Казтабан
Шрифт:
В небольшом ауле, где я остановился напоить коня, я долго наблюдал за тем, как отец успокаивает маленькую дочку, которую ущипнул пасущийся рядом гусь. Девчушка громко плакала, скорее от обиды, чем от боли. Отец её утешал, не понимая, что от этого дочка только сильнее себя жалеет и всё больше распаляется от собственных слёз.
Это заставило меня задуматься о моём детстве. В нашем ауле у старших всегда было столько забот, что о маленьких царапинах и случайных слезах никто и не пёкся. Если, увлёкшись детскими играми, мы убегали далеко от дома, то на обед заглядывали в ближайшую юрту, где всегда получали по пиалушке горячей сорпы и по пригоршне мелких баурсаков. А если случалось встретить у очага аксакала, то к еде добавлялись интересная история или мудрый совет, а иногда и подзатыльник, особенно когда не вытерпишь и, выбивая брызги, начнёшь дуть на горячий бульон, чтоб тот скорее остыл.
Наконец я оказался в нужном городе. Справившись, где найти главного мудреца и целителя, я обнаружил, что течение улиц, заполненных яркой толпой, уже и так ведёт к этому месту.
Добравшись до огромной площади с большим дворцом посередине, я начал понимать, что имел в виду дух-лев. Не было видно свободного клочка земли – всё пространство заполняли зеваки. Не только в поисках знания стягивались сюда люди: многие собрались просто из любопытства и потому, бездумно толкаясь, глазели по сторонам. Учитель, к которому они пришли, сам с трудом пробирался через толпу, по всей видимости останавливаясь и заговаривая только с теми, кто на самом деле жаждал просветления. Поймав мой взгляд, он улыбнулся, и я двинулся ему навстречу.
Когда мы оказались рядом, я рассказал ему о беседе с его родителями, затем высказал уважение к его труду и осторожно упомянул о видении прошлой ночи.
– Если я верно понял послание, – сказал я, – дух хотел сказать тебе, что знание нести лучше всего в простоте.
Мудрец на миг задумался.
– Это был дух моего учителя. Ему всегда удавалось делиться знаниями, не создавая лишней суеты. Свой дом для приёма людей я построил только после того, как он сам однажды перестал скитаться и поселился в простой хижине в одном дне пути отсюда. – Он снова улыбнулся: – Да, я вижу, что не все, приходящие ко мне, готовы открывать своё сердце и постигать мудрость. Многих ведёт праздный интерес или желание не отставать от других. Но разве не любопытство зачастую становится первым шагом на пути познания истины?
Учитель окинул взором площадь:
– Я сам не люблю пышных дворцов, наполненных золотом и дарами. Всё это принесли и сделали люди, потому что им кажется, будто мудрость легче принять, когда её можно потрогать. Они думают, что знания в книге с красивой обложкой стоят дороже истины, которую Всевышний безмолвно являет нам каждый день. Но я утешаю себя лишь тем, что через все эти предметы они начинают свой путь к познанию.
Он собрался идти дальше, видимо, заметив в толпе кого-то, с кем хотел побеседовать.
– Я не один наставляю людей в этом городе. Каждый из нас обладает совершенно разными знаниями и может чему-то научить. Но твой путь больше не лежит через города. Я вижу, как дорога ведёт тебя к южному склону чёрных гор. Доброго пути!
В последний раз одарив меня своей согревающей улыбкой, он повернулся и растворился в толпе.
Я тоже понимал, что пора выбираться из города. Я чувствовал то, о чём говорил Йол-Тенгри: сквозь меня будто пролегал путь, ещё не до конца мне понятный, но очень явный. Эти новые и незнакомые ощущения заставляли направлять взгляд вовнутрь и искать понимания явлений в их корнях. Тесные же улицы и вечерние огни мешали сосредоточиться.
На выезде из города мне встретилась группа паломников, которые следовали за благословением к великаньему колодцу. Я решил отправиться с ними.
Мы прибыли к месту на закате и сразу же поднялись на вершину холма, туда, где стоял священный колодец. Ожидая своей очереди, я слушал истории о том, почему это ущелье называется Великаньим. С незапамятных времён здесь стоит огромный дом. Неподалёку от него лежит камень со следом, похожим на след огромного верблюжьего копыта. Никто никогда не видел хозяина жилища и не решался нарушить его покой.
Со временем это место обросло множеством слухов о том, что здесь живёт древний воин-великан, присматривающий за священным колодцем, и том, что внутри его каменного дома есть гигантская пещера, ведущая на другую сторону земли. Я не знал, чему здесь следует верить. Огромные кони и верблюды есть у многих могучих батыров, но настоящих великанов на земле не видели уже сотни лет. Прислушавшись к своим ощущениям, я решил, что это действительно сильное место. Колодец источал белое сияние, которое с наступлением темноты становилось всё чётче, а на пригорках не было видно ни светлых, ни тёмных духов.
Внезапно в сгущающемся мраке неглубокого ущелья я увидел знакомое тусклое свечение жёлтых глаз. Мой проклятый демон стоял у подножия холма и пристально наблюдал за тем, как я, дождавшись своего черёда, бросил ведро в светлую дымку колодца. В ответ послышались глухие стуки и их эхо: падая, ведро ударялось о каменные стены, и те многократно отражали звук. Верёвка натянулась. Под прожигающим взглядом демона я вытащил полное ведро мерцающей жидкости. Дух источника благословил меня на путь. Демон в ярости взвыл, напугав паломников, и исчез.
Заночевав тут же, под открытым небом, наутро я отправился вдоль хребта чёрных гор в обратном направлении – к месту, указанному просветлённым учителем.
Иногда мне попадались странники, вышедшие в путь, чтобы найти поддержку аруахов или получить ответы на терзающие их вопросы. Духи встречали их и каждому помогали: кому добрым советом, а кому суровыми наставлениями или грозными речами.
Через два дня пути мимо небольших зелёных холмов и огромных скалистых пещер, следуя порой дорогами, порой крутыми козьими тропами, перейдя вброд десяток речек, я наконец вышел в нужную долину.
Глава 6. Тір
Я совершенно убеждён, что превыше счастья жить на родной земле есть только счастье по ней путешествовать. Весь мир учит нас движению: от бесконечно преобразующегося космоса до неустанно пробивающегося к свету ростка. И небо, и земля находятся в непрерывном обновлении, так с чего бы человеку, живущему между ними, стоять на месте?
Я вдыхал сырой весенний воздух. Широкое ущелье было наполнено мелодичным журчанием. Суровые ледники ещё крепко держались своими мерцающими телами за скалы, но зимние снега уже сдались подступающему теплу: со всех склонов стекала талая вода. Весёлые ручейки скакали по каменным руслам, и мне было почти слышно, как где-то в долине они сливаются в единый поток бегущих куда-то больших рек.