я привыкла жить так, и меня не переделаешь. Ты говорила, что шьешь шубы, а я что-то не вижу ни одной? Что случилось, нет мехов или заказов? Я тоже мечтаю сшить себе хорошую, мутоновую, такую черную и длинную, чтобы не мерзли колени. Можешь мне показать, из чего люди шьют себе шубы?
— Боюсь, что не смогу, — вздохнула Лиля, — дело в том, что уже месяц как не шью. Нет заказов. Раньше люди толпились в очереди, а в последний месяц словно отрезало! Ни одного заказа.
Юля налила себе еще полбокала и выпила.
— А сможешь сшить мне лично из своего материала? — словно не слыша, что ей говорят, спросила Юля.
— Я же тебе сказала, не шью! Мехов у меня своих нет, прости меня, где я их возьму? Заказчики пропали, — вновь стала ей объяснять Лиля.
Юля изобразила обиду и заявила:
— Знаешь, милая, я слышала, что ты шила из своего материала.
Это уже была открытая провокация, которую не заметить было нельзя. О том, что она шила на дому, никто, кроме ребят, не знал, и от посторонних людей эту информацию Юля получить ну никак не могла. Допив бутылку, Юля, не скрывая интереса и не маскируясь, стала расспрашивать Лилю о ее друзьях, кто они, где живут и чем занимаются.
Лиля наконец-то поняла, кто перед ней сидит, и стала потихоньку сворачивать застолье.
Вопросы подруги становились все настойчивее, видно, сказывалось выпитое. Но Лиля замкнулась и перестала отвечать. Тогда Юля засобиралась.
Выйдя в темный коридор, Юля, держась за стенку, осторожно двинулась к лестнице. Ступив на первые ступеньки, подвыпившая девушка с ужасом осознала, что ее левая нога подвернулась, и она летит вниз.
Очнулась она от запаха нашатыря, который поднесла к ее носу Лиля. Сама передвигаться Юля не могла — щиколотка сильно распухла. Лиля вызвала скорую, которая прибыла через сорок пять минут. Осмотрев ногу, врач выдвинул предварительный диагноз о возможном переломе стопы. Юлю положили на носилки, поместили в машину и, включив проблесковый маячок, повезли в больницу.