Кенгуру в ночи
Шрифт:
— А как же твой астральный макияж? — ехидно спросила я, наливая себе вторую чашку кофе.
— Сегодня у нас библиотечный день, — нашелся Иннокентий. — так что я весь в вашем распоряжении, Федор Федорович. Костюм цвета хаки от Армани подойдет?
— М-м, наверное… — Федоров тоскливо посмотрел на своего незваного ассистента, приплясывающего на месте от нетерпения. — Кеша, ты иди, готовься, а мне надо с Эфой поговорить.
— От твоих никаких известий?
— Ты же читал вчерашнее письмо. По словам деда, они сейчас в Праге. И судя по всему, собираются там остаться.
— Я на почтамте был, — вдруг ни с того ни сего брякнул Федоров.
Уф! Одной проблемой меньше. Не придется тащиться через весь город, чтобы потом разговаривать с почтовыми работниками.
— Ну и? Что ты узнал?
Федоров помолчал, наслаждаясь моим нетерпением.
— Говори! — от удара кулаком чашка подпрыгнула на блюдце, оставив темную лужицу на скатерти.
— Ничего не узнал, — сказал наконец Федоров. — Они не могут отследить всех посетителей. Ясно одно, что письма действительно отправляются с главпочтамта.
— Ну, ты прям Шерлок Холмс! — с непередаваемым отвращением промолвила я. — Стоило туда ехать, чтобы вернуться с пустыми руками!
— Можешь лучше, докажи! — огрызнулся Федоров. — Я потратил три часа, опрашивая сотрудников почты. Никто не видел ничего подозрительного!
— А как ты себе представляешь это самое подозрительное?! — съязвила я. — Некто в черном плаще и черных очках, поминутно озираясь, набирает письмо на секретном ноутбуке, вкладывает его в секретный конверт и опускает в секретный почтовый ящик. А потом уходит заснеженными огородами. Так?
— А хоть бы и так, — разозлился в свою очередь Федоров. — По-твоему, мне нужно было поставить охрану около каждого окошка?!
— По-моему, тебе нужно было выяснить два момента: могут ли письма из-за границы дойти до адресата через главпочтамт. Это первое. Второе — ты давно мог бы навести справки, выезжали ли мои родичи за границу или нет.
— Стоп, подруга! — Федоров с беспокойством посмотрел на меня, — ты два дня назад уверяла меня, что их насильно держат в загородном пансионате. Было такое? Было. По твоим словам, все документы, одежда остались дома. Говорила? Говорила. А теперь ты утверждаешь прямо противоположное. Вопрос — кто из нас сошел с ума?!
— Наверное, все-таки я, — хоть и не сразу, но я нашла в себе силы сделать подобное признание. — Честное слово, сама запуталась.
— С чего ты взяла, что они за границей? — в кое-то веки Федоров задал правильный вопрос.
— Из-за этого, — прошептала я и показала ему дедово письмо. Рядом с отрывком о белокурой ящерице красовались несколько чешских марок. — Он всегда так делает. Покупает марки той страны, где находится, и наклеивает на письмо. Одного не пойму, как они могли выехать из страны?
— Только одним способом, — уверенно сказал Федоров. — Трэффик. Хотя если честно, не завидую я тому, кто на это решился. Твоя родня их со свету сживет.
— А вот и я!
Мы оба остолбенели, увидев Кешу во всей его красе от Армани. Насколько я помню, Армани в основном предпочитает шить одежду для женщин, которые всегда правы и потому не боятся ни расшитых хрусталем тканей, ни струящегося шелка, ни матового блеска
Потому что вечерний костюм цвета хаки с отделкой из стразов смотрелся на нашем друге просто чудовищно. Особенно в сочетании с армейскими ботинками на высокой шнуровке.
— Засада, говоришь? — в моем голосе прорезались мстительные нотки. — Полностью с тобой согласна. Это полная засада. Успеха вам, друзья мои. Боевых шрамов и орденов. Пусть даже и посмертно. И дорога-а-я не узнает, какой у парня был…
Никогда я еще так не бежала из дома, как сейчас. Не дай бог, Федоров передумает, и мне придется тащить Кешу к себе в институт. В этом прикиде от кутюр. Да я же со стыда сгорю!
На Ученый совет я прибыла с десятиминутным опозданием. Бабоньки — синие чулки — буквально позеленели от злости, академики, напротив, оживились. Еще бы! Как выяснилось, именно я в этот день должна была делать доклад о состоянии дел во вверенном мне подразделении. Вот невезуха, а? Если бы я еще знала, в каком состоянии находится мой родной факультет: уже неделю туда не заезжала!
— Просим вас, Стефания Андреевна! — ректор благодушно указал место за кафедрой. Стараясь выглядеть уверенно, я прошла к кафедре, застыв в позе Ниобеи. Давненько я не оказывалась в столь дурацкой ситуации.
Бурных аплодисментов не последовало. Впрочем, я их и не ждала.
— Вы тезисы подготовили?
— Как-нибудь без тезисов обойдусь, — буркнула я себе под нос. Голова после вчерашнего трещала, как грецкий орех в зубах Щелкунчика. Господи, что ж им сказать-то?! Ни одной приличной мысли, одна нецензурщина на ум приходит. И тут меня осенило!
— Тема моего сегодняшнего выступления кому-то может показаться революционной, — в сравнении со мной сапер выглядел как жалкий мальчишка. Однако, судя по оживлению в зале, слова упали в благодатную почву. Народ зашелестел бумажками и приготовился к импровизированному шоу. — Я хочу поговорить об изнаночной стороне профессии. Кого мы сегодня готовим?! (вопрос поставил их в тупик, что, признаться, мне было только на руку). Я отвечу — мы готовим непрофессионалов. За пять лет в вузе они с трудом постигают теорию, но при этом понятия не имеют о практической стороне вопроса. Как брать и давать взятки? Как грамотно пользоваться служебным положением и не быть пойманным с поличным? Как пить в коллективе, чтобы наутро тебе не уволили без выходного пособия? Наконец, как ответить на сексуальные домогательства?!
Ректор растерянно посмотрел на меня:
— Но позвольте…
— Не позволю! — меня несло, как Остапа: стремительно и бесповоротно. — Именно эти вопросы мне ежедневно задают студенты на лекциях. Их интересует суровая правда жизни, а не пыльные талмуды классиков.
— И что вы предлагаете?
— Ввести новый предмет, — бухнула я. — Этику и физиологию. К примеру, это может быть этика и физиология журналистики, этика и физиология делопроизводства, этика и физиология юриспруденции…