Каждый охотник (сборник)
Шрифт:
— И что же ты собираешься делать?
— Я? — Глеб улыбнулся, — Для начала я собираюсь немного выпить, хорошо покушать, поболтать с тобой о том, о сем. Потом мне хотелось бы быть уверенным, что ты меня не бросишь. Ну и так далее. Как тебе мой план?
Они расстались за полночь. Почти не захмелевший Глеб, наплевав на осторожные предупреждения Романа, довез его до единственного совхозного фонарного столба и уехал в Москву. Роман поднял воротник рубашки. В ночном воздухе назревала свежесть, не зря весь день на севере клубились темные тучи. Июнь подходил к концу. Понять все происходящее с ним Роман пока не мог и думал только о том, что в холодильнике у него еще осталась бутылка водки, и недопитое в ресторане он успешно довершит дома и завтра, пожалуй, встанет только к обеду.
Выпить ему не удалось. На улице у его дома собралась толпа. Мигали огнями два милицейских уазика и скорая помощь. Горели окна у соседей. Роман недоуменно пробрался к калитке и увидел участкового Серегу, который с обескураженным лицом отгонял зевак, теснившихся возле забора.
— Сергей, привет, что случилось? — встревожено спросил он у милиционера.
— Привет! — зло бросил ему Сергей. — Давай, иди сюда. Тут такое происходит, а тебя нет. Где пропадаешь?
— В городе с приятелем в ресторане считай с обеда, а что случилось?
— То и случилось, — буркнул Сергей. — Соседа твоего убили. Ты, главное не волнуйся, дело такое, что на тебя, да и на кого-то не подумают, конечно, но у меня лично неприятностей будет, хоть отбавляй. Сейчас с тобой сыщик поговорит, ты рассказывай ему все как есть, только про то, что я у этого Палыча порося собирался лечить, не говори. Не надо. К делу это отношения не имеет, тем более что я так его и не застал. А вот, что зоотехник наш собаку к нему водил, обязательно скажи! Тем более собаку!
— Но я ж не видел этого! — обескуражено возразил Роман.
— Ну ладно, — согласился Сергей. — Тут и без тебя есть, кому рассказать. Так что давай, не робей.
Всю ночь и следующий день Роман провел как во сне. К тому же скоро от выпитого начала болеть голова, и в какой-то момент он перестал понимать, что у него спрашивают. Сначала его допрашивали в половине дома, где жил Палыч, и где лежало его тело, накрытое серой простыней с пятнами крови. Затем в милицейской машине. Затем в городском отделении милиции, куда его доставили с изрядным количеством односельчан. Менялись сыщики, следователи, менялись вопросы и их тон, пока все это не закончилось под вечер. Вымотанный «следак» дал Роману подписать какие-то бумаги и сказал, что он может идти.
— Куда? — глупо спросил Роман.
— На все четыре стороны! — ответил следователь и похлопал по папке. — Висяк! Вы вроде человек интеллигентный, могу сказать. Не для распространения, естественно. К тому же может, что и подскажете, как сосед… Бывший. Во-первых, неизвестно — кто погибший. Даже фамилии нет. Просто Евгений Павлович. Документов никаких нет. В розыске не числится. Ваша Софья Сергеевна по телефону сказала, что появился ниоткуда, представился знакомым ее теперь уже умершего мужа, раньше она его никогда не видела. Во-вторых, причина смерти, — более чем не ясна. Шея сломана. Рваные раны. Похоже на укус собаки. Но судя по расстоянию между следами клыков на спине и шее жертвы, эта собака размером с лошадь. Излишне говорить, что собак таких размеров не бывает. Так что, висяк. Отдыхайте. Алиби у вас, что надо, да и прикус у вас не тот, — нехорошо засмеялся следователь. — До свиданья.
Роман попрощался, дошел до автостанции и долго ждал автобуса до совхоза. Позвонил Софье Сергеевне. Голос у нее был встревоженным.
— Ромочка, что случилось, звонили из милиции, интересовались моим жильцом. Что он натворил?
— Не волнуйтесь, Софья Сергеевна, — прокричал Роман в трубку. — Все в порядке. Вы лучше скажите, правда ли, что Александр Дмитриевич хотел вернуть мне мою картину.
— Правда, — ответила Софья Сергеевна и добавила после паузы. — Только вы простите меня, я позже верну ее вам, эта картина для меня память о Саше, он так любил ее. Он говорил, что в ней ваша душа. Ваша настоящая душа. Вы понимаете?
— Понимаю. Софья Сергеевна! — голос у Романа сорвался. — Слышите? Не отдавайте ее никому! Хорошо? Кто бы не пришел за ней, не отдавайте ее, Софья Сергеевна!
Вскоре подошел автобус. Роман вернулся в совхоз, пришел в дом, выпустил кота и собрал вещи. На улице пошел дождь. Он сел в автобус, вернулся в город, дал объявление в городской газете о продаже дома, сел в электричку и уехал. Навсегда.
2003 год
Неудачная попытка
Мальчик стоял на сером тротуаре у края проезжей части. В пяти метрах от него начинался пешеходный переход, на котором то и дело повизгивали тормоза. Реагируя на переключение светофора, машины дергались с места и распугивали торопливых пешеходов. Мальчик стоял на краю тротуара и удивлялся, почему взрослые не обращают на него внимания? Почему они не оттаскивают его от дороги, как это всегда делали папа или мама, не читают ему утомительных нравоучений? У них озабоченные лица и рассеянные взгляды. Наверное, они куда-то спешат.
Ему было чуть более трех лет. Он только-только научился говорить и теперь готов был взахлеб рассказывать о чудесах, которые открывал для себя каждый день. Он был замечательным ребенком, и знал об этом, потому что и папа, и мама, и все окружающие постоянно твердили ему это. Он был счастлив. Но не теперь.
Последние несколько дней родители словно забыли о нем. Никто не пичкал его кашей, не уговаривал съесть свежее яблоко, не поправлял придирчиво костюмчик. На него не обращали внимания. Вечерами он слонялся по квартире, почти натыкаясь то на отца с потухшими глазами, то на молчаливую бабушку, то на лежащую ничком в спальне мать. Горе черным куполом накрыло семью. Мальчик подходил к маме, гладил по плечу, целовал, говорил ласковые слова. Но она плакала, плакала, плакала, не обращая на него никакого внимания. Тогда мальчик уходил в свою комнату, подолгу сидел на кроватке, или ложился и смотрел в потолок, не в силах заснуть. Иногда накатывали слезы, и тогда, свернувшись калачиком и зажмурив глаза, чтобы заглушить бьющий в глаза свет, он быстро-быстро повторял про себя — «мама, мама, мама» и забывался.
Мальчик думал, что он никому не нужен. Он решил, что жизнь навсегда превратилась в кошмарный сон. Он почти смирился с этим. Он все еще оставался маленьким трехлетним мальчиком, но вместе с тем понимал, что многое изменилось за последние дни. Он перестал бояться темноты. Он стал более спокоен. Едва ощутимая отстраненность повисла в воздухе, окутывая его непроницаемым коконом и спасая сердце от взрыва.
Мальчику казалось, что он только притворяется маленьким, а на самом деле живет на этом свете уже огромное количество лет. Просто ничего не может вспомнить, потому что его сегодняшнее состояние это весна, а бывшая перед этим зима занесла память снегами, и ему опять, в тысячный раз приходится все начинать с начала. И ощущение близкой разгадки наполняло его спокойствием и покорностью.