Кенгуру
Шрифт:
— Приглянулось мне, — говорю вошедшему в кабинет Кидалле, — одно дельце.
— Давай, — отвечает мусорина окаянная, — помажем, что я знаю какое ѕ Помазали. Он что-то написал на бумажке. Я говорю: «Кенгуру». он мне протягивает бумажку и выигрывает, тварь!
Ты прав, Коля, в голове моей тогда были не мозги, а черные козлиные орешки в белой сахарной пудре. Я проиграл. Но не мог же я предположить, что Кидалла меня мариновая двадцать лет не для пятьдесят восьмой, терроров, саботажей, измен, а для кенгуриного дела, придуманного к тому же задристанной электронной машиной! — Вот так, гражданин Тадэ, — говорит Кидалла, — я специально взял тебя на понт, и КПД соответствия подследственного существу предъявленного обвинения оказался равным 96%. Это — абсолютный рекорд нашего министерства. Прежний составлял всего 1,9%. Поздравляю. Я вижу, что тебя беспокоит туфтовое показание Перьебабаева-Валуа.
— Ясно, — отвечаю, и спрашиваю в лоб: — Но только на хрена вам волынка с машиной, когда любой Корнейчук тиснет по вашему заказу такие дела, что в них ни словечка исправлять не придется?
— Ты, Тэдэ, человек неглупый, но, как враг, органически не можешь понять, что мы не можем стоять на месте. Всюду происходит всепобеждающая борьба нового со старым, и от технической оснащенности органов зависит во многом соотношение сил на мировой арене. Империализм не дремлет. Он внедряет ЭВМ в производство, в управление, в оборону, в агрессию, во все области жизни. Мы решили сделать ход конем и поставить объективно реакционную науку кибернетику на службу делу мира. Нам важно обезвредить внутреннего врага еще до того, как он активно включится в дело, нам важно помочь врагу разобраться, какое именно дело полностью соответствует его мировоззрению, политическому темпераменту, эрудиции, различным низменным инстинктам и полностью исключить вероятность переквалификации, скажем, потенциального некрофила-эксгуматора царских фрейлин и старых большевиков во вредителя парашутов и наоборот. Но самый большой, революционный, теперь уже смело можно заявить, гпзюс, это — скачок от преступного, неосознанного подчас, замысла врага к суровому наказанию, минуя само преступление, с его кровью, ужасами, цинизмом, утечкой информации, болью, слезами родственников пострадавших и ущербом нашей военнои мощи. Процесс бездушного отношения к эволюции преступления нами развенчан полностью, а пресловутая презумпция невиновности выкинута на свалку истории, вместе с произведениями белогвардейской шлюхи Ахматовой и активного педераста Зощенко.
Сейчас, Коля, давай выпьем за самых ядовитых змей, потому что нет на земле ни одного насекомого, ни одной змеи, ни одного червяка, ни одного зверя, не достойного Свободы! Проклянем же тюрьмы, лагеря и зоопарки. Хотя это очень и очень разные вещи. Просто я хочу сказать, что некоторые люди хуже кобр и вонючих хорьков, ибо ведают, падлы, что творят. Но и тут, Коля, все до того запутано и, как ты очень точно выразился, неизвестно, за что и кто кого целует и ебет, что нам с тобой наверняка не распутать клубок мировой истории. Не мы его стянули с коленок старенькой бабушки-жизни и запутали, а какой-то котенок. Вот пускай котенок его и распутывает. Мы же вернемся к Кидалле.
Он мне, значит, открыл свои планы революционного подхода к преступлениям и велел не беспокоится насчет электронной каши в протоколах. В них, мол, наведет порядок один наш крупный прозаик-соцреалист. Пообедали. Покурили. Посмотрел я в окошко, а там «Детским Миром» еще не пахло. На том месте, где он сейчас стоит, была забегаловка «Иртыш» и славный бар «Веревочка».
— Ну, что ж, — говорю, — товарищ Кидалла, давайте ближе к нераскрытому особо важному делу. Раз я согласен, значит, у меня есть к органам кое-какие претензии. Во-первых, — говорю, — камера должна быть на солнечной стороне. Из газет — «Нью-Йорк таймс», Вечорка», «Фигаро», «Гудок» и «Пионерская правда». Питание из «Иртыша», Оттуда же раки и пиво. Мощный приемник. Хочу иметь объективную информацию о жизни нашего государства и, разумеется, не забудем, товарищ Кидалла, о сексе. О сексе, — говорю, — человек не должвн забывать даже во время затяжного предварительного следствия, а оно, как я полагаю, будет длиться пять месяцев и семь дней. За такой срок можно женскую гимназию превратить в женскую консультацию имени Лепешинской, которая в вашей, небось, — говорю, — лаборатории из чистого локша получила живую клетку. Девочек будем менять каждую ночь. Невинных не надо. Не надо также дочерей и родственниц врагов народа, потому что я не тот человек, который злоупотребляет служебным положением и изгиляется над несчастными. Не тот, товарищ Кидалла!
Смотрю: Кидалла побелел, глаза зеленой блевотиной налились, рука к пресс-папье потянулась. Быстро подставляю под удар часть мозга, заведующую устными показаниями. Кидапла заскрипел зубами и вышел куда-то. Бить не стал.
