Кенелм Чиллингли, его приключения и взгляды на жизнь
Шрифт:
— Колечко вам впору, мисс Мордонт, а каждая молодая девушка ваших лет носит по крайней мере одно кольцо: позвольте мне завернуть его? — И добавила вполголоса: — Такие вещи мы принимаем только на комиссию, но нам все равно, сразу ли получить деньги или на рождество.
— Бесполезно искушать меня, миссис Сомерc, — сказала Лили смеясь, а потом продолжала уже серьезно: — Я обещала моему опекуну никогда не делать долгов и сдержу свое слово.
Лили решительно отвернулась от опасного прилавка, взяла пакетик с ленточкой, купленной ею для Бланш, а Клемми неохотно вышла за ней из лавки.
Кенелм остался и наскоро выбрал несколько вещиц, велев прислать их вечером с корзинками, которые предоставил выбрать самому Уилу, потом купил медальон, так прельстивший Клемми, но все время мысли его занимало кольцо, которое примерила Лили. Никто не счел бы нарушением этикета подарить медальон такому ребенку, как Клемми; но не будет ли большой дерзостью предложить подобный подарок Лили?
— Мисс Мордонт, — заговорила Джесси, — очень понравилось это кольцо, мистер Чиллингли. Я уверена, что ее тетка с удовольствием купила бы его для нее. Я думаю отложить его на случай, если сюда зайдет миссис Кэмерон. Жаль, если его купит кто-либо другой.
— Я возьму на себя смелость показать его миссис Кэмерон, — сказал Кенелм. — Она, наверное, купит его для племянницы. Запишите и его на мой счет.
Он завладел кольцом и унес его — простенькое колечко с одним камешком в форме сердца. Оно стоило вдвое дешевле медальона.
Кенелм догнал молодых девиц там, где тропинка раздваивалась: отсюда можно было пройти прямо в Грасмер или же — через кладбище — к пастору. Он отдал медальон Клемми, сказал несколько ласковых слов, которые легко устранили ее колебания, следует ли ей принять подарок, и, в восторге от своего приобретения, она умчалась в пасторский дом, горя нетерпением показать свое маленькое сокровище матери и сестрам, а особенно мисс Мэри Берроуз, которая должна была завтракать у них в этот день.
Кенелм. медленно шел рядом с Лили.
— У вас доброе сердце, мистер Чиллингли, — сказала она вдруг. — Как вам должно быть приятно доставлять столько радости! Милая Клемми!
Эта безыскусственная похвала, совершенное отсутствие зависти или мысли о себе и радость, что желание ее приятельницы исполнилось, восхитили Кенелма.
— Если вы считаете приятным доставлять удовольствие, — сказал он, теперь настала ваша очередь: вы можете доставить удовольствие мне.
— Как? — пролепетала Лили, быстро меняясь в лице.
— Дав мне право, которое дала ваша приятельница.
Он вынул колечко. Лили сперва надменно вскинула голову. Но, когда глаза ее встретились с глазами Кенелма, она потупилась, и легкий трепет пробежал по ее телу.
— Мисс Мордонт, — продолжал Кенелм, преодолевая страстное желание пасть к ее ногам и сказать: "С этим кольцом я предлагаю вам свою любовь. Я даю вам его в залог моей верности!" Вместо этого он промолвил: — Мисс Мордонт, избавьте меня от горестной мысли, что я оскорбил вас: менее всего сделал бы я это сегодня, потому что не так скоро вас увижу. Я на несколько дней возвращаюсь домой по делу, которое может решить счастье всей моей жизни, и я был бы дурным сыном и недостойным джентльменом, если б не посоветовался с тем, кто во всем, что касается моих привязанностей, приучил меня обращаться к нему как к отцу, а во всем, что касается моей чести, — как к джентльмену.
Критикам из «Лондонца», наверно, не случалось высмеивать речь более непохожую на те слова, которые бытописатель наших дней мог бы вложить в уста влюбленного. Но так или иначе скромная юная укротительница бабочек и рассказчица волшебных сказок в одно мгновение поняла все, что этот величайший чудак так холодно оставил недосказанным. И это запало ей в сердце глубже, чем самые пылкие объяснения, вкладываемые в уста дураков и негодяев бытописателями наших дней, — слишком часто унижающими прекрасное рыцарство.
Разговаривая таким образом, Кенелм и Лили дошли по тропинке до ручья и остановились у скамьи, на которой сидели вместе несколько недель назад. Постояв, они опять сели на эту скамью.
А дешевенькое кольцо с бирюзовым сердечком было уже на пальце Лили, и они сидели с полчаса почти молча, но беспредельно счастливые, хотя никто из них не произносил никаких клятв. Нет, ни одного слова нельзя было перетолковать в "я люблю". А между тем, когда они встали со скамейки и молча пошли вдоль ручейка, каждый знал, что он любим.
Когда они дошли до калитки Грасмира, Кенелм слегка вздрогнул: в саду, опираясь о калитку, стояла миссис Камерон. Хотя Кенелм, увидев ее, был смущен, Лили не разделяла его испуга, она опередила его, поцеловала тетку и прошла по лугу вприпрыжку и с веселой песенкой на устах.
Кенелм остался у калитки лицом к лицу с миссис Кэмерон. Она отворила калитку, взяла молодого человека под руку и повела его обратно вдоль ручья.
— Я уверена, мистер Чиллингли, — сказала она, — что вы не припишете моим словам значения серьезнее того, которое я хочу им придать, если я напомню вам, что нет места такого укрытого, где можно было бы избегнуть злостных сплетен. Вы должны признать, что моя племянница может подвергнуться пересудам, если будет гулять по этим малолюдным тропинкам наедине с мужчиной ваших лет и вашего положения. Надо еще заметить, что ваше пребывание в этих краях без всякой очевидной цели или причины уже начало вызывать всякие нелепые догадки. Я ни на миг не предполагаю, чтобы вы смотрели на мою племянницу иначе как на невинного ребенка, своеобразные вкусы или фантазии которого могут вас забавлять, и еще менее предполагаю, чтобы она подвергалась опасности неверно истолковать ваше внимание к ней. Но для ее благополучия я обязана считаться с тем, что скажут другие. Извините меня, если я добавлю, что и вы обязаны к этому вашей честью и добрыми чувствами. Мистер Чиллингли, было бы большим облегчением для меня, если бы вы решили уехать отсюда.
— Дорогая миссис Кэмерон, — ответил Кенелм, выслушавший эту речь с невозмутимым спокойствием, — я очень благодарен вам за искренние слова и рад воспользоваться этим случаем, чтобы сообщить вам, что уезжаю отсюда, с надеждой вернуться через несколько дней и исправить вашу ошибку относительно того, как я смотрю на вашу племянницу. Словом, — тут выражение его лица и голос внезапно изменились, — заветное желание моего сердца — получить согласие родителей и убедить вас в той горячей нежности, с которой они примут вашу племянницу как дочь, если она удостоит принять мое предложение и поручить мне заботу о ее счастье.
Миссис Камерон остановилась и посмотрела в лицо Кенелму с выражением невыразимого смятения.
— Нет, мистер Чиллингли, — воскликнула она, — этого не должно быть и не может быть! Выбросьте из головы такую сумасбродную мысль. Это безрассудная влюбленность молодого человека. Родители не могут согласиться на ваш союз с моей племянницей, не могут, говорю вам заранее.
— Но почему? — с легкой улыбкой спросил Кенелм, на которого пылкость миссис Камерон не произвела большого впечатления.