Каждый может умереть
Шрифт:
Когда они ушли, Руби закрыла дверь и проплакала несколько минут, прежде чем раздеться до конца и натянуть через голову свою ночную рубашку. Потом, все еще хлюпая носом, она выключила верхний свет и села на краешек кровати, чинно сложив руки на коленях. Она сожалела о произошедшей сцене и надеялась, что не обидела Веру слишком сильно. И она не солгала Тому. Она, безусловно, не была беременна. С другой стороны, если быть точной, она больше не девственница.
Все произошло очень странно и замечательно, сумбурно, почти так же сумбурно, как в первые минуты после того, как она вышла из
Некоторые из подруг говорили ей, что в первый раз для девушки в этом никогда не бывает ничего хорошего. Но Руби понравилось с самого начала, по крайней мере до тех пор, до каких дошло дело.
Она покручивала классное колечко на безымянном пальце своей левой руки. Было немного больно, но не очень. Она помнила, что подумала: «Вот оно». Потом, как раз когда ей начало по-настоящему нравиться, все движение и ощущения прекратились, и, когда она открыла глаза, Уолли снова сидел на краю кровати, тяжело дыша и с таким видом, будто он ее ненавидел.
В какой-то момент она подумала, что он ее ударит, как тот мальчишка на заднем сиденье «форда», и удивилась — что она сделала не так?
— Почему ты мне не сказала? — спросил он ее.
— Не сказала тебе о чем?
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— Я думала, ты знаешь…
Потом он встал и прошел в другую комнату, а когда вернулся обратно и снова сел возле нее, то сказал:
— Итак. Давай начнем сначала. Почему?
— Что «почему»?
— Почему ты позволила мне привести тебя сюда?
Застенчивая улыбка Руби превратилась в самодовольную, потом она разозлилась, а затем расплакалась. Ревя как дурочка, она голосила:
— Потому что я думала, что ты этого хочешь. Потому что ты уезжаешь и я никогда тебя больше не увижу. Потому что ты был таким милым со мной, а это — все, что я могла тебе дать. Потому что я люблю тебя. А теперь, если ты собираешься это сделать, черт возьми, доведи дело до конца! Закончи меня трахать и выпусти отсюда.
Она попыталась встать, но он повалил ее обратно на кровать и убрал волосы с ее глаз и поцеловал ее кончик носа, а когда она перестала с ним бороться, сказал:
— Господи, ты сумасшедшая, удивительная, растерянная глупышка! Неужели ты не видишь, милая? У меня настоящее чувство. Вначале я был так уверен. Я был уверен на протяжении нескольких дней. «Это она. Та самая», — говорил я себе. Вот почему я привел тебя домой сегодня днем познакомить со своими родными. Потом, когда я подумал, что ты — просто очередная девица, с которой я пересплю, я чуть с ума не сошел. Конечно, я хотел тебя — а кто бы не захотел? А теперь скажи опять: почему ты позволила привести тебя сюда? И не утруждай себя первой частью — давай сразу с последней.
— Потому что я люблю тебя? — спросила она.
У Руби болели груди. Она подняла руки и взяла их в ладони. И это был правильный ответ. Уолли снова лег рядом с ней, обнял и провел ладонью по ее спине, изучая. Но не так, как он делал это прежде, нежно, мягко, как будто боялся ее сломать, как будто она была чем-то таким же хрупким и драгоценным, как одна из чашек его матери из твердого английского фарфора. От этого воспоминания у нее захватило дух.
Это было самое прекрасное чувство, которое она когда-либо испытывала.
Она не знала, сколько они пролежали так, даже не разговаривая, просто целуясь и прислушиваясь к шуму прибоя, чувствуя, как их сердца бьются напротив друг друга, зная, как сильно они любят, так сильно, что им не нужно было что-то с этим делать. Не то чтобы это было просто для них обоих.
Это не было просто. Но, как заметил Уолли, учитывая, что ей было всего шестнадцать и шел семнадцатый, а ему только исполнилось восемнадцать, у них на это будет уйма времени.
Кроме того, ему не хотелось никаких осложнений или преждевременной беременности.
Потом он надел ей на палец свое школьное колечко и попросил выйти за него замуж.
— Вряд ли, — сказал он, — мы сможем пожениться до того, как я выйду в море. У нас даже не будет времени слетать в Вегас, но как только меня оформят в заливе Канеохе и я смогу получить разрешение у командира, вероятно через две-три недели, я пошлю за тобой, и мы сможем пожениться в Гонолулу и снять квартиру рядом с базой.
Руби поняла, что она снова плачет, прошла в ванную, пустила холодную воду в раковине и умыла лицо. Холодная вода была такой приятной, что она сняла ночную рубашку и открыла кран душа. Душ помог, но только отчасти. Ей хотелось вести себя как подобает. Но сейчас, когда ничего не произошло, она почти жалела об этом. Ничего бы не изменилось, если бы она забеременела от Уолли. Они любят друг друга и собираются пожениться. Руби изучала свое лицо в зеркале аптечки, пока вытиралась полотенцем. Даже с колечком Уолласа на пальце она все еще до конца не могла поверить, что у нее вскоре переменится жизнь, что через несколько недель она станет миссис Уоллас К. Фабер IV, что когда-нибудь она будет жить в большом доме с высокими потолками, с чайным сервизом из серебра установленной пробы и дворецким, который открывает дверь.
И голосом Веры она произнесла:
— Ну конечно. Так уж прям. А насчет того, что ты не вела себя плохо, что он сделал, надел презерватив? Тогда, пожалуй, все в порядке.
Залив Канеохе. Гонолулу. Гавайи. Вот чудеса! У Веры глаза на лоб полезут на ее вахлацком лице, когда она ей расскажет.
Глава 15
Гэм устал. Он выкурил слишком много сигарет. Ему хотелось выпить. Несмотря на старания не принимать близко с сердцу происходящее, из-за бесполезности и глупости допроса его адреналиновые железы выделяли так много секреции, что во рту стал ощущаться такой же запах, как в послеоперационной палате.
Глория Амес была мертва. За вычетом ее внутренних органов и того количества тканей, которое необходимо для аутопсии, ее тело было всего лишь куском мяса в одном из выдвижных ящиков морга. Теперь, когда судебный врач и патологоанатомы закончили с ней, ее прежняя аудитория из сотен тысяч поклонников съежилась до одного дежурного оператора комнаты-морозильника. Все еще чуточку под хмельком, Гэм позволил своему разуму короткий полет поэтической фантазии. Она стала тем же, чем являются Ниневия и Тир, Мейбл Норманд [Мейбл Норманд — американская киноактриса] и Бейби Джейн.