Каждые пятнадцать минут
Шрифт:
– Ты так говоришь, как будто это пустяк. Но ведь для такого ребенка, как Ханна, это совсем не пустяк. Я уже говорил тебе, она очень тревожная и она совсем не хочет играть в софтбол. Она играет плохо, и другие девочки над ней смеются. Мы же можем представить это в суде?
– Нет. Суд не будет убеждать родителей отдавать или не отдавать их ребенка в секцию софтбола. Я знаю, ты считаешь, что у нее тревожное расстройство, но ведь диагноза у нее нет.
– Я поставил ей этот диагноз, а я имею на это право.
– Но суд не признает твое мнение, потому что ты заинтересованное
– Я не хочу больше подвергать ее стрессу, даже чтобы убедить в чем-то судью!
Эрик ненавидел всю эту судебную волокиту – с какой стати какой-то судья вообще может решать, что и как лучше для его ребенка, которого он знает лучше всех и любит больше жизни?!
– Она и так нервничает из-за нашего расставания, а теперь и из-за переезда.
– Дети легко приспосабливаются, Эрик.
– Не все дети легко приспосабливаются. – Эрику не нравился скептицизм в голосе Сьюзан. Дети с тревожными расстройствами страдают от душевной боли, и он знал это лучше, чем кто-либо. И некоторые не выдерживают этой боли, слетают с катушек. Интересно, сколько еще случаев стрельбы в школах должно произойти, чтобы люди наконец-то это поняли?
– Эрик, я предлагаю следующее. Посмотри, как пойдут тренировки. Дай ей попробовать, один или два раза. И тогда тебе уже будет с чем выйти в суд, если мы решим это делать.
Но Эрику в голову пришла еще одна мысль – очень смелая мысль.
– Послушай… Я тут с этим домом как-то выпустил из виду одну очень важную вещь… Ведь вся эта ситуация с продажей дома дает мне возможность поднять вопрос об опекунстве. По соглашению Ханна должна проживать с Кейтлин. Но если Кейтлин со своей стороны собирается так много изменить в ее жизни, то получается, что она уже действует не в ее интересах.
– И что ты собираешься с этим делать?
– А мы можем обратиться в суд с иском? С иском по определению места жительства ребенка? О приоритетной опеке [3] ?
3
Термин семейного права, подразумевает наряду с совместным проживанием и все права по получению пособий, субсидий и проч.
– Ты серьезно? – В голосе Сьюзан звучало удивление.
– Да, а почему нет?
– Но вы же с Кейтлин уже договорились по-другому. У нас уже есть подписанное соглашение, и по нему Ханна живет у нее.
– Но это было до того, как я узнал, что она продает дом. – Эрик отпил из банки еще немного пива – «Бад лайт» словно добавляло ему решимости. – Давай подумаем непредвзято. Почему Ханна не может жить со мной? Я работаю меньше часов в неделю, чем Кейтлин, я более мобилен. Да черт возьми, если я захочу – я вообще могу оставить работу в больнице и принимать больных только на дому!
– Попридержи коней, Эрик. Мы говорим о глобальных изменениях в твоей жизни.
– А может быть, мне как раз и нужны глобальные изменения в жизни. – Эрик почувствовал, как сердце у него замерло. Оказывается, эти несколько месяцев, когда он не мог быть отцом в полной мере, дались ему тяжелее, чем он себе признавался. – Время перейти в наступление, не так ли? Кейтлин же перешла.
– Но это не соревнование, Эрик, не битва между тобой и Кейтлин. Речь идет об интересах Ханны.
– Я это знаю. И я знаю, что в интересах Ханны жить со мной. Теперь я точно это знаю.
– Но почему? Только потому, что твоя бывшая решила продать дом?
– Нет, не поэтому. Просто этот ее поступок заставил меня задуматься. Я все время шел на уступки, чтобы как можно меньше травмировать Ханну, но в результате эта цель не была достигнута. Если она хочет уехать – пусть уезжает. Но одна. А дочь пусть останется со мной, – Эрик сделал еще глоток из банки. – Я думал, так будет лучше для Ханны, если мы не будем спорить из-за нее, но теперь я не собираюсь стараться любой ценой избежать конфликта. Я буду бороться за то, что считаю важным и правильным.
– И ты считаешь важным и правильным добиваться права приоритетной опеки? Это довольно необычно, ведь у вас девочка.
– Я очень близок с Ханной. Гораздо ближе, чем Кейтлин. Я ее понимаю гораздо лучше – Кейтлин ее вообще не понимает. – И Эрик действительно был в этом уверен, хотя Кейтлин, конечно, никогда бы не признала это. – Думаю, если бы ты спросила Ханну, она бы выбрала жить со мной, а не с Кейтлин, но я с ужасом думаю о том, что Ханне придется решать это самой. Ей придется?
– Нет. Конечно, судья спросит ее в кулуарах, с кем она хотела бы жить, но она еще слишком маленькая, чтобы ее мнение было решающим. Если ты всерьез намерен бороться, я должна отозвать наши документы, прямо сейчас.
– И что потом?
– Мы начнем переговоры, и если не достигнем согласия – перенесем наш спор в суд. Это неприятно, но если ты действительно хочешь этого добиться – мы это сделаем. – В голосе Сьюзан явственно слышалось сомнение. – Знаешь, мы можем сначала рассмотреть компромиссный вариант.
– Это какой?
– Мы можем просить равной опеки, пятьдесят на пятьдесят. Ханна тогда жила бы неделю у тебя, неделю у Кейтлин.
– Нет, это идея мне не нравится. Из-за Ханны. Ей придется привыкать к двум новым домам одновременно, а дети с тревожными расстройствами очень тяжело воспринимают перемены – любые перемены. Ей будет очень трудно адаптироваться, это создаст массу новых проблем.
– Ладно, давай так. Обдумай все хорошенько на выходных. А в понедельник позвони мне и скажи, что ты решил.
– Если мы подадим иск – у нас есть шансы?
– Это, конечно, не рядовой случай, поэтому я не знаю. Единственное, что я могу тебе сказать – если ты решишь все-таки ввязаться в эту битву, я сделаю все, что в моих силах.
– Спасибо. – Эрик почувствовал теплую волну благодарности.
– А пока на всякий случай не выходи за рамки. Не звони Кейтлин и отпусти ситуацию с софтболом. Не звони Ханне и не спрашивай ее, как ей понравилось. Затаись. Оставь их пока вдвоем.