Казенный дом
Шрифт:
— Мессир! Они уехали!
Кудратов сидел в гримерной перед зеркалом и слушал Нинель. Она была настолько чутка к своему покровителю и наставнику, что в поведении стала двойником Кудратова в женском варианте. Та же четкая и убедительная речь, выштудированные перед зеркалом жесты, деланная медлительность. Нинель перед занятиями и после заговаривала с публикой, давая пояснения по теме. Речи ее были отточены и заучены, каждое выступление среди обступающих слушателей содержало рассказ об очередном чуде, якобы совершенном вчера Владимиром Михайловичем Кудратовым, или о его встрече с каким-либо деятелем, или о блиц-выступлении за рубежом.
— Владимир Михайлович только что из Стокгольма, устал, должно быть, но при его умении регулировать свое самочувствие, получать энергию из космоса, на занятиях это не отразится.
Сказанное группе людей живо распространялось по залу. Слышавшие спешили показать свою осведомленность о жизни великого:
— Ему Нобелевскую премию будут вручать, иначе зачем он летал в Швецию.
Нинель Останина превосходно справлялась с разогреванием зала перед началом действа и виртуозно заинтересовывала темой следующего занятия.
— Все мы движемся во времени, — начинала она после вежливого вопроса «Понравилось?», обращенного к наиболее контактным людям. — Движемся по какой-то временной координате. От прошлого к будущему. Владимир Михайлович как-то задумался, одна ли эта координата? Вы как считаете? — Подождав, пока кто-то из подошедших не начнет открывать рот, продолжала. — Пространство многомерно, поэтому и время может быть таким же. Координата времени не единственна. Есть другие, возможно, с различными скоростями. Они иногда могут пересекаться и тогда в нашей координате остаются знания и открытия других, будущих времен. А многочисленные случаи проскопии? — Нинель опять следила, как реагируют на ее затравку. — Это видения будущего. Это прозрения, предсказания, которых было много в истории движения по нашей координате времени. Недавно Владимир Михайлович был приглашен в Лондон для доклада по его новым открытиям в этой области. Ему уже удались опыты по проникновению в ближайшие координаты времени. На следующем занятии он поможет вам овладеть способами предвидения.
Сейчас, в гримерной, она докладывала результаты доверительных бесед:
— Имей в виду, Евдохина Станислава Ивановна будет просить предсказать судьбу ее дочери. По моим сведениям чадо выходит замуж и собирается в Израиль. Мамаша боится, что ее там убьют. Можешь на сеансе спокойно вещать о Мертвом море и оливковых рощах.
Вошедший Юхельзон сразу получил поручение.
— Перепроверь информацию о Евдохиной и узнай, как зовут жениха ее дочери.
— Рувим, — тут же решила одну задачу Нинель.
У нее была прекрасная память. Даже то, чего она не понимала, могла запомнить и цитировать дословно. Прекрасно знала имена, отчества, фамилии всех, кто хоть раз попадал в поле зрения Кудратова.
— Нинель, а как зовут стройную барышню в зеленом платье. которая сидела сегодня в первом ряду? Она еще глазки мне строит.
— Гусарова Елена Георгиевна.
Уж эту-то ассистентка и женщина Кудратова помнит всегда. Как раз ее Нинель не хотелось бы обрабатывать. Пусть закончит один курс, получит их красный диплом, кстати, уже готовый, с оценкой «отлично» и проваливает. Выходит к мэтру каналы открывать, а задница ходит с заносом в пол метра. И с Нинель высокомерна.
— Ей надо что-то предсказать. Узнайте.
Нинель занервничала.
— Не дергайся. Предсказывать буду не я. Найдем человека. Мадам Гусарова — объект номер один. Привязать накрепко. Это задание всем.
Кудратов встал.
— Ты, Михаил, ночуешь в клубе. Я предупрежу. Этот Гусаров мог оставить слежку и тебя сцапают прямо на выходе. Вывезем под утро с внутреннего двора. Предосторожность не помешает.
— Я голодный.
— Неужто? Это полезно. На голодный желудок лучше думается. О том, как впредь не попадать в милицию.
Тугеза и Форева. пронюхавшие адрес офиса Кудратова, ночью сделали закладочку и, сидя в машине неподалеку, слушали приемник.
Парни получили свои клички еще до работы в Подвале за постоянные попытки петь по-английски во время пьянок, не зная при этом языка, что вынуждало повторять одни и те же знакомые слова. Причем, один чаще выпевал «кам тугеза», а другой «фо-рева». Неразлучные в кражах и отсидках, они и в Подвал были завербованы Гусаровым вместе. Благодаря ему их миновала участь быть осужденными по 77-й статье — «Бандитизм».
В подвале их, веселых певцов, приняли за своих, совершили обряд посвящения в «свободные плотники» — выпивание стакана водки с наброшенным на голову синим хозяйственным халатом, что символически означало: «Ничего не знаю, ничего не вижу, ничего никому не скажу!».
— Кам тутеза! — пел один.
— Фо-ре-ваа! — тянул другой.
Полы настилали, рамы клепали и двери, остекляли окна, чинили водопровод. Следили, высматривали, подслушивали, залезали туда, куда нельзя по закону...
— Явились.
На красном «Ягуаре» в офис приехал Кудратов.
— Проспался.
— Рабочий день у него в полдень начинается, а мы с тобой каждый день к девяти летим. Несправедливо.
Приемник выдал звуки щелкающего замка и шагов по коридору.
— Исправно работает.
— Аск! Куда денется.
Голос в офисе спросил:
— Нинель! Сколько сегодня?
— Семь человек, по моим записям, — ответил женский голос.
Кудратов принимал богатых клиентов в своем офисе, в специально оборудованной комнате «с особой аурой и благоприятным для человека расположением».
Убедившись, что запись прослушивания идет нормально, Тугеза и Форева больше знать ничего не хотели. Пусть себе болтают. Гусаров послушает пленку. Ему надо. А им... Можно подремать.
— Глянь-ка, к ним, что ли?
Из белой «шестерки» вывалили четверо. Один выделялся необыкновенным ростом. Все вошли в двери Кудратовского офиса.
— Сделай-ка погромче.
В офисе произносились скупые приветствия.
— Охрану так и не завел?
— Кого мне бояться? Вы — крыша, вы и думайте как меня охранять.