Каждая сыгранная нота
Шрифт:
– Ну рассказывайте, как у вас дела.
– Началось и в левой руке. Не могу поднять ее выше плеча, и пальцы немного ослабли. Ничего тяжелого поднять не могу. Все роняю. Хожу в целом нормально.
– В целом?
– Да.
– Ладно. А как едите, пьете, разговариваете?
– В целом нормально.
– Хорошо, сейчас проверим эти ваши «в целом», посмотрим, что там с ними. Давайте начнем с левой руки. Расставьте пальцы и не давайте мне их свести.
Ричард растопыривает пальцы, отчего кисть становится похожа на морскую звезду. Кэти в секунду без каких бы то ни было усилий их сжимает.
– Вытяните
Она несильно надавливает, и его рука безвольно падает вдоль тела. В свой последний визит он все еще мог пользоваться обеими руками, мог их поднять по ее просьбе. Но его правая рука не выдерживала ни малейшего намека на усилие со стороны Кэти, и Ричард вспоминает тот ужас, который окатил его ледяным голубым потоком, холодя сердце, когда он понял, что сил в той руке почти не осталось и что он вот-вот потеряет возможность ею пользоваться, потеряет окончательно и бесповоротно. Помнит, как подумал: «Ну хоть левая рука пока есть». Бросает беглый взгляд на свою висящую вдоль тела левую руку, поверженную и пристыженную, и понимает, как будет выглядеть это простейшее по своей сути упражнение через три месяца.
– Соедините большой и указательный пальцы в кольцо так, чтобы получился знак ОК. Держите пальцы крепко и не дайте мне их разъединить.
Она с легкостью их разъединяет.
Так бы и врезал этой милой женщине по лицу своей немощной рукой.
– Теперь изобразите широкую улыбку, такую широкую, чтоб до тошноты. Как у Хиллари.
Изображает.
– Теперь вытяните губы гузкой. Как Трамп.
Вытягивает.
– Откройте рот и не давайте мне его закрыть.
Ричард открывает рот. Она прижимает ладонь снизу к его подбородку и уверенно возвращает нижнюю челюсть в исходное положение.
– Высуньте язык и не давайте мне им двигать.
Орудуя палочкой от эскимо, она надавливает ему на язык сверху, справа и слева, сдвигая его то в одну, то в другую сторону.
– Хорошенько оближите губы.
Ее взгляд следует за круговым движением его языка.
– Надуйте щеки. Когда я по ним хлопну, постарайтесь не размыкать губ.
Он не справляется.
– Есть трудности при высмаркивании?
– Нет.
– Со слюноотделением?
– То есть не пускаю ли я слюни?
– Ну да.
– Нет.
– А как с откашливанием? Есть трудности?
– Вроде нет.
– Давайте проверю. Сильно покашляйте. Ну-ка прочистите горло как следует.
Ричард пытается сделать глубокий вдох, но его хватает на меньшее, чем он ожидал, – кашель выходит поверхностным, а изо рта вылетают капельки слюны. Смущается. Хотел откашляться точно лев, а получился котенок, срыгивающий клок шерсти.
– Наберите побольше воздуха и пропойте ноту, потяните ее как можно дольше. Готовы? Давайте.
Он выбирает до первой октавы. Дыхания ему хватает секунд на пятнадцать. Это нормально? Кэти ничего не говорит.
Она идет к раковине и набирает воду в пластиковый стаканчик.
– Держите. Сначала сделайте несколько маленьких глотков, потом залпом выпейте все, что останется.
Он так и делает, а она тем временем, кажется, внимательно рассматривает что-то в районе его адамова яблока.
– С приемом лекарств есть трудности?
– Нет.
– Хорошо.
– Да.
– Какой предпочитаете?
– Черный.
– Ладно, нужно будет перейти на кофе со сливками. Все жидкости должны быть погуще. Так они будут менее текучими. Водянистые жидкости могут привести к удушью. Как с весом?
Она перелистывает пестрящие разнообразными записями страницы его медицинской карты.
– Похудел на несколько фунтов.
Еда превратилась в унылую, но необходимую повинность. Все, что предполагает использование ножа и вилки, исключено из меню. Филе-миньоны средней прожарки из стейкхауса «Гриль 23» остались в прошлом. Чтобы открыть банку с закручивающейся крышкой или упаковку любимого сыра, развязать бечевку на пакете со свежей буханякой хлеба, требуется взаимодействие между левой рукой, коленями и зубами вкупе с терпеливой настойчивостью, которой Ричарду зачастую не хватает. Будучи не в состоянии в конце дня поднять руку хотя бы до уровня плеча, он вынужден опускать голову, чтобы достать вилкой или ложкой до рта. Процесс этот трудоемкий, вид при этом неопрятный и откровенно дурацкий; не в силах справиться с переживаниями о том, как смотрится со стороны, он попросту отказывается есть на публике. Прежде обеды и ужины в ресторанах были той частью общественной жизни, которой он наслаждался. Сейчас он чаще всего заказывает еду на дом и ест в одиночестве.
А еще он начал давиться. Должно быть, мышцы, которые обеспечивают безопасное прохождение пищи из полости рта по пищеводу в желудок, слабеют, потому что иногда пища застревает на полпути или, того хуже, попадает не в то горло. А как они только что убедились, сил откашляться у него теперь как у котенка, поэтому кусочек крекера уже не раз представлял для Ричарда угрозу для жизни. Его едва не прикончил крекер… Этим он с Кэти не делится.
– Ладно, ага, за последние три месяца похудели на семь фунтов. Вес надо будет стабилизировать. Придется побольше есть. Вам нужны продукты и жидкости с высоким содержанием жиров и высокой плотностью.
– Хорошо.
– Не жалейте сливок в кофе, масла на хлеб, мороженого на пирог.
– Все как рекомендует мой кардиолог.
– Сердечно-сосудистые заболевания – это последнее, о чем нам стоит переживать.
Точно. Инфаркт бы сейчас сошел за подарок судьбы.
– Поднимите, пожалуйста, правую ногу и не давайте мне ее опустить.
Он сопротивляется все возрастающему давлению на протяжении многих секунд, но в конце концов выдыхается. Они проделывают то же самое упражнение с его левой ногой – с тем же успехом.
– Хорошо. Замечаете за собой отвисание стоп, бывают падения?
– Нет.
Ричард врет. Сердце частит, пока он выжидает, догадается она или нет. На прошлой неделе он запнулся правой ногой о ступень переднего крыльца и здорово расшибся: при падении сильно приложился подбородком с правой стороны и подмял под себя парализованную руку. Длинный рукав рубашки скрывает огромные, расползшиеся по всей правой руке синяки, а борода, по всей видимости, достаточно густая и темная, чтобы замаскировать затянувшуюся корочкой рану на подбородке.