Каждый охотник (сборник)
Шрифт:
Сергей выкурил полсигареты, затем покосился на примятую колесами Танькиного автомобиля траву.
— Гости были?
— Танюха приезжала из Москвы. Ночью уехала.
— Штакетник закрывать надо, — Серега подошел к забору, бросил сигарету в уличную колею. — Красть, конечно, у тебя нечего, но непорядок.
— Закроем, — улыбнулся Роман.
— Да ладно, не дергайся, — довольно улыбнулся Сергей, взял в руки блок штакетника и прикрыл выезд со двора. — Шеф мой очень твоей картиной доволен! Только, блин, меня же в багетную мастерскую и погнал, чтобы я раму там заказал ему. Ну, я то думал, что под это дело и свою картинку оформлю. Фиг вам! Там такие цены, что любой довесок по деньгам способен вызвать немедленную прокурорскую проверку!
— Ну, насчет этого ты тоже не дергайся, — успокоил его Роман. — Поеду в Москву, оформлю твою картинку в лучшем виде и бесплатно. У меня приятель багетчик.
— Это хорошо. Но сейчас я совсем по другой надобности. Сосед мне твой нужен.
— Это Палыч-то? — удивился Роман. — А что? Его нет?
— Не знаю, я как-то решил сначала к тебе заглянуть, — пожал плечами Сергей. — Может, познакомишь?
— Познакомлю, конечно, — согласился Роман. — Хотя я сам с ним разговаривал всего пару раз по три слова. Какой-то он … неприятный что ли? Или странный? Он как приехал, у меня у дома все деревенские старухи перебывали. У тебя то какой к нему интерес?
— Интерес все тот же, — достал вторую сигарету Сергей. — Понимаешь, осенью порося взяли. Считай, вот уже больше чем полгода кормим, а он расти перестал. Дело, видишь ли, к осени опять идет, вроде пора прибыток получать, а в нем килограмм пятнадцать общего веса, если не меньше, и не прибавляется. Комбикорма перевел — пропасть. Жрет сволочь, а не растет. Зоотехник приходил, смотрел, все в порядке говорит, здоровый, не болеет. Я спрашиваю его, чего же поросенок не растет, а он, козел, смеется. Может быть, говорит, это карликовая порода? Подожди…. Я ему покажу карликовую породу, когда он начнет телят на падеж на ферме списывать!
— Понятно, — сдержал улыбку Роман. — Непонятно другое, сосед то мой причем?
— Ну, здрасте! — развел руками Сергей. — Так ты что? Не знаешь? Он же скотину лечит! Этот, как его? Знахарь! Народный целитель! Не знаю, как насчет чего другого, мало ли чего там бабки наговорят, но скотину точно лечит! Вот как приехал, прошел по дворам, обещал помощь. Вон у моей соседки у коровы вымя воспалилось, думали уж резать скотину, сосед твой помог. Причем цену не называл, а говорил так, если польза будет — принесете чего-нибудь, молочка там, яичек, чтобы деревенского покушать летом, не магазинного. Да чего там соседка! Моя говорит, что сам наш зоотехник со своим псом к нему ходил клеща подкожного выводить. А это ведь дело гиблое, я тебе точно говорю. Так что ты зря на соседа бочку катишь.
— Да не качу я никаких бочек, — махнул рукою Роман. — Просто привык к уединению, а тут каждое лето совладелица то одного, то другого присылает.
— Ну, уж не обессудь, — сплюнул Сергей. — На то она и деревня. А мне каково? У меня каждое лето население удваивается. Разве тут уследишь? То одно, то другое. Зарплата, сам знаешь. А теперь еще и поросенок забастовал, так тут не только к знахарю, к самому черту пойдешь на поклон.
— Ну, уж сразу и на поклон? — хлопнул по плечу милиционера Роман. — Пошли знакомиться с народным целителем.
Он запахнул халат и двинулся за Сергеем вокруг дома, стараясь не наступать на синеющие под окнами анютины глазки.
На ступенях покосившегося крыльца сидели трое. Полненькая старушка, крупная широкая в кости рукастая женщина и благообразный дедок, попыхивающий то ли замусоленной папироской, то ли самокруткой. Увидев милиционера, вся кампания попыталась подняться, но, оторвавшись от ступеней на пол-ладони, уселась обратно и настороженно замерла. Роман огляделся. Трава с этой стороны дома уже вытопталась до земли. Вдоль забора стояли несколько пустых деревянных ящиков, служащих видимо в моменты наибольшего избытка посетителей скамейками. Дверь в дом была приоткрыта, но окна задернуты белыми занавесками.
— Здравствуйте, граждане, — официально прогудел участковый. — Кто такие будете? Что-то в нашей деревне я вас не припомню.
— С Выселок мы, — заторопилась старушка, оглядываясь на согласно кивающих женщину и старика. — Вот, пришли за помощью. Скотина у нас болеет. Да.
— С Выселок значит? — с деланным сомнением покачал головой Сергей. — В доме есть кто? Хозяина кликните.
— А нету никого, — развела руками старушка, вновь пытаясь приподняться. — Сами уже с утра ждем. Вашенские, что с здесь были, сказали, что не будет его сегодня, а мы вот ждем. Надеемся.
— Чай восемь километров до вас перли! — недовольно пробасила женщина.
— А дверь то, что открыта? — удивился милиционер.
— Так он, говорят, и не закрывает! — опять заторопилась старушка. — Божий человек, стало быть. Мои двери, сказывают, говорит, для всех открыты. А красть у меня, говорит, нечего.
— Проветривает, — вновь вмешалась женщина.
— Да, — протянул вполголоса Сергей, сдвигая на лоб фуражку и почесывая затылок. — Похоже на сегодня я, художник, с поросем пролетел.
— Граждане, — подделываясь под милицейский тон, вмешался Роман. — А может, зря вы тут топчетесь? Вдруг он не появится сегодня?
Все трое неодобрительно покосились на халат Романа и его босые ноги.
— Мы не топчемся, — проскрипел дедок. — Сидим мы. А сидим не зря. Придет он. Скоро и придет. За травами он ходил. Вчера ночь была специальная. Травы надо было собирать. Обязательно.
— Ну ладно, — участковый хлопнул Романа по плечу и направился к калитке. — Отложим это дело на послезавтра. И, похоже, тут я без твоей помощи обойдусь. А насчет рамки не забудь!
— Обязательно! — отозвался Роман и крикнул уже вслед милиционеру. — А почему пешком? Мотоцикл то твой где?
— Все там же, — махнул рукой Сергей. — Поверишь, когда он иногда заводится, я сам удивляюсь!
Роман обернулся на вновь застывших в статических позах посетителей, брезгливо провел рукой по колючему подбородку и спутанным волосам и заторопился к умывальнику.
Как-то все перепуталось в голове. И сейчас, когда Роман шагал по пыльной совхозной бетонке в сторону зернохранилища, он пытался обдумать, утрясти, уложить произошедшее по полочкам. Хотя бы для того, чтобы плюнуть и забыть. Как-то не похоже все это на Таньку. С другой стороны, хорошо ли он ее знает, чтобы говорить так? К тому же, если вдуматься, во всем этом есть и хорошие стороны. Вновь погружаться в семейную бытовую тину он не собирался. Танька, конечно, баба замечательная, но и на ней свет клином не сошелся. Что ж. Пусть устраивает свою жизнь. Если не опоздала уже. А он? Уж как-нибудь. Придется побеспокоиться на этот счет. Неохота только в Москву пилить, тусоваться в околохудожественных компаниях. Но, кажется, придется.