Каждый умирает в своем отсеке
Шрифт:
Слава богу, скрипнула дверь, за Андреем пришел какой-то неизвестный сержант с унылым заспанным лицом.
— Пошли давай, — сказал, как отрезал, — тебя майор ждет.
—- А сколько сейчас времени?
– растирая затекшие ноги, спросил Андрей.
— Слушай, какая нам с тобой разница, сколько времени. Раз зовут, значит, надо идти. Я сам только прилег. Принесла его нелегкая...
Начальник отделения Семен Петрович Барсуков был похож на доброго и пожилого бухгалтера, у которого первый раз в жизни с первого раза сошелся годовой баланс. Для полноты сходства он
— Ну-ну, — просипел простуженно.
– Садись, дорогой гостюшко, рассказывай по порядку, выходит, с самого Севера, с Заполярного круга к нам приехал безобразничать? Столица, мол, все стерпит, но по роду службы мы обязаны провести дознание. Человека покалечил, а у него родители, семья. Боюсь, как бы не потащили в суд.
Андрей попросил разрешения закурить, и майор угостил его сигаретой.
— А кто тебе нос расшиб? В той же драке?
— Да нет, здесь, в отделении, оступился в темноте.
Казалось, майор огорчился:
— Ну что же ты, милый, надо быть осторожнее. Так и шею свернешь, не заметишь.
Андрей охотно рассказал добродушному начальнику отделения, что приехал на родину, искал работу, устроился на "Вихрь", где и числится до сих пор.
— Мы это проверили, ты правду говоришь, но на судне повариха рассказывала, что какой-то Павел Николаевич тебя на работу пригласил. Что за человек? Чем он занимается и как его найти?
— Ошиблась она, никто меня пока никуда не приглашал, — ответил Андрей, про себя подумав, что болтливая Зинка своим языком мелет, как та ветряная мельница крыльями, но о существовании Пашки решил на всякий случай умолчать.
— Значит, не знаешь никого... Уважаю и ценю тебя за скромность. Тогда расскажи, как ты бедного паренька у всех на виду лишил зрения. Это тоже из скромности?
— Бедного паренька? Да они целой стаей навалились. Спасибо, ваши ребята отбили.
— А вот это ты напрасно говоришь. — Майор принял строгий вид и поправил нарукавники.
– Кто ранее был повязан, те у нас на учете. Эти ребята нормальные студенты, за ними шалостей нет.
Постепенно разговор зашел в тупик, что сильно расстроило ласкового майора.
— Выходит, упорствуешь. И ничего честно рассказывать не хочешь. Иди, милок, в камеру, подумай на досуге. Может, чего и вспомнишь...
...Несколько часов подряд Андрей расхаживал взад-вперед по камере, дремал на табуретке и размышлял о ситуации. Ближе к вечеру в камеру втиснулись вчерашние капитан и сержант. По их радостным лицам было видно, что намерения у них далеко не добрые.
— Ну что, не надумал?
– утвердительно спросил капитан.
— Чего мне думать. Это вы думайте. Я офицер запаса, а вы меня тут ниже ватерлинии стараетесь опустить, да еще физически прикладываетесь. Рано или поздно придется за этот беспредел ответить.
— Ниже чего? — не понял сержант.
— Ватерлинии! Но ты не напрягайся, все равно тебе этого не понять.
Сержант без замаха засадил Андрею под ребра пару колотушек, точно гвозди вбил. Когда задержанный упал, сержант зашел сзади и зацепил его руки и шею борцовским кольцом. В захвате чувствовалась мощь, но особой сноровки не было. Капитан тем временем бил его ногами в живот. Постепенно
В камере Андрея продержали ровно четверо суток. Били еще трижды, один раз с применением веревочного жгута, которым капитан и сержант, войдя в раж, чуть его не придушили, примотав к батарее. Андрей не жаловался и не поддавался уговорам, а понемногу зверел и еле сдерживался, чтобы не дать сдачи. Ночью ему снилось, что он месит своих обидчиков, превращая их нахальные физиономии в тесто.
Однажды к нему даже подослали молодого ефрейтора, который разносил по камерам баланду. Предательски заморгав карими глазками, тот пугливо предложил:
— Так мне жалко вас, так жалко... Замордуют они вас здесь, им не впервой... Может, весточку кому передать на волю? Не сомневайтесь, не выдам. Меня Петром зовут, я здесь два месяца служу...
— Рад бы, Петя, да некому. Один я на белом свете, как перст. И знаешь почему?
— Почему?
— Как и ты, не берег честь смолоду.
На следующее утро Андрея выпустили. В дежурке ему молча вернули документы, часы, бумажник без денег и брючный ремень. Заставили расписаться, что претензий к органам не имеет. Прапорщик подвел его к двери, распахнул и слегка подтолкнул в спину. Андрей снова оказался на воле.
22. "...ТОТ НЕ ПЬЕТ ШАМПАНСКОГО!"
Казалось, что солнце светило особенно ярко и приветливо. Андрей даже вспомнил, как сам неоднократно радовался ласковым лучам, когда после автономного плавания атомоход всплывал из толщи воды в точке рандеву у своих берегов. Втянул полные легкие воздуха и почувствовал, что снова на свободе.
Несмотря на раннее утро, на скамейке у отделения милиции сидела Наташа. Девушка разволновалась, когда увидела его, вскочила, теребя сумочку, одернула блузку на высокой груди. В этой наивной суматошности было нечто трогательное и привлекательное.
— Объясни, — попросил Андрей, опускаясь рядом с ней на скамейку, — почему ты меня предала? В отделении сказали, что тебя нигде не смогли найти.
Нежно, доверительно, будто между ними это было давно заведено, она прижалась к Андрею и погладила его руку. Глаза девушки увлажнились.
— Не думай так, не надо... Я сама испереживалась... Все так быстро случилось... Я сюда каждый день приходила, но меня не пускали. Я даже одному мальчику 20 долларов дала и сигареты для тебя... И к начальнику ходила. Он сказал, что тебя скоро выпустят, ничего страшного. Такой хороший, толстенький и добродушный. Я ему сказала: если сегодня не отпустите, то обращусь в прокуратуру. Ты мне веришь?
— Конечно.
— Андрюша, ты держался молодцом... Но что у тебя с лицом? Тебя били?
— Да нет, все время угощали кофе и пирожными.
Девушка обвила его шею и поцеловала в губы. Безгрешное и ароматное прикосновение сразу же вызвало целую гамму чувств. Андрей обнял ее за талию.
— Не хочу, чтобы ты плохо обо мне думал. Я очень скучала. Хочешь, поедем к тебе?
...Добравшись до дому, Андрей первым делом позвонил Пашке.
— Андрюха, ты куда пропал?
– как ни в чем не бывало поинтересовался друг.
– И до Наташки никак не могу дозвониться. Уж не погрузились ли вы вместе дня на три в твою койку?