Каждый за себя
Шрифт:
– Мы в другом месте погреемся, – сказал Крис своим и криво усмехнулся: – Однако бывших корешей в холоде оставлять не дело.
Он взял стоящую возле стены канистру горючки, свинтил крышку, и остро пахнущая жидкость полилась под холодильник – в комнату.
– А старшему не подчиняться – значит, сильно жизнь не любить... – вожак кивнул сообщникам на выход.
Уже в дверях он разжег кусок пластика и швырнул его в начало огнепроводной дорожки.
Легкую смерть получили только обдолбанные сектантки. Они так и не вышли из своего наркотического забытья.
* * *
На
Через пролом в стене тянуло сквозняком и виднелся выступ ветхого балкона, на котором лежал дозорный. От пронизывающего ноябрьского ветра его укрывала невысокая самодельная стеночка. С наблюдательного поста отлично просматривались все окрестные развалины – фиг кто подберется незамеченным. Ну, если только какой исключительно сноровистый чувак. А обычному человеку и мечтать нечего.
Впрочем, даже сноровистому чуваку, если он таки сумеет приблизиться, придется вернуться ни с чем. Сюрприз! По здешним лестницам не поднимешься – нормальных пролётов тут нет. Центральный обрушен, а служебные завалены – проберется только киборг из тяжелых модификаций. Желающие могут, конечно, попытаться влезть по пожарной лестнице, но и она чуть держится – штыри в стенах разболтанные. Взрослого не выдержат, даже и пытаться не стоит.
Да и зачем бы сюда лезть? Добра никакого, а местные обитатели умели разбегаться, как тараканы – ввинчивались в старые вентиляционные шахты, протискивались под частично обрушившимися плитами потолков, рассыпались по щелям и закоулкам старого здания… Короче, ныкались там, куда ни один взрослый не заберется.
Хорошее место. И вид красивый. Особенно, когда утром солнце встает. Всё такое розовенькое, будто не грязные развалины внизу, а картинка из комикса. Того самого, который тут заботливо хранится в нише, в углу, и давно засмотрен до дыр.
Беспризорники много лет назад заселили здешнее царство. Тут были их владения – безопасные и по-своему родные, уютные даже. Именно неприступность старого здания позволяла малолеткам жить в своё удовольствие – шустрить по всем углам и вовремя сваливать в безопасное место. Потому, видать, и ходили шакалята до сих пор сами по себе – без явной крыши. Так, платили по мелочи Патлатому, не более. Ну, а если кто вдруг наезжал на мелких где-нибудь на улице, к тем очень скоро подходили весьма серьезные люди и настоятельно рекомендовали вернуть всё взятое в двойном размере. И заодно напоминали, что дети – цветы жизни. И чтобы они не росли на могилах, лучше прислушаться к доброму совету и больше не лезть. Слухи о том, кто и за что крышует мелочь, ходили, конечно, самые разные, но правды не знал никто. Конечно, у серьезного человека можно спросить, кто именно его нанял… Только, вот незадача, ответ всегда одинаков: «посредник».
Костёр горел хорошо. Пламя плясало едва-едва по поверхности горючего хлама – не коптило, но и высоко не взвивалось, отдавало тепла ровно столько, чтобы было комфортно тем, кто находился рядом – мальчишке лет одиннадцати-двенадцати, раскинувшемуся в проржавевшем стоматологическом кресле, и узкоглазой черноволосой девочке, сидевшей от него по правую руку на старом пластиковом ящике.
Мальчишка, хотя и был одет в шмотки с чужого плеча, вид имел самый авторитетный и важный, а в руках гордо крутил здоровенный пистолет. Главарь. А что за главарь без помощника? Точнее, помощницы. Пускай тощая, мелкая, зато юркая и бесстрашная. Пацаны долго гадали: кто такая эта узкоглазая, откуда взялась? Но Лето сказал, как отрезал: «кореянка». Так и порешили.
Девчонка была модная – в дутой курточке (конечно, рваной и с заплатками, но почти по размеру) и даже штанцах по возрасту. Таких выпендрёжных, с ремнем-цепочкой на поясе. А на цепочке блестящие сердечки. Красота!
В двух шагах от кресла вожака и его поверенной устроился прямо на полу щуплый белобрысый мальчишка лет девяти. Этот одет был, как все беспризорники – во взрослую куртку с подрезанными по росту рукавами и взрослые же подвернутые штаны, зато таскал на поясе понтовый нож! По обуху шла пилка, а если соединить с ножнами, то получались кусачки. Правда, ни пилить, ни кусать до сих пор как-то надобности не возникало…
Белобрысый, насупившись, слушал старшего.
– Шустрый, – вожак, наконец, спрятал пистолет под куртку, а вот девочка, наоборот, выразительно положила руку на шило за поясом, – харэ уже тупить. Брошенное ничего не стоит. Ваще ничего, понял? И не фиг в чужие замесы лезть. Нам сейчас надо ходить тихо, смотреть, слушать, запоминать. А подбирать только то, что совсем уж плохо лежит.
– Блин, Лето, столько добра мимо проходит! – взвыл белобрысый и даже подскочил.
– Я сказал: харэ тупить, – жёстко повторил Лето, а девчонка рядом с ним насупилась еще сильнее и как-то вся подобралась. – Чё Ушлый делает? А корейцы? Сидят и ждут. Дождутся – сразу отработают и поднимутся. Ты Керро давно видел?
– Давно… – Шустрый заметно потух.
– Во-о-от, – со значением протянул Лето. – Он не носится, не лезет в замесы, а исчез и что-то своё работает. А если вдруг у тебя в голове херня завелась, ты лучше лбом об стенку постучись. Потому что если ещё ко мне полезешь, то я твою тупую башку сам разобью на хер. Осознал?
Белобрысый открыл уже рот, чтобы что-то возразить, но в этот момент по короткому тросу из широкой щели в потолке соскользнули двое: совершенно одинаковые с лица мальчишка и девчонка лет восьми. Мальчишка, спрыгнул на пол и заорал в восторге:
– Три опиздюлины опять наширялись, как тогда летом! Идут и одиночных баб валят, а одна уже куртку скинула!!! Всё, как тогда!!! Лето, ты по три креда за каждую их шмотку обещал!!!
– Гони сюда!
Главарь, получив куртку, тут же исчез в узком лазе между стеной и обрушившимся перекрытием потолка. Вернулся через несколько минут и сказал мальчишке из близняшек:
– Держи.
Три креда перекочевали к счастливой парочке, а Лето, сунув в рот два пальца, резко свистнул:
– На выход! За опиздюлинами! Что бросят – подбирать сразу. Не успели – запомните, кто ухватил. Какая упадет – налетели, обобрали и в стороны. За каждую шмотку пять кредов, плюс всё барахло из карманов отдам!!! Ну, а не упадут сами… – вожак осклабился и хлопнул рукой по пистолету под курткой. – Поможем.
– Йоху! – запрыгала радостно девочка-близняшка и сдернула с головы бесформенную шапку, демонстрируя короткий ежик едва-едва отросших волос. – Йоху-у-у!!!
Когда верные «бойцы» Лето умчались исполнять поручение, мальчишка припомнил слова Су Мин: «За каждую ключ-карту, которую снимешь с этих трёх, получишь по три сотни. И очень надеюсь, что ты не попытаешься меня кинуть». Лето тогда ещё подумал: «Чё я – совсем без мозгов? Тебя кинешь, потом по кускам собирать будут». Кореянка же, словно прочитав его мысли, мило улыбнулась и добавила: «И не дай тебе Трое кому сболтнуть о моём интересе».