— Чего, — говорю, когда он вернулся, — вы психуете?
— Я, — говорит Кидалла, — регулярно психую три раза в сутки. В стресс впадаю. И мне требуется разрядка. Я тогда помогаю друзьям допрашивать врагов. Сейчас вот помудохался с одной актриской. Берии самому не дала, сволочь, а какому-то паршивому филиппинцу поднесла себя на блюдечке. Мерзость. А Зоя Федорова — музыкальная история — что вытворяет? Полюбила американца! И конца нашей работе не видно. Выкладывай, разложенец, остальные претензии!
— Три раза, — говорю, — в неделю кино, желательно неореализм, Чаплин и 20 век Фокс. Бюнюзль, Хитчкок, Иван Пырьев. После процесса отправка в спецлаг с особоопасными политсоперниками Советской Власти, бравшими штурмом Зимний и ближайшими помощниками Ильича. Со светлыми личностями, в общем. Так. И еще, — говорю, — товарищ Кидалла, у меня к вам личная просьба. Поскольку вы не без моей дружеской поддержки получите за внедрение в следственный процесс ЭВМ закрытую медаль «За взятие шпиона» и значок «Миллионный арест», то я убедительно умоляю вас посадить на пару дней в мою однокомнатную камеру, в мое уютное каменное гнездышко изобретателя ЭВМ. Очень вас прошу. Я даже готов сократить срок предварительного следствия за знакомство с человеком, чей бюст со временем украсит вестибюль Бутырок, фойе Консьержери и Тауэра.
— Ну, хватит ебать мозги, — говорит Кидалла, — закругляйся! Домой ты не вернешься. Входи в роль убийцы и насильника кенгуру. По системе Станиславского сочиняй сценарий процесса, обдумывай версии и варианты и радуйся, подонок: ты по-своему себя обессмертил и будешь фигурировать в Закрытой Истории Чека, рядом со мной. А ее когда-нибудь напишут! Напишут о нашем труде! Напишут, как мы помогали не объяснять весь мир, а переделывать!
— А кто, кстати, — спрашиваю, — будет уделывать кенгуру? Может, вообще ее не убивать? Пускай живет. На хрена органам путать искусство с жизнью и наоборот? Кенгуру ведь не Киров, за нее золотом платить надо.
— Вопрос о кенгуру, — отвечает Кидалла, — муссируется сейчас на коллегии, и он не твоего преступного ума дело. Мы, если понадобится, и парочку динозавров укокошим, не постоим. Цель оправдывает средства. Твои претензии учтем, кроме одной. «Пионерской правды» не видать тебе, педерастина, как своих ушей!
Я, конечно, спросил Кидаллу: почему это не видать, а он вдруг снова побелел и в крик: «Молча-ать! Конвой!»
Приходит мусор, рыло девять на двенадцать, за три дня не обсеришь, а с бригадой за день. Кидалла и велит ему волочь меня в третью комфортабельную с содержанием по высшей усиленной.
Не отдохнуть ли нам, Коленька, не устроить ли нам перекур с дремотой? Не хочешь? Тогда давай выпьем за слонов и за всю секцию круглых хищных животных, и пожелаем вонючему человечеству как можно скорей оставить их в покое. А заодно и нас с тобой!
3
Мусор дал мне тогда какой-то микстуры в дежурке, и проснулся я, неизвестно сколько прокемарив, на чистом белье, в чудесной комнатушке без единого окна, но воздух — прелесть и холодок, как летом на даче. Герань в горшочках. Васильки и ромашки в вазочке. Послушай, Коля, я что-то вдруг забыл, имелся ли в той комнатушке потолок?… Имелся ли потолок? Странно. Даже такие простые вещи иногда, оказывается, забываются. Васильки, в общем, и ромашки в вазочке, Мощный приемник «Телефункен» и фотографии с картинками. Вся история ревдвижения в России, партийной борьбы и Советской власти в фотографиях и картинках. Вольтер. «Радищев едет из Ленинграда в Сталинград». «Буденный целует саблю после казни царской фамилии». «Вот кто сделал пробоину в „Челюскине“ и открыл каверны в Горьком!!» Ленинский огромный лоб». «Сталин поет в Горках „Сулико“. „Детство Плеханова и Стаханова“. „Якобы голод в Поволжье и на Украине“. „Мама Миши Ботвинника на торжественном приеме у гинеколога“. „У Крупской от коллективизации глаза полезли на лоб“. „Кривонос и паровоз кулаков везут в колхоз“. „Мир внимает Лемешеву и Козловскому“.
Ты себе представить не можешь, Коля, чего только там не было вместо обоев и, разумеется, на самом видном месте висели стереофото Курлы Мурлы, еще совсем безбородого, не усатого и не кучерявого, и Ильича, наоборот, шевелюристого, с мягким пушком на скулах. Ну, что еще? Книги. Сервант с хрустальными рюмочками. Гардероба не было, а стол стоял со стульями. Уют. Телефон. Я выпрыгнул из постельки, как мальчик, и ласточкин номер набрал. А мне в трубку Кидалла говорит, чтобы я скорей завтракал и начинал занятия по зоологии и географии. Учитель уже в пути. Тогда я набираю номер еще одной своей ласточки и опять нарываюсь на Кидаллу.