Keeping 13

Уолш Хлоя

— Что я тебе говорила об этих экзаменах? — ответила она, ставя пароварку с картошкой на раковину и направляясь прямо ко мне. — Неважно, какие оценки ты получишь. — Обхватив мое лицо руками, она улыбнулась мне сверху вниз. — Нам даже не придется открывать результаты, когда они придут, потому что они не имеют значения, милая. Оценка на листке бумаги мне ни о чем не говорит, но то, что ты поднимаешься и возвращаешься в школу, чтобы закончить год и сидеть в этом классе, говорит все

о том, какая ты замечательная, сильная девочка. И я горжусь тобой больше, чем результатами любого экзамена. — Она быстро обняла меня, прежде чем сказать: — А теперь сядь и позволь мне покормить тебя. Мы еще положим мясо на эти кости.

Подавив смешок, я подчинилась и села за стол, широко раскрыв глаза, когда она поставила передо мной самую большую тарелку бекона и капусты, которую я когда-либо видела. — Э-э, спасибо, — выдавила я, задаваясь вопросом, как, во имя всего святого, я собираюсь съесть десятую часть того, что было у меня на тарелке. Она также не шутила по поводу комментария о том, что я набираю вес в костях. За последний месяц я набрала шесть фунтов только благодаря готовке миссис Кавана.

— Всегда пожалуйста, любимая, — ответила она, ставя тарелку с картошкой на стойку. — Итак, где же мой сын?

— В Академии. — Взяв нож и вилку, я начала нарезать бекон на мелкие кусочки. — Сначала он отвез меня домой, но тренеры довольно сильно давят на него, чтобы он подготовился перед отъездом в тур. Он сказал, что будет дома до девяти, но ты же знаешь, как это бывает с этими кроссовками.

— О Господи, — пробормотала миссис Кавана. — Ненавижу эту чертову игру.

— Да. — Я знала, каково это. Отказываясь зацикливаться на вполне реальном факте, что мой парень уедет через семь дней, я отправила в рот полную вилку мяса и овощей, прожевала и проглотила, прежде чем спросить: — А где мальчики?

— Делают домашнее задание в домике на дереве, — ответила миссис Кавана с притворным вздохом. — Клянусь, они бы жили в этой штуке, если бы добились своего.

— Это первый раз, когда у них появилось пространство, полностью принадлежащее им, — объяснила я с легкой улыбкой. — Для них в новинку иметь место, куда не могут поместиться взрослые. Это позволяет им чувствовать себя в безопасности.

— Вы чувствуете себя в безопасности? — спросила миссис Кавана, садясь за столик. — Ты счастлива здесь, Шэннон, любимая?

Нетерпеливо кивнув, я проглотила полный рот еды, прежде чем ответить. — О да, и я так благодарна вам, миссис Кавана — вам и мистеру Каване за то, что приютили нас всех…

— Это Джон и Эдель, — поправила она с улыбкой. — Больше никаких разговоров о мистере и миссис Кавана, ты меня слышишь?

— Да, миссис Кавана — я имею в виду Эдель, — поправилась я, покраснев. — Спасибо.

— Я ходила повидаться с Джоуи этим утром, — сказала она мне тогда. — Он хорошо выглядит, милая.

Мои

глаза расширились. — Он говорил что-нибудь о том, что я приду в гости?

— Ему нужно еще немного времени, Шэннон, любимая. — Она грустно улыбнулась. — Он одумается.

— Да. — Мое сердце упало. Джоуи не хотел меня видеть. Он не хотел видеть никого из нас, включая Ифу, с тех пор, как зарегистрировался в этом лечебном центре. Я знала, что ему нужно было быть рядом по причинам, которые были гораздо глубже, чем его пристрастия, но было нелегко не разговаривать с ним каждый день. — Хорошо.

— Но с ним все будет в порядке, — заверила она меня. — И с тобой тоже.

— Даррен звонил сегодня снова, — сказала я тогда, съежившись при воспоминании о безумных телефонных разговорах моего старшего брата. — Четыре раза за сегодняшний день.

Миссис Кавана улыбнулась. — Он и домой звонил.

— Да? — Я выгнула бровь. — Сколько раз?

— Пять, — усмехнулась миссис Кавана.

— Ему нужно расслабиться, — вздохнула я. — Миллион телефонных звонков каждый день никому не идет на пользу.

— Он просто привыкает к переменам, — сказала она, все еще улыбаясь. — Ему тяжело находиться в Белфасте и не видеть вас, ребята, каждый день. В конце концов, он остепенится. Он беспокоится о тебе, потому что любит тебя. Ему не все равно.

— Я знаю, — пробормотала я, и я так и сделала. Теперь у меня была некоторая ясность, чего не было в прошлом. Я смогла увидеть своего брата в другом свете. Я знала, что Даррен любит нас, и он показал нам, насколько сильно, поступив правильно и позволив нам переехать к Кавана. Они с Алексом не могли растить мальчиков самостоятельно; у них обоих была карьера, и они были слишком молоды, чтобы брать на себя такого рода обязательства, и он это признавал.

— И звонила твоя тетя Элис, — добавила миссис Кавана. — Твоя няня устраивается в Беаре. Она хотела, чтобы мы знали, что с няней все в порядке, и вам с Джоуи не стоит о ней беспокоиться.

— С ней действительно все в порядке? — Прохрипела я, думая о том, какой хрупкой выглядела моя прабабушка в последний день, когда я видела ее — на следующий день после похорон моих родителей, когда она села в машину, набитую всеми своими пожитками, и уехала в свой новый дом в Беаре со своей внучкой. — Ты уверена?

— Она старая, она устала и горюет, Шэннон, — мягко ответила миссис Кавана. — Сейчас ей пора расслабиться. Пусть в ее жизни будет немного мира и покоя. Твоя тетя хорошо о ней заботится.

— Мой Онни, — объявил тогда Шон, держа в руках фотографию с двумя зелеными кружочками. — Шон и мой Онни.

— Вау! — воскликнула миссис Кавана, вставая, чтобы осмотреть фотографию Шона. — Это лучшее, что ты сделал.

Шон лучезарно улыбнулся ей. — Моя Онни.

— Да, любимый, — усмехнулась миссис Кавана, забирая фотографию из липких пальцев Шона и вешая ее на холодильник. — Он твой Джонни.