Каждому свое
Шрифт:
– Потому, что наши евреи, имеющие хорошие контакты в США, довольно легко и быстро разобрались в весьма сомнительных связях некоторых сотрудников Главного управления имперской безопасности с представителями потенциального и реального противника.
– Вы имеете в виду?
– Сегодня Шелленберг возглавляет политическую контрразведку Германии и одновременно является директором американской телефонно-телеграфной кампании
– Меня это не очень удивляет. Его подчиненные с гордостью называли его «виртуоз».
– Блестяще! – адмирал взмахнул правой рукой то ли в знак восторга, то ли от досады. – Но вернемся к вопросу возникших у нас дыр в связи с еврейской проблемой. Нам срочно необходимы несколько человек, которые имели бы возможность свободно передвигаться по миру и выполнять наши задания. Это должны быть люди, способные заменять нам евреев. Но они должны быть не евреями. Во всяком случае такие люди нам нужны на ближайшие полтора-два года, а там видно будет.
Я в конце месяца вылетаю на Украину. Там шеф «Абвер II» Ляхоузен подыскал якобы что-то приличное. Думаю, что и вам тоже удастся подобрать что-то взамен ушедших в вынужденную отставку семитов.
– Постараюсь, господин адмирал! – усмехнулся Гофмайер.
– Что ж, я в вас верю. Только учтите: сделать все надо качественно и очень быстро. Второе даже важнее первого.
Адмирал на секунду задумался.
– Впрочем, нет. Сегодня одинаково важны оба момента. Нас намеренно ставят в условия, чтобы мы из-за спешки понаделали как можно больше ошибок.
– Слишком примитивно.
– Зато эффективно. Да! И еще не менее серьезное: организуйте сотрудничество со службой имперской безопасности. Это я обещал фюреру. Если будет уж очень трудно – имитируйте таковое. Вы меня поняли, Гофмайер?
– Не только понял, но и проникся вашей идеей.
– Ну, тогда желаю успехов.
Телефонный звонок прервал приятный экскурс Гофмайера в недавнее прошлое.
– Господин полковник! Докладывает Зиберт. Мне сказали, что вы интересовались мной? Что-нибудь произошло?
– Не только интересовался, но и хотел лицезреть. И в связи с весьма серьезными обстоятельствами.
– Если это связано с появлением у вас небесного гостя, то считайте, что я в курсе
Гофмайера такое начало разговора не удивило, а покоробило.
– То, что вы думаете, Зиберт, к делу не относится. В данном случае я выполняю решение, вытекающее из договоренностей наших высоких руководителей о сотрудничестве. Если вы придерживаетесь иного мнения, то скажите, и я не буду отвлекать вас пустыми звонками.
– Дорогой Гофмайер, вас напрасно раздражает, что я…
– Ошибаетесь. Меня не раздражает, а удивляет тот факт, что вы, казалось, опытный конспиратор, так беззаботно разглашаете ставшие известными вам оперативные сведения по телефону, к которому время от времени наверняка подключается противник.
В трубке послышалось какое-то недовольное мычание, затем шорох и наконец прорезался голос.
– Хорошо, через полчаса я буду у вас.
К тому времени, когда Зиберт появился в кабинете Гофмайера, тот уже успел поумерить свое раздражение.
– Садитесь, Зиберт, обсудим кое-какие события последних дней, – как ни в чем ни бывало ровным голосом начал хозяин кабинета.
– Простите, хочу для начала попросить у вас чашечку кофе. Чувствую себя в проклятом русском климате отвратительно.
– Пейте больше! – Гофмайер выдержал паузу. – Воды, естественно. В России необыкновенно сухой воздух.
Когда принесли кофе, Зиберт жадно выпил одну чашку и тут же наполнил вторую. Напиток подействовал быстро и явно положительно. Зиберт забросил ногу на ногу, давая понять, что готов выслушать все, даже самое несуразное.
– Так что же у нас сегодня в повестке дня, дорогой коллега?
С некоторых пор Гофмайер выстраивал свои отношения с Зибертом по принципу: быть твердым, но осторожным.
Во время последнего визита в Берлин Шниттке предупреждал его о том, что майор госбезопасности Зиберт, прикомандированный к действующей на Восточном фронте группировке «Север», является дальним родственником Лиины – жены руководителя имперской госбезопасности Гейдриха. Он направлен туда по инициативе самого патрона, который тщательно заботится о том, чтобы все лица, даже имеющие самое отдаленное отношение к его фамилии, после окончания войны могли бы с чистой совестью заявить, что не щадили себя во имя победы великой Германии на самых опасных участках.
Конец ознакомительного фрагмента.