Кэндлстон — пожиратель света
Шрифт:
Движение оказалось скорее актом воли, чем результатом напряжения мышц. Толкая свое мерцающее тело, она словно сопротивлялась темноте перед собой. Черное пространство раскололось надвое и ринулось назад, когда она устремила свое сознание в его пустоты, рыща в них, словно луч маяка в тумане.
Несколько мгновений спустя она что-то почувствовала, другой свет, слабый проблеск, но он определенно был. Привыкнув к своему новому способу передвижения, она сообразила, как убыстряться и поворачивать, двигаясь к своей цели.
Неужели это наконец-то мама? Бонни не могла больше ждать. Еще несколько секунд — и они будут вместе. Она почувствовала, как ее собственное тело разгорелось и стремительно запульсировало. Второе пятно разрослось, засверкало, засияло, засветилось от радости. Оно приняло форму — форму человеческого тела, сначала без выраженных черт, но явно женского. И чем ближе, тем женская фигура проступала яснее, с каждым шагом виделась четче — сияющий торс, длинные руки и ноги, и, наконец, она увидела милое нежное мамино лицо. Бонни чувствовала ее зов — не голос, а поток возбужденных и восторженных мыслей, взывающих к ней: «Бонни! Наконец-то ты здесь!»
Рука света протянулась к Бонни, и она попыталась протянуть свою руку навстречу, но тут между ними что-то вспыхнуло, и их объятие наткнулось на преграду. Гигантская светящаяся стена, горящая неземным светом, воздвиглась между ними и окружила Бонни, превратившись в величественное кольцо пламени, белого трепетного огня.
Бонни отпрянула в середину кольца. Страха она почему-то не чувствовала, а только безмерное изумление. Световая ограда, казалось, смеялась, но не злобно или презрительно, а точно гордый отец, играющий с ребенком. Бонни ничего другого не оставалось, как наблюдать это зрелище со смесью глубокого удивления и разочарования.
Что происходит? Почему мне мешают встретиться с мамой?
Отогнув микрофон в сторону, Эшли следила за таймером на пульте.
— Осталось девяносто секунд, док, и я отчетливо вижу две человеческие фигуры на бета-частоте.
— А они видят друг друга?
— Думаю, да. Они в одной фазе, но сцепления пока не зарегистрировано. Давайте проверим альфа-частоту, чтобы убедиться, что Девин там. — Она потянулась к диску в верхнем правом углу панели.
Доктор Коннер шлепнул ее по руке.
— Нет. Если он появится на бета-частоте, мы и так его увидим.
Рука Эшли непроизвольно сжалась в кулак. Что за ерунда? К чему такие грубости?Она стала следить за цифрами, мелькающими на дисплее. Вдруг она вскрикнула, тыча пальцем в монитор:
— Что это?
Доктор Коннер тоже посмотрел туда:
— Не может быть!
Может! Еще кто-то на бета-частоте!
— Это невозможно!
Эшли сердито глядела на него.
— Невозможно? Почему невозможно? Это, должно
Доктор Коннер посмотрел на нее не менее сердито:
— Говорю тебе: это невозможно!
Эшли топнула ногой.
— Что происходит? Что вы от меня скрываете?
Доктор Коннер отвел глаза, не выдержав ее ледяного взгляда.
— Но останавливаться уже поздно. — Он указал на подставку, где лежал мерцающий камень. — Мать Бонни не в кэндлстоне. Ее никогда там не было. А Девин умеет перемещаться на бета-частоту и отвечать за Айрин, когда мы ее вызываем.
Эшли вскочила с места.
— Что? И все это время вы меня обманывали? Зачем?
— У меня не было выбора, — закричал доктор в ответ, — ты не стала бы мне помогать, если бы знала правду!
От ярости в глазах у Эшли все закрутилось, все дисплеи и диски смешались, как кипящий в кастрюле суп.
— Но я не могу…
— У нас нет времени на споры, — цыкнул доктор, толкая ее на место. — Послушай: если Девин останется в кэндлстоне, твой дед умрет. Если ты хочешь спасти его и Бонни, лучше займись делом. Я не знаю, кто этот третий, но давай надеяться, что он им не помешает.
Эшли сделала глубокий вдох и затрясла головой, пытаясь снова сосредоточиться на данных. Она заговорила деловым тоном, но подчеркивая каждое слово, что выдавало ее бешенство.
— Третья сущность — другого рода. У нее отличная от человеческой фаза, более мощный сигнал. Сцепления между ними до сих пор не было.
— Как дела у Деррика?
Эшли взглянула на другой дисплей:
— О нет! Он вытянулся в нитку, будто его тянут с удвоенной силой. — Повернув диск, она поправила микрофон и закричала: — Деррик! Держись!
Доктор Коннер ткнул пальцем в главный дисплей.
— Наше время — минус двадцать секунд. Когда вероятность восстановления становится меньше пятидесяти процентов?
— При плюс пятнадцати. Но нам нельзя уходить за ноль. Уже тогда она составляет только восемьдесят процентов.
— Уйдем, если надо будет. Плюс пятнадцать наш новый максимум.
— Но Деррик не выдержит! Может быть, он сможет держать до плюс пяти. Он растянут до предела. Ему придется отпустить, или один из них разорвется!
— У нас нет выбора. Минус десять секунд.
— Толщина растяжения меньше миллиметра! Он не выдержит! Надо запускать обратный процесс!
— Нет! Взгляни! Он почти достал! Он выдержит!
— Меньше сотни микрон! — в ужасе вскричала Эшли. — Толщина сцепления больше не измеряется. Если он отпустит, Бонни останется там навсегда. Мы должны немедленно ее вытаскивать!
— Мы на нуле! — закричал доктор Коннер. Он поднял руки, как диспетчер на состязаниях бегунов. — Приготовься запустить обратный процесс по моей команде! Двенадцать секунд до абсолютного максимума.