Каждая мертвая мечта
Шрифт:
Приглашенные женщины ждали у пруда. Две стояли в свободных позах, третья присела на берегу и окунала ладонь в воду. Деана остановилась в дверях и смотрела, укрывшись в тени. Две стоявшие были г’ларисски, а та, что мочила руки, происходила из с’хайхиров. Оба племени обитали на западных землях иссарам, а потому между ними и д’яхирами Деаны не было никаких кровавых счетов.
А это важно, поскольку Деана собиралась доверить им безопасность своего дома.
Г’ларисски одевались в свободные наряды, чьей главной частью была хаффда, доходящая до середины лодыжек, открывающая руки, с глубоким декольте. Их экхаары напоминали заслоны, носимые многими местными женщинами, а головы украшали сложные многоцветные тюрбаны. В противоположность этой паре женщина из с’хайхиров внешним видом и одеждой напоминала молодого мальчика: мелкая и худощавая, в льняных штанах, крашенных в выгоревший коричневый цвет, и в свободной, серой рубахе с длинными рукавами. Ее завеса на лице напоминала мешок со вставкой из ажурной ткани на высоте глаз, перевязанный на лбу куском шнурка. Это племя, проживающее на западе пустыни, с самого краю родных земель иссарам, не славилось ни красочными одеждами, ни любовью к украшениям. Земли их были лишены и каменных афраагр, а потому они жили словно большинство пустынных кочевников, водя стада по негостеприимной земле и странствуя от оазиса к оазису. Зато годы сражений с номадами превратили с’хайхиров в лучших лучников и мастеров копья среди земляков Деаны. А еще в несравненных всадников. Даже некоторые воины д’яхиров отправлялись на запад, чтобы, проведя несколько месяцев в пустынях, посмотреть на искусство боя на копьях, дротиках и на мастерство лучников этого племени.
Вот и эта худощавая воительница положила себе на колени копье длиной в шесть футов, а гнутый лук и колчан, полный стрел, оперла о каменную окантовку прудика. Когда они познакомились, она представилась как Расх и’Ванну, а мужское имя не удивляло, поскольку пустынные незабудки, вышитые на манжетах и по вороту ее рубахи говорили всем, что она — Присягнувшая Девица. В пятнадцать она принесла клятвы, что никогда не познает мужчину, как другие женщины, что будет для своей матери и отца сыном, а для соплеменников — братом, кузеном и другом. Сменила имя, надела мужскую одежду и официально перестала быть девушкой. Восточные племена блюли этот обычай, перенятый от не существующих уже пустынных народов, но, поскольку Присяга Девицы никоим образом не противоречила Законам Харуды, это никому не мешало.
В караван-сарае Деана говорила с воительницей больше часа и знала, что мешковатая завеса скрывает лицо пятидесятилетней ветеранки пустынных странствий и что женщина вот уже тридцать лет ходит труднейшими путями Травахен. К тому же — что куда важнее — пояс, опоясывающий талию лучницы, был грязно-белого цвета.
Мастерица копья в бою стоила трех мужчин. А то и пятерых.
Две другие женщины были вооружены более привычно. Та, что повыше, назвалась Амвер, дочерью Павалли, и владела длинной восточной саблей, похожей на обычные для Дальнего Юга шамширы. Та, что пониже, широкая в плечах как грузчик, представилась как Бахмерия с’Таллар. Вооружена была юфиром с клинком чуть длиннее, чем оружие, используемое в племени Деаны, — и противу обычаев д’яхиров оружие носила не на спине, а на талии. Деана немного узнала об обеих: они вот уже десять лет нанимались охранницами караванов, всегда в паре, всегда за ту же ставку, которую платили мужчинам. Девушки имели чувство собственного достоинства и умели позаботиться о себе. И были рассудительны, потому что приняли ее предложение, вместо того чтобы терять время и деньги в караван-сарае.
Деана вышла из затененного входа неспешно, пошаркивая ногами, чтобы о ее приходе сообщило шуршание камешков. Это была такая… неписаная традиция; если ты, вооруженный, приближаешься к воительницам иссарам, проследи, чтобы не появиться перед ними внезапно.
Разве что ты торопишься предстать пред лицом Матери.
