Казна Херсонесского кургана
Шрифт:
— Ну, не в трусах же мне идти, — голосом, полным безысходности и отчаяния промямлил Аркаша, и на его глаза даже навернулись слезы.
— Зачэм в трусах, что тут звэри, что ли?! — с этими словами кавказец по-хозяйски залез в стол администраторши (что подтверждало версию об их теплых и дружеских отношениях) и, порывшись в ящике, протянул удрученному постояльцу латаные шорты в белых пятнах неизвестного происхождения. — Бэри, радной, одэвай, тэбэ к лицу будит.
Аркаша понял — брыкаться бесполезно. Он с отвращением взял обнову, снял кроссовки и зашел за шкаф переодеться. Когда он вышел из закутка, его
Тут уж слезы у Аркаши выступили наяву.
— Кроссовки-то отдайте, — расхныкался он.
— Какие кроссовки? Ты что, травки накурился? — в голосе администраторши слышалась агрессивность. — Одевай свои лапти и проваливай, покуда цел.
— Астав сваи капрызы, — мягко попросил кавказец. — Паглядись в зэркало, нэ была у тэбя красовок, ты напутал, бивает. А тэпер иды, дарагой, иды — ти свабодэн, как горный орел.
И мужчина хлопнул Аркашу по щеке, не сильно, но язык несостоявшийся бармен прикусил. Раздираемый стыдом и обидой, поплелся он к выходу.
— Ладно, помни мою доброту, — администраторша, подобрев лицом, сунула ему в руку смятую купюру. — И можешь до завтра еще пожить, но в десять часов, чтоб и духу…
Выйдя за дверь, униженный и раздавленный гость всесоюзной здравницы, узнал, что его моральный и материальный урон компенсировали все тем же злополучным трояком. Вот так: ни больше и ни меньше! В оскорбленном его сознании пронеслась грустная мысль, что именно в достоинство этой купюры оцениваются его честь и достоинство в этом городе. Как оплеванный, он вышел на улицу и тихо побрел в тени кипарисов, пытаясь проанализировать сложившуюся ситуацию. Все было плохо, к тому же уважение к себе опустилось ниже уровня канализации. В этом дурацком прикиде, истерзанный и высосанный, он смахивал не больше, чем на бомжа субтропической зоны.
«А схожу-ка я на пляж, — пришла ему в голову незатейливая мысль, — а то уже неделю в Сочи, а толком не купался. Я теперь свободен, как птица, со всей вселенной в полном расчете, а значит, кум королю, только вот идти некуда — король на званый бал не приглашает…»
И, свободный от долгов и обязательств, он зашагал вперед, на шум морского прибоя.
V
— Привет!
— Привет!
Джексон и Верховцев почти столкнулись лоб в лоб в дверях молодежного магазина «Лаймдота», что на Кришьяна Барона.
— Как раз сегодня я хотел тебя увидеть, — радостно объявил Джексон, — и, как говорится, на ловца зверь…
— Серьезно? — безучастным голосом спросил Верховцев.
— А ты чего такой понурый? Жулики не ловятся?
— Если честно, устал, как собака, — признался Верховцев. — Ну, а перестройка приняла такие обороты, что жулье скоро нас самих ловить будет.
— Усталость — не СПИД, явление преходящее, — усмехнулся Джексон, — хорошая разрядка, и все, как рукой… Кстати, есть повод расслабиться: приглашаю на дружеский ужин.
— Когда?
— Да прямо сейчас.
— Знаешь, с деньгами туговато, — замялся Верховцев, — а на шару — не мой принцип.
— Хм, чтобы были деньги, молодой человек, принципы надо менять. Моральный кодекс строителя коммунизма безнадежно устарел, сейчас действуют другие правила типа «тащи все, что не привязано». Короче, взятки надо брать, сыщик ты мой, бриллиантовый, а то и в самом деле на нормальную отбивную наскрести не сможешь.
Верховцева покоробила такая прямота суждений приятеля.
— Ладно, хватит сантиментов, — решительно произнес Джексон. — Какие тут могут быть счеты между друзьями: сегодня у меня есть бабки и желание с тобой посидеть. Случится, разбогатеешь — выставишь мне кабак, хотя на такой службе, как у тебя, это вряд ли возможно, скорей в дурдом попадешь.
— А что за повод, если не секрет?
— Да, та-ак, — неохотно протянул Джексон. — Я сделал ставку на одно дело. Кривить не буду — мероприятие авантюрное. В общем завтра улетаю, и когда снова свидимся, один бог знает.
— Уж не за бугор собрался?
— Ну, так вопрос пока не стоит, — загадочно ухмыльнулся Джексон, — всего-навсего один южный город, а там все зависит от удачи, точнее, от ее масштабов…
— Не понимаю термина «масштаб удачи», — перебил его Верховцев, — по мне удача или есть, или ее нет…
— В моем деле удача может быть относительной, — туманно ответил Джексон. — Ну, пошли.
— И все же, куда?
— Да не волнуйся, в том месте фрак и бабочку не спрашивают — моя епархия с давних лет. Там и поболтаем обо всем за бутылочкой теплой водки.
— А почему теплой? — опять спросил Верховцев.
— Олег, ты, как всегда, задаешь много вопросов. Что, профессиональная необходимость становится чертой характера? Или природная любознательность. Теплую водку будем пить потому, что мы идем в «Росток», а там испорчен холодильник. И довольно дознаний, а то начнешь спрашивать, почему он испорчен и откуда я об этом знаю…
И они направились прямиком к питейному заведению, прозванному в обывательской среде «Германией».
— А вдруг мест не будет? — уже на подходе засомневался Верховцев. — Время самое-самое…
— Со мной мы попадем в любой ресторан Риги, даже если там якобы не будет мест, это во-первых. А во-вторых, с таким напарником, как ты, я вообще не вижу проблем — от тебя, не обижайся, сыскарем за версту разит.
Как и предполагалось, у дверей «Ростока» кучно толпились жаждущие «культурно» провести время. Небольшое окошечко на дверях закрывала табличка «Мест нет». Верховцев вопросительно поглядел на Джексона.
— Сейчас будут, — ответил тот на его немой вопрос.
Он, по-видимому, уже собрался что-то предпринять, как вдруг из подворотни напротив вынырнул какой-то странный тип в кожаном пиджаке и шустро направился к заведению, расталкивая на ходу встречных прохожих. Как нож масло, он рассек скопление желающих попасть в ресторан и стал энергично тарабанить в двери. Верховцев с интересом стал рассматривать невесть откуда появившегося возмутителя спокойствия. Тот был невысокого роста, даже, пожалуй, низкого, что-то под метр шестьдесят, на вид лет пятьдесят с хвостиком. На крупной голове самыми приметными были перебитый мясистый нос, слегка оттопыренные уши и огненно-рыжий ежик коротко стриженных волос. При всей видимой агрессивности действий, лицо у нетерпеливого клиента было совсем не злое и своим выражением и некоторыми чертами, кого-то очень напоминало Верховцеву, только он никак не мог вспомнить, кого.