Кем был Иисус из Назарета?
Шрифт:
За последние столетия было несметное множество попыток назвать более точную дату. Единственным возможным ориентиром здесь может быть упоминание Матфея о вифлеемской звезде (Мф 2), которая привела волхвов-астрологов к Иисусу. Как мы уже сказали, рассказ о посещении волхвов составляет часть матфеевской стилизации, призванной создать образ нового Моисея. Однако наотрез исключать наличие исторического зерна было бы опрометчиво. Тогда вопрос можно поставить следующим образом: был ли в этот временной промежуток какой-либо небесный феномен, который привлёк бы внимание астрологов? (Астрология, кстати, была весьма распространена не только в языческом мире, но и в еврейской среде.) Вопреки популярному мнению это не могла быть комета, ибо кометы обычно ассоциировались с несчастьями. Наиболее правдоподобную
Если считать, что Евангелие от Матфея действительно воспроизводит предание, по которому рождество совпало с астрономически/астрологически значимым событием, то Иисус, скорее всего, родился в 7 году до н. э. или в феврале 6 года до н. э., когда вместе с Юпитером и Сатурном в Рыбах находились Солнце, Луна и Марс.
Как видно из этого экскурса, историку-исследователю жизни Иисуса приходится подчас залезать в самые неожиданные области, чтобы уточнить интересующие его события.
6. Имена
Секулярное сознание наших дней редко придаёт особое значение именам. Как правило, наши современники не считают имена значимыми. Конечно, у каждого из нас есть свои предпочтения (скажем, одним больше нравится имя Сергей, а другим — Дмитрий), но дальше этого обычно дело не идёт. Вдумываться в значение имён, соотнося их с их владельцами, тоже не принято. Основное исключение составляют, пожалуй, некоторые церковные обычаи, дошедшие до наших времён с древности. В частности, традиция избрания имён римскими папами: скажем, когда Кароль Войтыла взял себе имя Иоанн Павел II, это стало знамением его католической пастве, что он берёт за ориентир двух выдающихся апостолов раннего христианства — Иоанна и Павла. При этом Иоанн ассоциируется с мистикой и глубочайшим поклонением лично Иисусу, а Павел — с активной миссионерской деятельностью и готовностью жертвовать второстепенными обычаями ради главного.
Та практика, которая стала в наши дни столь редка, в древности была гораздо распространённее. Многие имена библейских персонажей — значимые, говорящие и органично с ними соотносятся. И уж тем более предполагалось, что значимым должно быть имя Мессии. Поэтому евангелисты Матфей и Лука делают столь сильный акцент на то, что имя Иисус было выбрано Иосифом и Марией не случайно, а по прямому указанию свыше (Лк 1:31).
Не будем сейчас касаться сложного вопроса о том, думали ли Иосиф и Мария, что родили именно будущего Мессию (вспомним, что евангельские рассказы стилизованы, а девственное зачатие едва ли имело место!). Поразмыслим просто о том, какие ассоциации могли подтолкнуть их к этому выбору, а также какие ассоциации могли и должны были возникать у первоначальных христиан в связи с именем «Иисус». И можно ли сделать какие-то выводы относительно самопонимания самого Иисуса?
Прежде всего, отметим, что звали Иисуса, собственно, «Йешуа» (Иисус — греческая транскрипция имени: существенная разница связана с тем, что звук «ш» в греческом языке отсутствовал). Йешуа — это одна из форм (причём достаточно редкая) старинного еврейского имени «Йегошуа». Имя «Йегошуа» означает «ГОСПОДЬ спасает», чему уже в Евангелии от Матфея придаётся сакральный смысл («...и наречёшь ему имя Иисус, ибо он спасёт людей своих от грехов их» Мф 1:21). Иными словами, Иисус — это «Спаситель», или «Тот, через кого спасает Бог». Мы можем представить, как Иисус неоднократно размышлял о значении собственного имени: если оно не случайно, то к какой миссии среди людей подталкивает оно его? Что он должен сделать для них? О каком «спасении» может идти речь?
