Каждый получит свою козу
Шрифт:
Хозяин понимающе кашлянул:
– Мисса очень хороша, но ждет от клиентов особой щедрости, господин лейтенант. Дать ей знать, что Вы будете первым?
Первым. Это подействовало как холодный душ. Он представил себе, как выходит из комнаты, а у дверей топчется целая очередь. Почувствовал себя неловко и быстро пошел на попятный:
– Служба, хозяин. Офицер всегда слишком занят, чтобы позволить себе развлечения. – И сменил тему. – Как подготовка к празднику? Я имею в виду всю долину.
– Как всегда, войты сел загоняют на луга выбранный скот, молодежь готовит дреколье и палки, старики рассказывают какие подвиги они совершали раньше, и чем больше времени прошло, тем больше в рассказах добычи. Все готовятся к трем
– И какие рода между собой не ладят?
– Дривы каждый год объединяются с фер–Леверами против Касорнов и Нертивесов, клан старого Гверра традиционно стоит в стороне, хотя не понятно как будет в этот раз, потому что средний сын породнился с кан–Меазами, а они близки к Тивуннам, которые задолжали большие деньги старому фер–Леверу, и, наверное, не захотят его разозлить. Так же совет села Севени узнал, что не будет разделений на роды и кланы – все село будет участвовать как одно целое. Что ж, посмотрим, в прошлом году им не удалось, ведь молодой Фетас, сын матушки Ксесары, подрался с братьями лхе–Гроде, теперь там все побились на большие деньги, и тот, кто нарушит перемирие, их потеряет. Но насколько я знаю тех горцев, некоторые махнут рукой на деньги, лишь бы отыграться на нелюбимых соседях. Девушки из Нижнего Весса, как и в прошлом году, объединились утереть нос соперницам из Верхнего. Зато Кеверан–лаг–Мавенн собирает молодежь со всех южных склонов и…
Пошел поток имен, родов, близких, кровных уз, друзей по жизни и друзей до смерти, которые длились до первого поражения, и кровавых отмщений, забываемых после нескольких кружек. Похоже, местные не сильно скучали, хотя для такого количества союзов и контр–союзов количество смертельных случаев было удивительно низким. За последние десять лет погибло всего двое, и то скорее по неосторожности, чем став жертвами мести. В обоих случаях семьям заплатили компенсацию, а виновники исчезли в горах. Жители долины любили пошуметь и начистить друг другу рожи, но к драке не на жизнь, а на смерть относились очень серьезно, и не начинали ее без действительно серьезного повода. Были вессирцами до мозга костей.
Лейтенант давно перестал слушать хозяина, заливавшего его потоком родов, кланов, связей, союзов и альянсов. По сравнению с этим политика императорского двора казалась ему простой как детская считалочка.
За ближайшим столом поднялся Берг, ослабил ремень, тихо отрыгнул в сложенную ладонь, и поднял кружку:
– Тост. Выпьем за долину Маверс и Луну Козокрада, которая осветит долину в четыреста двадцать восьмой раз.
Десятки кружек поднялись вверх. Корчмарь, бубнящий над ухом Кеннета, замолчал и разогнулся:
– Простите десятник, но Вы ошибаетесь. В этом году луна будет светить в четыреста двадцать шестой раз.
– Точно? – заросшее лицо младшего офицера скривилось. – Мне казалось, что эпидемия была в пятьсот сорок четвертом. По старому календарю.
Поднялся один из солдат:
– Точно сорок четвертый, в песне поется «И потеряла стада долина Маверс с лаем первым Лысого Пса».
Корчмарь закивал:
– Так поют в Кенвене и Лад Наве. И в чем–то они правы. Летописцы долины записали, что с началом десятилетия Лысого Пса девять коз из десяти, восемь овец из десяти исчезли, и все рода стали спорить об оставшихся. Два года по всей долине воровали друг у друга скот, а пастухи вооружались как на войну. Бывало, трех коз и пятерку овец охраняло все село. Ситуация накалялась, Империя еще не дошла до нашей долины, а местный люд жил в основном разведением коз на мясо и овец для шерсти. После слухов другие долины не хотели иметь с нами никаких дел, боялись, что мы им занесем заразу. Тяжело было увеличивать поголовье, никто тогда даром не давал, совсем иначе чем сейчас… – Хозяин иронично улыбнулся. – Каждое животное было на вес золота. В дело пошли не дубье и палки, а топоры и копья, полилась кровь, появились первые жертвы, кто–то пустил красного петуха. Плохое творилось…
Хозяин закончил с драматическим вздохом. Он явно ошибся с работой. Ему надо было податься в бродячие барды.
