Казино "Шахерезада"

Фриман Брайан

– С кем, например?

– Я не следила за ним, детектив. Единственно, кого могу назвать, – Тирни Даргон.

Страйд записал имя и фамилию.

– Что вы можете сказать о ней?

– Тирни любит притворяться, будто она одна из нас. Но это не так. Она была официанткой, которой повезло: зацапала богатенького старенького комедианта.

– Комедианта? Вы имеете в виду Муза Даргона?

– Именно.

Страйду доводилось слышать о Даргоне, комедийном актере времен группы «Рэтпэк», имевшего в свои лучшие годы устойчивую репутацию скандалиста.

Пару раз по телевизору он видел фильмы с его участием. Ничем особенным актер не запомнился, разве что широкими и мохнатыми, как гусеницы, бровями. Когда Даргон морщил лоб, казалось, они ползли к его переносице. Страйд и не предполагал, что актер еще жив.

– Как выглядит Тирни? – спросил он, вспоминая брюнетку с видеозаписи, на которую они натолкнулись в квартире Лейна.

– Брюнетка, волосы немного курчавые. Худощавая, симпатичная.

Описание совпадало с тем, что они видели на диске. «И еще с десятком тысяч других в Лас-Вегасе», – подумал Страйд.

– Музу, очевидно, уже за восемьдесят, – произнес он. – А сколько же лет Тирни?

– Лет двадцать пять, наверное. – Карин рассмеялась. – Любовь зла, детектив.

– Прошлым вечером вы не видели где-нибудь поблизости Тирни?

– Я ее не замечаю. Хотя Лейн говорил мне, что она вешается ему на шею. Он намеревался бросить ее. Я имею в виду, что тело у нее, конечно, неплохое, но она как была официанткой, так и осталась.

– Муз Даргон знал о романе жены с Лейном?

– Ну, об этом вы спросите самого Муза Даргона.

– Если вы знаете, что Лейн встречался с другими женщинами, то что вы намеревались извлечь из знакомства с ним? – Страйд посмотрел в лицо Карин.

– Он был богат, а мне нравятся состоятельные мужчины. Кроме того, где бы мы с ним ни появлялись, поблизости всегда оказывались папарацци, а я еще не достигла той точки карьеры, когда от них нужно шарахаться. Пока мне они важны.

– Вчера вечером рядом с вами не было фотографов.

– К тому времени они, похоже, еще не пронюхали, что я в Лас-Вегасе. Я лишь днем тут появилась.

– Кто еще знал, что вы собираетесь встретиться с Лейном?

Карин ненадолго задумалась.

– Моя ассистентка, она сейчас в Лос-Анджелесе. И мои родители. Они живут в Бока-Ратоне, во Флориде.

– С кем вы общались здесь?

– Со служащими «Оазиса», когда регистрировалась. Обычно, когда я хожу за покупками, меня сопровождает охранник, но его я вечером отпустила. В «Оливах» я бронировала номера для нас.

– Как вы думаете, Лейн мог сообщить кому-нибудь о вашей встрече?

– Не знаю. Вообще-то меня не интересует, кто и что кому говорит.

– Что вы можете сказать по поводу вашей видеозаписи? – спросил Страйд и пояснил: – Я имею в виду ту, что появилась в Интернете. Как подобное могло случиться?

– Вы хотите узнать, зачем я ее сделала? – отозвалась Карин, облизывая блестящие губы. – Желаете, чтобы я оставила автограф на вашей копии?

– Я хотел бы выяснить, как ее у вас украли.

Страйду показалось, что по губам Карин скользнула

легкая усмешка.

– Представления не имею. Но я очень рада, что она появилась в Интернете. Из-за нее на мое описание, точнее, на описание моей задницы, извели больше чернил, чем на всех лауреатов «Оскара».

– А что говорил Лейн?

– Он был в восторге. До этой записи никто и не подозревал о его существовании.

– Давайте побеседуем о ваших вечеринках и посещениях казино. Вы употребляли наркотики?

Глаза Карин сузились.

– Мне начинает казаться, что с этого момента мне пригодился бы адвокат, – сухо произнесла она.

Продолжая стоять в дверях, Аманда вмешалась в разговор:

– Карин, мы в Лас-Вегасе. Запомни – мы много знаем, но мало говорим. Предъявлять тебе обвинение никто не собирается, нам просто нужно знать правду.

Карин внимательно оглядела Аманду, словно впервые ее видела, и согласно кивнула:

– Да, иногда баловались понюшкой.

– Кто приносил? Вы или Лейн?

– А вот это не мое дело. Если есть – я, как и многие, не откажусь нюхнуть, но бегать доставать не буду и продавать тоже.

– А Лейн?

– Для него купить наркотики никогда не являлось проблемой, но где он их доставал, не знаю.

– Какие-нибудь соображения на сей счет имеются?

Карин пожала плечами.

– Вам разве не известно, что купить наркотики здесь можно у кого угодно? У пушеров на панели. У таксистов. Даже у официантов. С такими деньгами, как у Лейна, можно ни о чем не беспокоиться. Кому нужно – сами найдут.

– Прошлой ночью его тоже находили?

– Я этого не видела.

– Какой образ жизни вел Лейн? – спросила Аманда. Она старалась выглядеть бесстрастно-циничной, но Страйд видел, что она смущается: внешность Карин и Аманду не оставляла равнодушной.

– Он везде был душой общества, – ответила Карин и пригвоздила Аманду к стене пристальным холодным взглядом. – С ним всегда бывало весело. Правда, и без него ничего не изменится. Хотите – присоединяйтесь, детектив.

– Спасибо, боюсь испортить вам компанию.

– Почему? Потому что вы – транссексуал? – произнесла Карин и рассмеялась, заметив, как вытянулось лицо Аманды. – Детектив, что же вас так изумило? Вы можете обмануть мужчину, но женщину – никогда. Она чувствует разницу. Но мне безразлично, а кое-кто в нашем обществе даже обрадуется разнообразию.

Страйд прервал ее:

– Мисс Уэстермарк, допустим, Лейн являлся душой общества, однако нашелся человек, который не оценил этого. Он долго следил за ним, подловил и прострелил череп. Похоже, за что-то рассчитался с ним.

– Не знаю, кто бы это мог быть, – промолвила Карин, неохотно отводя взгляд от лица Аманды и поворачиваясь к Страйду. – Лейн не любил долгов, всегда платил по счетам. Не понимаю, за что его подстрелили?

– Он ссорился с кем-нибудь?

– Нет, что вы! Лейн был невинной овечкой, безвредным дитем. Единственно, с кем он постоянно цапался, – с отцом. Они вечно о чем-то спорили.