Каждому аз воздам. Кошмар в Чанчуне.
Шрифт:
Нельзя о себе рассказывать больше положенного, не давать пищу для размышлений, это считается слабостью и при случае, все твои рассказы про праведный образ жизни на воле, при случае, тебе обязательно припомнят, но в негативном ключе. Надо искусно врать, врать и врать, но так, чтобы твои небылицы невозможно было проверить. По твоим россказням о твоей «кучерявой» жизни на воле, о твоей бесшабашности и загульных пьянках, бесконечных половых актах в извращенной форме с очень молодыми давалками, будут судить о тебе, как о человеке, который вел свой разудалый образ жизни без оглядки назад и невольно ты в их глазах будешь подниматься до невообразимых высот. Не всем это дается, надо иметь прекрасно подвешенный язык и широчайший кругозор, где в первую очередь почитается начитанность и правильный русский язык. Так братья и поступали, но
Братьям давно осточертело смотреть на проволочные заборы лагеря, звереющую на вышках охрану, стреляющих по любому поводу в толпы голодных и измученных людей. В голове роилась лишь одна мысль – бежать, иначе они здесь долго не протянут и обязательно подохнут. Климат здесь был резко континентальный, летом невыносимая жара до +45, а бесснежной зимой, убийственный холод до – 45, при сумасшедшем ветре.
Вдруг в колонне пошло что-то не так, голова колонны резко остановилось, задние, подгоняемые прикладами автоматов, начали напирать, народ повалился на землю. Тут же раздалась команда начальника караула: «Всем сесть на землю» и зеки мигом повались на землю. Медлить нельзя – в ответ прилетит пуля. Начальник караула бегом отправился в голову колонны. Через несколько минут, вернулся и заорал во всё горло, – Заключенные Аршан и Бадма Цеденовы есть в колонне? Сзади Бадму толкнул в спину один из приблатнённых зеков, —Эй, убогие, это не по вашу ли душу, весь этот кипеж? В колонне больше нет никого с такими чудными погонялами.
Аршан схватил руку Бадмы и обе поднял вверх, —Да здесь, осуждённые Аршан и Бадма Цеденовы по ст. 58-1г к 10 годам соответственно.
– Вернуться срочно в лагерь, остальным встать и продолжать движение. Живо!
От общей группы конвоиров отделились два солдата и стали по обе стороны колючки, – Повернуться, руки назад, малейшее неповиновение стреляем на поражение. Вперёд!
– Да понятно-понятно, что там говорить, – пробормотал Аршан и двинулся вслед за братом. Они терялись в догадках, что случилось и зачем их неожиданно вернули с работы? Такое здесь было редкостью, обычно, с работы волокли зеков или ногами вперёд, или в холодный карцер.
Неизвестный грузовик лихо подкатил и резко затормозил у главных ворот лагеря. С двух вышек, стоящих по обе стороны ворот их с интересом, стали разглядывать два солдата, автоматы ППШ были направлены на грузовик. Шульга с отвращением окинул взглядом ряды колючей проволоки, поправил парадный китель, с погонами подполковника, где красовались два ряда всевозможных наград и спрыгнул с подножки на землю.
– Всем оставаться на своих местах, старшему офицеру подойти, – раздалось из-за забора, в окошке показалось усатое лицо начальника караула. Предъявите документы. При виде удостоверения с литерами «ЮД» и красной полосой на двух сторонах удостоверения, лицо начальника караула вытянулось и мгновенно превратилось в заискивающее. С этими людьми перечить – себе дороже.
– Какими судьбами, товарищ подполковник в наши края?
– Тебе это необязательно знать капитан, немедленно вызовите мне начальника спецчасти и начальника режима лагеря. Он небрежно махнул рукой, группа быстро спрыгнула с грузовика и построилась.
– Васильева и Бродская, – в приказном порядке, по вымышленным фамилиям, обратился Шульга к лейтенантам, – приступить к охране автомобиля, остальным, передать лейтенантам автоматическое оружие и подойти ко мне. И уже вполголоса, – Личное оружие держать наготове, не глазеть и не задавать лишних вопросов, здесь этого не любят. Но на мужчин уже никто не обращал внимание, все солдаты на вышках во все глаза стали разглядывать девушек. Такое здесь не всегда увидишь. А девушки, с распущенными волосами, в коротких защитных юбчонках, в парадной форме и в изящных хромовых сапожках, стали подыгрывать им, схватив автоматы, они, расстегнув верхние пуговицы парадного кителя, застывали в разных эффектных позах, что вызвало у солдат восторженные цоканье и одобрение. Загремели засовы и показался упитанный майор в общевойсковой форме и капитан спецчасти, увидев Шульгу, они подобрались и чеканя шаг, двинулись к нему.