Евреи придавали значение не только смыслу имени, но и его библейским ассоциациям. Самый знаменитый ветхозаветный Иисус — это Иисус Навин, преемник Моисея и великий полководец, возглавивший израильтян при завоевании ими Земли Обетованной. Ведущая ассоциация: бескомпромиссная борьба со злом, исполнение обетований, данных патриархам, торжество иудаизма. Для Иисуса из Назарета всё это действительно будет верно, но верно в переосмысленном значении. Он будет понимать себя как воин, но воин духовный. Свой путь к победе он будет пролагать не мечом, в отличие от Иисуса Навина, но борением духа и бескомпромиссной, побеждающей любовью. Ранние христиане, также видевшие в Иисусе Навине прообраз основателя христианства, опять-таки истолковывали этот прообраз в образно-аллегорическом ключе: в Ветхом Завете побеждались народы, в Новом Завете побеждаются грехи.
Если проявить долю фантазии, можно представить, как Иисус в молитве размышлял: к какой битве зовёт его Бог? К битве ли физической, попытке изгнать из Палестины римских завоевателей и нечестивых отступников? В его дни было немало евреев, готовых идти этим путём. Или Бог зовёт прежде всего к победе Духа? Именно этот путь Иисус и избрал...
7. Семья
Предвосхищая тему следующей главы, необходимо сказать несколько слов о семье, в которой родился и вырос Иисус. Семья была, как известно, еврейской, и родителей Иисуса звали Иосифом и Марией. Однако Евангелие от Марка упоминает и других близких родственников (Мк 6:3): четырёх братьев (Иакова, Иосию, Иуду и Симона) и нескольких сестёр (имена по обычному патриархальному безразличию не приведены). Сколь близкими родственниками они приходятся Иисусу?
На вопрос о том, кто такие «братья» Иисуса, в христианской истории давались три разных ответа, три теории, обычно называемые по именам их древних сторонников. Перечислим их.
1. «Теория Гельвидия»: Иаков и другие братья — другие дети Иосифа и Марии. Собственно говоря, это наиболее естественный (и даже единственный естественный) способ понять тексты: нормальным образом греческое слово «адельфос» («брат») обозначает родного брата, то есть сына тех же родителей (или по крайней мере — той же матери). Эта теория имела многочисленных сторонников в древней Церкви, потом она на длительное время вышла из употребления, когда распространилось учение о приснодевстве (т. е. вечном девстве) Марии, потом возродилась с возникновением протестантства. На протяжении нескольких веков она прочно ассоциировалась именно с протестантским направлением христианства, но в XX веке к ней постепенно пришло большинство историков других конфессий.
2. «Теория Епифания»: Иаков и другие братья — дети Иосифа от первого брака. Исторически сложилось, что в течение многих веков именно она была наиболее характерна для православия. В настоящее время доверие к ней упало даже в православной среде, а подавляющее большинство остальных учёных отвергают её, поскольку она предполагает неестественное понимание слова «адельфос» («брат»), содержит слишком много домыслов (откуда вообще видно, что у Иосифа был первый брак?), а также противоречит упору Евангелия Луки на то, что Иисус был первенцем (Лк 2:7, 22–24).
3. «Теория Иеронима»: Иаков и другие братья — двоюродные братья Иисуса. В минувшие века эта концепция была преимущественно католической. Современные католические экзегеты, однако, обычно её избегают как вычурной: она не только разделяет некоторые недостатки теории Епифания (см. выше), но и слишком громоздка.
В дальнейшей части книги я принимаю «теорию Гельвидия», разделяемую большинством христианских и нехристианских историков. В этом случае складывается следующая картина. Примерно в 7–6 году до н. э. Иисус родился от Иосифа и Марии в галилейской деревне под названием Назарет (менее вероятно, в Вифлееме). Он был их первенцем. Впоследствии у них родилось и множество других детей: как минимум четыре мальчика и как минимум две девочки. Это означает, что всего у них было не менее семи детей (вероятно, больше — восемь? девять?). Без сомнения, про Иосифа и Марию говорили, что Бог благословил их большим количеством сыновей и дочерей.