Бахмерия и Амвер приветствовали ее легкими поклонами, без особой униженности, но сразу устанавливающими их отношения. Деана хотела нанять их для охраны своего дома, они были готовы к такой службе, а потому отношения «стражник — хозяин» обязывали к определенной степени уважения.
Расх и’Ванну забросила колчан себе на плечо, одной рукой подняла лук, второй — копье и встала неподвижно в позе, выражающей самое большее вежливый интерес. Знала, зачем ее сюда пригласили, но с той, кто носит белый пояс, переговоры ведут иначе, чем с обычной наемной саблей.
Деана улыбнулась под экхааром. Уже во время беседы в караван-сарае с Расх было непросто разговаривать, она оставалась высокомерна и дика. Но плата, которую Деана ей предложила, похоже, оказалась интересна даже для горделивой воительницы. Деана тоже легонько поправила пояс с талъхерами, так чтобы ножны белой кожи были предъявлены надлежащим образом.
— Спасибо, что пришли. Вы доставили мне этим огромную радость.
Она отозвалась на самом официальном варианте к’иссари, который используют, когда договариваются о контрактах между разными племенами. Иссарам обитали в столь многих местах и контактировали со столь многими народами, что некоторые местные диалекты и говоры порой оказывалось слишком сложно понять другим племенам. А потому первоначальную разновидность их языка поддерживали все Певцы Памяти и те, кто странствовал по миру. Это облегчало контакты. Ну и еще одно. Деана могла поспорить, что во дворце никто не знал языка иссарам. Так что стоило нанять воительниц хотя бы по этой причине. Чтобы поговорить на свободную тему без боязни быть подслушанной.
— Я вижу, что рассказы правдивы, — отозвалась первой лучница, с правильным, хотя и резковатым, странно обрезающим гласные произношением.
— Рассказы?
— Белые ножны. Мастер сабель. Люди говорят, что ты носила такие, когда убила Сапфировый Меч Тростника. Тебе стоило прихватить их с собой, когда мы общались в караван-сарае.
— У меня нет привычки колоть людей в глаза белизной ножен. Некоторые могли бы посчитать это попыткой предупреждения.
— Никто не говорит о страхе, девушка.
Это внезапное и снисходительное «девушка» укололо Деану сильнее, чем она ожидала. На миг, буквально на два удара сердца она прикидывала, не проигнорировать ли это. Но если она поступит так сейчас, ей придется пропускать мимо ушей сотню таких шпилек ежедневно. А кроме того… бой с тенью уже давно ей стал надоедать.
— А кто первым комментирует цвет смерти? Я вижу твой пояс, но правда ли мне стоит поклониться? Или же по поясу ползут просто «холодные бусы»?
Стоящие чуть позади воительницы забурчали, быстро подняли открытые ладони на высоту лица и отступили на два шага. Это не наше дело, мы ничего не ставим под сомнение, ни во что не вмешиваемся.
«Холодные бусы». Деана и сама однажды надела их на шею в ответ на глупый вызов со стороны кузин и кузенов. Среди сотен видов змей, ползающих по пустыням, два были крайне опасны. Первый, пурпурный браслетник, — один из ядовитейших гадов, какие только известны людям. Тело его покрывают полосы пурпура всех оттенков, от цвета засохшей крови до яркой алости скальных маков. Укус его сперва вызывает ужасную боль, потом отек, удушение, корчи и, наконец, смерть в кровавом поту, орошающем лицо. У взрослого, здорового мужчины все это занимает всего несколько часов. У ребенка — полчаса, не больше.
Вторая змея, ответственная за немало смертей, — совершенно неядовитая кровавая ручьевка. Эта отдаленная родственница браслетника на первый взгляд кажется похожей на него, словно один тальхер Деаны на другой. Вот только у браслетника всегда парное число полос на теле, а у ручьевки — непарное. А проблему представляло то, что ребятня иссарам любила идиотские споры, в том числе и самый, пожалуй, популярный: найди ручьевку, схвати, повесь себе на шею, пусть оплетет ее, словно холодные бусы. Сложно сосчитать число полос на змее, что убегает от тебя по песку, легко ошибиться в подсчете, когда держишь в руках яростно извивающегося гада. Тяжело умирать, когда надел себе на шею браслетника, в чьих клыках — яд, способный свалить коня. Да, ручьевка отвечала за множество смертей, потому что во время глупых игрищ ее часто путали с ядовитыми родственниками.