– Предъявите документы товарищ подполковник, – обратился к нему майор. Колыма неспешно вынул из нагрудного кармана удостоверение и в развёрнутом виде сунул ему в лицо. Увидев литерные буквы в начале
– Отожрался урод на зековских харчах, – зло подумал про себя Шульга. За удостоверения он не беспокоился, они были у всех подлинные, но с другими фамилиями и именами. Все, кроме него, на время, стали лейтенантами.
– Прибыли мы из Москвы с специальным заданием, о котором я не уполномочен распространяться. По вновь открытым обстоятельствам нам нужны два ваших осуждённых. Вот документы о передаче нам Аршана и Бадму Цеденовых, для этапирования их в Москву. Вперёд выступили Гиви и Влад и встали по обе стороны от Шульги. Майор быстро пробежал глазами требование, более внимательно прочитал подписи, его лицо перекосилось и, как от приговора о собственном расстреле, он трясущими руками, быстро передал документы начальнику спецчасти.
– Немедленно выполнять, – рявкнул он и заискивающе взглянув в глаза Шульге, стал приглашать на территорию лагеря, где сходу предложил помыться в бане со всеми сопутствующими деталями кино, вино, домино и водка с бабами. Всё это он объявлял довольно громко, при этом Шульга заметил, как неприятно дёрнулось лицо Раечки.
– Майор, окстись, мы в эту жопу мира, за полторы тысячи километров, приехали засвидетельствовать вам почтенье и водку с бабами пить? Нам этого добра и в Москве хватает. Где зеки, майор? Поторопитесь! Начальник спецчасти стал что-то шептать на ухо майору, но Шульга жестом грозно остановил капитана, – Так капитан, что это за фамильярность, или вы устав забыли? Как вы обращаетесь к майору в присутствии офицера старшего по званию? Или вам помочь сменить место службы на более подходящее, где устав превыше всего, а белые медведи будут составлять вам единственную компанию?
– Виноват, товарищ подполковник, но осужденные Цеденовы сейчас на промзоне и вернуться только к вечеру.
– Немедленно вернуть в расположение лагеря.
– Есть, сейчас будет исполнено.
Через двадцать минут в проходе показалась процессия, братья шли внутри проволочной галереи, а снаружи их сопровождали два сержанта с автоматами на перевес. Шульга отвернулся и чуть согнул ноги, он не хотел, чтобы братья его сейчас узнали, такой удар судьбы, эмоционально не каждый выдержит. Он сам, в своё время, чуть не потерял сознание, когда пришла бумага о его освобождении. Девчата тоже отвернулись, но как не скрывай, а красоту и фигуру не скроешь. Бадма впился глазами в лицо Раечки и ноги стали самопроизвольно подкашиваться, ничего не понявший брат, обладавший не таким хорошим зрением, быстро подхватил его и почти волоком потащил к выходу из галереи. Только вблизи он узнал Гиви и Влада, но виду не подал и еще крепче стал держать Бадму, при этом он отворачивал ему голову в противоположную сторону от бойцов. После определённых формальностей, идентификации личности, подписи, ничего в действительности не значившие, скомканное прощание с лагерными офицерами, Шульга торопливо отдал честь и быстро сел в кабину грузовика. Братья калмыки обвели взглядом проволочные заборы лагеря, вооружённую охрану, толпы голодных, измученных заключённых, плюнули одновременно в сторону запретки и направились к грузовику
Гиви и Влад вынули наручники, защелкнули на руках братьев и тычками погнали их к машине. Бадма пытался что-то сказать, но Влад незаметным тычком в область солнечного сплетения, перебил ему дыхание, Бадма задохнулся и потерял сознание. Безвольное тело быстро закинули в кузов, Аршан взобрался сам, все погрузились, и машина тронулась. Пятнадцать минут гонки, если это можно назвать гонкой по разбитой в хлам дороге и автомобиль остановился в низине возле скудной речушки.
– Ну, сидельцы, здорово что ли? Ещё не окочурились на казенных харчах? Значит будете жить долго, – по верху борта кузова показалось довольное лицо Шульги, – хорошо, что вас не отправили на Колыму, там сейчас непроходимые болота и мрак от гнуса и комаров. Так Симонова, приведите в чувство своего боевого товарища, что он такой квёлый? Раечка жестом стукнула щелчком по горлу, Гиви и Влад поняли, откупорили фляжку со спиртом и поднесли братьям, —Давай генацвале, пейте за своё благополучное освобождение и пожалуйста, больше в такие заведения – ни ногой. Ослабевшие братья быстро захмелели, они всё ещё не понимали, что с ними произошло, без сил они опустились на пол кузова и вид у них был весьма ошарашенный.