– Весной третьего года Лысого Пса собрался совет сел, все самые старые и самые мудрые жители долины. Рядились пять дней и ночей, но договорились. Велели собрать всех уцелевших в одно стадо, которое на десять лет будет общей собственностью долины. Так оставшиеся животные стали быстрее размножаться. Позднее стадо должно было быть поделено согласно доле каждого. Чтобы успокоить горячие головы, и дать какое–то занятие молодежи, решили, что в весеннее полнолуние все рода и кланы будут соревноваться в краже коз и овец у соседей, но без права оставить себе взятое. Так через два года после потери животных родилась традиция Луны Козокрада. И потому празднуем ее в четыреста двадцать шестой раз.
Хозяин постоялого двора склонился, словно бард ожидающий аплодисментов.
Несколько стражников все же хотели поспорить о датах, один или два стали подниматься со своих мест. Кеннет поблагодарил хозяина за рассказ и поднял кружку:
– За четыреста двадцать шестую Луну Козокрада, – сказано было решительно, пресекая все зарождающиеся протесты.
Праздник был местным, проходившем сначала только в долине Маверс, но потом добрался через родственные связи и до соседей. Правила были простыми. После первого весеннего полнолуния три ночи подряд можно было безнаказанно воровать стада соседей. Красть как на пастбищах, так и в хлеву или загоне. Хозяин традиционно выплачивал десятую часть за каждое украденное животное. В случае старой козы хватало бутылки самогона и кольца колбасы, но если удавалось увести стадо голов в сто… Игра была интересной, опасной и выгодной, и была отличным развлечением для горцев. Во время вылазок использовали палки и дубинки, наполненные мокрым песком кожаные мешочки, обух топора и древки копий. Было много синяков и сломанных костей, но в итоге не так много смертельных повреждений. Животных гоняли туда–сюда, бывало за ночь стадо несколько раз меняло хозяев. Единственными недовольными оставались сами козы и овцы, которым не давали выспаться.
Кеннет искренне пожалел, что не может со своим отрядом принять участие в подобном развлечении. Командир полка оторвал бы ему голову, сразу после того, как приказал бы повесить.
В зале стало шумно, стражники все чаще хватались за кружки, пискнула какая–то из девушек, другая гортанно захохотала. Веселье начиналось.
Кеннет ткнул корчмаря в бок:
– Музыка будет?
– Позже. Заказал несколько музыкантов. – Неожиданно мужчина покраснел. – Я сам… тоже…
– Что тоже?
– На волынке играю.
Не только бард, но еще и музыкант.
– Жду не дождусь, хозяин, – он ободряюще улыбнулся. – Только вон того видите? – Показал на Велергорфа, татуированное лицо которого выделялось среди прочих. – Его отец и дядя играли во время сражений между кланами. Для него волынка святое, как услышит, что кто–то хоть малость сфальшивил, кидается с топором. Имейте в виду.
Корчмарь сглотнул, а Кеннет слегка улыбнулся. Волынки сидели у них в печенках, стражники даже не узнают, от чего их спас командир.
Кто–то схватил его за локоть. Мальчик, лет десяти, наклонился и прошептал:
– Господин чародей Дервен Клацв приглашает господина офицера и господина десятника к себе в гости. Охотно послушает о Черном Перевале, о котором Вы вспоминали ранее.
Дервен Клацв сидел в той же комнате, в которой они увидели его в первый раз. Не поднялся на встречу, только указал им на лавку на другой стороне стола. Выглядел он хорошо выпившим. Кеннет уселся и молча потянулся за одним из стоявших на столе кубков. Вино, терпкое, крепкое и дешевое.