Казенный дом
Шрифт:
– Значит, точное время назвал? – встрепенулся Кузнецов.
– Ну да... а чего такого?
– Тебя это не удивляет?!
– Нисколько! – рассмеялся Федотов. – Просто Левчик не привык оставлять гостей голодными и наверняка сейчас хлопочет: готовит, накрывает на стол...
Михаил недоверчиво фыркнул, однако от комментариев воздержался.
Прошло минут пять. Миновав средних размеров холм, «Мерседес» осторожно спустился в пологую, густо заросшую кустарником лощину.
– Ну вот, осталось максимум пара километров! – жизнерадостно сообщил коммерсант.
– Тут одна дорога? – неожиданно спросил спецназовец.
–
– Сворачиваем! Живо! – рявкнул майор, выхватил у Федотова руль и, резко крутанув баранку вправо, загнал автомобиль на обочину, прямо в кусты. Возмутиться Николай не успел. В следующее мгновение там, где должен был в настоящий момент проезжать «Мерседес», рванул заложенный под дорогу фугас, а из зарослей, с левой стороны проселка, загремели выстрелы. Вывалившись из машины, Кузнецов вытащил за собой впавших в ступор Федотовых, прижал их лицами к земле, укрылся за кочкой и открыл ответный огонь, поочередно используя и трофейные автомат с пистолетами, и свой собственный «стечкин».
Стрелял спецназовец на редкость профессионально. Ориентируясь исключительно по звукам, он сумел за считаные минуты полностью подавить огневые точки противника. Затем выждал секунд двадцать, полоснул из «узи» по противоположной стороне дороги, услышал чей-то отчаянный вопль, выпустил туда еще пяток пуль, удовлетворенно хмыкнул и, с тщательным соблюдением мер предосторожности, отправился проверять результаты...
Вернулся Михаил не скоро. Не менее чем через полчаса. За это время Федотовы успели отойти от первоначального шока и дали волю чувствам. Ольга с Ингой рыдали навзрыд. Коммерсант с сыном, взмокшие от ужаса, дрожали в лихорадочном ознобе. Причем Вадим часто икал. Очевидно, на нервной почве.
– Их было семеро, – буднично сказал майор, демонстрируя товарищу пачку документов. – Люди Кныша. Я узнал одного голубчика. Вот, посмотри! – он протянул Николаю паспорт на имя Маигова Ахмата Алиевича, уроженца города Гудермеса. – Этот ублюдок уже дважды являлся в твой дом, – пояснил Кузнецов. – При первой встрече я сломал ему нос, при второй – продырявил ягодицу. Ну, а на сей раз снес половину черепушки. Хватит церемониться. Надоело!
– Спа-а-а-сибо, – выдавил Федотов. – В-век не забуду! Но как ты догадался о засаде?!
– Работа такая. Мне по должности положено вычислять подобные ловушки, – усмехнулся спецназовец. – А нюансы объяснять долго... Но главное сейчас в другом: сдал нас твой Бродский, «золотой души человек». Сдал, сволочь, с потрохами! Более того, прилежно разъяснил Кнышу, где удобнее всего напасть на машину!
– Господи, Боже!!! – обхватив руками голову, воскликнул Николай. – Какой я идиот!!!
Глава VI
Еще через два с небольшим часа.
– Вот жилище этого подонка! – сквозь зубы процедил Федотов, указывая на аккуратный особнячок с остроконечной крышей. – Я, помнится, варежку раскатал – «хлопочет, на стол накрывает»... А Левочка дома, мерзавец! И не собирался ездить на родительскую дачу! Видишь «Вольво» под навесом? Вся чистенькая, блестит... У-у-у, тварюга подлая!!!
– Ну-с, идем, проведаем твоего коммерческого директора, – предложил Кузнецов и обернулся к Ольге с детьми: – Сидите тихо, наружу не высовывайтесь. Мы скоро вернемся...
К крыльцу вела узкая, выложенная мраморной плиткой дорожка. Приблизившись к дверям, Николай со злостью вдавил пальцем кнопку звонка. Внутри послышались суетливые, семенящие шаги, щелкнул отпираемый замок, и на пороге появился господин Бродский: рыхлый, кругленький человечек с розовенькой поросячьей мордочкой. Он собирался что-то сказать, но, узнав Федотова, осекся, смертельно побледнел и, дрожа губами, попятился назад.
– Не ожидал, иуда?! Думал, я уже на том свете?!! – надвигаясь на него, прорычал владелец «Лорелеи».
Тут, наконец, коммерческий директор опомнился, вихрем взлетел по лестнице на площадку второго этажа и пискляво заголосил:
– Витя! Вася! Ко мне! На помощь!!!
Из примыкающего к холлу помещения выбежали два здоровяка в камуфляжах (судя по всему, охранники) и, подобно натасканным служебным псам, бросились на неугодных хозяину посетителей. Отстранив товарища, Михаил быстро шагнул вперед и молниеносно всадил кулак в солнечное сплетение первого.
– Ур-кхе-хе-хр, – захрипел тот, складываясь пополам. Второй оказался более искушен в области рукопашного боя. Подставкой колена заблокировав удар ноги в пах, он отскочил назад, сорвал с пояса нунчаки [4] и, вертя их над головой, двинулся в наступление. Губы бугая растянулись в злорадной усмешке. Горящие торжеством глаза предвкушали близкую победу. Однако, на свою беду, он даже не подозревал, с кем связался. Ничуть не испугавшись грозного свиста нунчаков, спецназовец стремительно кувыркнулся вперед, ударом обеих ступней в корпус сбил противника с ног, пружинисто вскочил и пинком отшвырнул нунчаки подальше в угол. Охранник остался лежать, корчась от боли.
4
Две палки из твердого дерева, скрепленные между собой металлической цепочкой (реже прочной веревкой). Излюбленное оружие каратистов и ушуистов.
– Ты лучше не дергайся, мил человек, и не пытайся никуда звонить, – показав «Лёвочке» пистолет с глушителем, ласково посоветовал Кузнецов. – Драпать тоже не пробуй. Пуля догонит! А спустись-ка ты вниз, встань к стеночке, положи руки за голову и паинькой жди дальнейших указаний!
Лязгая зубами, Бродский подчинился.
– Молодец, – похвалил его майор, умело связал поверженных Витю с Васей их собственными брючными ремнями и вновь обратился к дрожащему как осиновый лист коммерческому директору: – А теперь, дорогуша, пойдем в комнату. О делах наших скорбных покалякаем. Надеюсь, ты один дома? Без семьи?
Бродский судорожно кивнул.
– Прекрасно. Шевели копытами, козлик!..
Беседа происходила в том самом помещении, откуда выбежали охранники и где, похоже, они обитали. Обстановка здесь была спартанской. Окна без занавесок, голые крашеные стены, дощатый пол. Из мебели – две продавленные койки, две тумбочки с харчами, вешалка для одежды да дешевенький телевизор. Вот и весь интерьер. Кузнецов сидел на одной койке, Федотов на другой, а господин Бродский, с расквашенным носом, съежился на полу. (Николай, не удержавшись от искушения, двинул «Лёвочке» кулаком в «пятак».)