Казанскй треугольник
Шрифт:
Вот и сейчас, лежа на грязном продавленном диване, Володя думал, как ему поступить. Он понимал, что на свободе только до тех пор, пока помогает милиции, но как долго это продлится — не знал. Его уже арестовывали на пятнадцать суток за учиненную в квартире драку. Он тогда напился и жестоко избил мать за то, что не давала деньги.
После суда его привезли в приемник для административно арестованных, который находился не так далеко от дома, и поместили в одну камеру с ранее судимыми. Он тогда еще ничего не понимал в жизни и охотно сел играть с ними в карты. Кто бы мог подумать,
Это была полная катастрофа! Новиков никогда не держал в руках таких денег, а здесь их надо было не только найти, но и отдать. Он пошел в отказ, и тогда они изнасиловали его прямо в камере. На утро об этом узнали сотрудники милиции, и оперативник предложил ему сотрудничать, обещая сохранить этот факт в тайне.
В последнее время их квартиру стали меньше посещать люди, которые представляли какой-то интерес для милиции, но его новый куратор постоянно требовал информацию о преступлениях в их микрорайоне.
Но где ее брать — Володя не знал. Он пробовал врать, но его быстро раскусили, и оперативник прямо в кабинете, не стесняясь коллег, сильно избил его.
Встречу с Андреем он запланировал уже давно — нутром чуял, что тот живет не на зарплату. Но Андрей раскусил его, и в тот вечер ему сильно повезло, что остался жив.
Свои наблюдения Новиков вел с момента, когда Андрей вернулся из заключения. Первое время наблюдения были довольно успешными, и ему были известны все друзья подопечного, но чем они занимались — он никак выяснить не мог.
Его мысли прервал ввалившийся в квартиру пьяный знакомый. У него в руках была начатая бутылка водки, и он с грохотом поставил ее на стол:
— Хорош валяться, вставай, давай отравимся!
Новиков встал и направился к столу. Через минуту к застолью присоединилась мать и Люся.
Олег с Алмазом созвонились утром и договорились вечером съездить в гаражи, где стояли угнанные машины. Нужно было проверить, в каком они состоянии, и подготовить к предстоящей операции. Алмаз снял два госномера с машин, зимовавших под тентом в соседнем дворе, и сейчас вез их в гараж, чтобы установить на ворованные.
Осматривая машины, Алмаз как бы между прочим обронил, что это последнее дело, на которое он идет. Больше он не участвует ни в каких кражах.
— Олег, пойми меня правильно! Лиля ждет ребенка, и я хочу увидеть его, растить его, а не рассматривать фотографии в камере.
Алмаз подошел к своей машине, достал из нее обрез и протянул Олегу.
— А мне он зачем? — спросил его Олег. — У меня свой ствол и твой мне не нужен.
— Олег, если нас возьмут с оружием, мы сразу потянем на банду. Ты это понимаешь? А банда — расстрел. Ты не понимаешь, в какую историю мы вписываемся? Хорошо тебе, ты один, а у меня семья, родители, жена и будущий ребенок. Мне жить охота. У нас вообще есть время отказаться. Всех денег не заработаешь!
— А что ты всем не сказал? Испугался? Нет, милый, ты с нами в одной лодке, и тонуть нам с тобой вместе.
Алмаз был в шоке. Он еще надеялся, что Олег поймет его, войдет в его положение. Но то, что он услышал, было для него страшным открытием. Олег, которого он всегда уважал и считал своим самым близким другом, вдруг превратился в простого подельника.
«Они не дадут мне отойти от дела, — думал Алмаз. — Действительно, на карту поставлено слишком много. Зачем я начал этот разговор? К чему он, если все решено?» По-честному он и сам не знал ответов на свои вопросы. Ему стало очень тоскливо.
Повозившись в гараже, они поехали к дому Олега. Ехали молча, каждый думал о своем. Олег решил не рассказывать о разговоре друзьям, сочтя все минутной слабостью Алмаза. Олег знал его лучше и дольше всех. Три последних года они учились в одном классе и дружили.
Алмаз еще школьником ездил в каникулы с отцом на шабашки. После того как его из-за плоскостопия признали не годным к службе, они уехали на заработки в Казахстан, откуда он и пригнал свою машину. По рассказам Алмаза, государство поощряло пастухов в совхозах автомобилями, и многие из них ездили на них до тех пор, пока те работали. Но стоило машине не завестись — ее бросали. Такие машины можно было купить у чабанов за бросовые деньги. Именно так он и приобрел свою.
Олег помнил, как гордился Алмаз, с каким видом он проезжал мимо девчонок. Олег сам ему завидовал белой завистью. От зависти и пошел на курсы водителей. А сейчас эта специальность кормит его. Он хорошо понимал друга: прошло время, изменилась жизнь. Теперь он несвободен и стал больше задумываться о будущей семье. А то, что Алмаз так откровенно поделился своими страхами с Олегом, говорило о многом — Алмаз по-прежнему доверял ему как самому близкому другу.
Олег решил, что во время операции будет находиться вместе с Алмазом и не даст тому смалодушничать.
Светлана провожала Ермишкина в Болгарию. Она еще не знала, что любовница отказалась от поездки.
А Ермишкин всю последнюю неделю был абсолютно подавлен. Он неожиданно перестал пить и задерживаться на работе. О том, что их ограбили, Светлане так и не сказал.
Женщина же прекрасно знала о ценностях, которые нашли в их квартире, знала о письме, вернее, о явке с повинной, которую написал муж на имя прокурора республики. Прочитав ее, она лишний раз пожалела себя и вспомнила свою покойную мать, которая всегда боялась, что дочь свяжет свою судьбу с преступником. Все опасения покойной матери сбывались.